Маршал Советского Союза

Ма́ршал Сове́тского Сою́за — персональное военное звание, позже воинское звание высшего командного состава в РККА, с 1946 года — в Вооружённых Силах СССР.

История

Введено 22 сентября 1935 года постановлением Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров СССР «О введении персональных военных званий начальствующего состава РККА», вводящим для личного состава Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) и Рабоче-крестьянского Красного флота (РККФ) персональные военные звания. До 26 июня 1945 года являлось высшим, затем предшествующим званию Генералиссимус Советского Союза (а после смерти единственного Генералиссимуса И. В. Сталина в 1953 году — снова высшим де-факто).

Соответствующее звание на флоте — Адмирал Флота Советского Союза, а в некоторых родах войск, сил и спецвойск — Главный маршал рода войск.

Первое присвоение звания Маршала Советского Союза состоялось 21 ноября 1935 года; военачальники, удостоенные высшего персонального военного звания, занимали соответственно следующие должности:

• К. Е. Ворошилов — народный комиссар обороны СССР;
• М. Н. Тухачевский — заместитель наркома обороны СССР;
• С. М. Будённый — инспектор кавалерии РККА;
• А. И. Егоров — начальник Генерального штаба РККА;
• В. К. Блюхер — командующий Особой Краснознаменной Дальневосточной армией.

До войны звание маршала получили также:

• С. К. Тимошенко — нарком обороны СССР;
• Г. И. Кулик — заместитель наркома обороны СССР;
• Б. М. Шапошников — начальник Генштаба РККА.

В период Великой Отечественной войны три маршала — К. Е. Ворошилов, С. К. Тимошенко и С. М. Будённый — получили назначение главнокомандующими стратегическими направлениями — Северо-Западным, Западным и Юго-Западным соответственно. При ликвидации Северо-Западного направления К. Е. Ворошилов получил назначение командующим Ленинградским фронтом в прямом подчинении Ставки. С. К. Тимошенко, командуя Западным направлением, до 19 июля 1941 года сохранял за собой пост наркома обороны, а со 2 по 19 июля — от отстранения генерала Д. Г. Павлова до назначения генерала А. И. Ерёменко — командовал одновременно входящим в состав своего направления Западным фронтом. Такая ситуация повторилась для него в 1942 году, когда он, будучи главнокомандующим Юго-Западным направлением, перед Харьковской операцией возглавил одновременно входящий в его состав Юго-Западный фронт. Г. И. Кулик был назначен командующим 54-й отдельной армией с правами фронта. Б. М. Шапошников являлся заместителем наркома обороны.

В течение войны сложилась тенденция присвоения особо отличившимся командующим звания маршала. Первым, получившим звание маршала, стал заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков.

К концу Второй мировой войны все командующие фронтами (за исключением И. Е. Петрова, М. А. Пуркаева, И. В. Тюленева) были маршалами.

И. В. Сталину данное звание было присвоено в 1943 году «по занимаемой должности» наркома обороны и Верховного Главнокомандующего.

Довоенные маршалы (не считая тяжело больного и отошедшего от дел Б. М. Шапошникова, а также пониженного в звании до генерал-майора Г. И. Кулика), ввиду отсутствия опыта руководства войсками в современной войне, назначались на декоративные должности, не связанные с командованием войсками. К. Е. Ворошилов в 1942 году был назначен Главнокомандующим партизанским движением. С. К. Тимошенко и С. М. Будённый, до середины 1942 года все ещё возглавлявшие стратегические направления — Юго-Западное и Северо-Кавказское, в дальнейшем И. В. Сталиным направлялись на разные фронты в качестве представителей Ставки, фактически однако не имея никаких полномочий отменять или изменять приказы командующих фронтами.

В 1945 году в порядке переаттестации звание получил генеральный комиссар государственной безопасности Л. П. Берия.

В 1947 году Н. А. Булганин стал вторым (после И. В. Сталина) маршалом, получившим звание «по занимаемой должности».

В послевоенный период маршалами на действительной службе являлись все Министры обороны СССР, большинство заместителей Министра и начальников Генштаба. К. К. Рокоссовский непродолжительное время являлся министром обороны Польши. Также в звании маршалов состояли некоторые главнокомандующие группами войск в Центральной и Восточной Европе, как и до 1989 года — все Главнокомандующие Объединенными Вооружёнными Силами Варшавского Договора.

Присвоение звания Маршала Советского Союза Л. И. Брежневу являлось фактически почётным, поскольку его деятельность никогда не была связана с командованием войсками.

Д. Ф. Устинов, также никогда не командовавший войсками, получил это звание по занимаемой должности Министра обороны (аналогично И. В. Сталину и Н. А. Булганину).

Последним, кому было присвоено данное звание, стал министр обороны СССР Д. Т. Язов. В настоящее время это единственный военнослужащий в отставке, имеющий персональное воинское звание Маршала Советского Союза.

младшее звание: Генерал армии

Маршал Советского Союза

старшее звание: Генералиссимус Советского Союза

Российская Федерация

Маршал Росси́йской Федера́ции — высшее воинское звание Вооружённых Сил Российской Федерации, утверждённое 11 февраля 1993 года законом Российской Федерации «О воинской обязанности и военной службе»

Знаки различия Маршала Советского Союза

• RA A F10-Marshal 1943.png

  Знаки отличия в петлицах
  (1935—1940 годы)

• None.svg

  Шеврон
  (1935—1940 годы)

• Marshal RKKA 1940-1943.png

  Петличный знак
  (1940—1943 годы)

• Marshal RKKA chevr 1940-1943.png

  Шеврон
  (1940—1943 годы)

• Ussr-army-1943-marshal soviet union.PNG

  Погон
  (1943—1955 годы)

• Rank insignia of маршал Совéтского Союза.svg

  Погон на парадную форму одежды
  (1974—1991 годы)

Образца 1935 года

Большая золотая звезда на шинельных петлицах — диаметр 6 см, на петлицах френча и гимнастерки — диаметр 5 см. Вышивка сплошная выпуклая, все наружные края окаймлены перпендикулярной вышивкой тонкими нитями, а середина вышита толстыми нитями, идущими из центра лучами во все концы звезды. Цвет петлиц — красный. На рукавах — большая золотая звезда: на шинели — диаметр 6 см, на френче и гимнастерке — диаметр 5 см, один угольник из широкого золотого галуна и один угольник из красного сукна.

Образца 1940 года

Большая золотая звезда на красных петлицах, из нижнего угла петлицы вышитые золотой нитью лавровые ветви с серпом и молотом в центре. На рукавах — большая золотая звезда, окаймленная красным кантом, и один угольник из красного сукна, посредине которого вышит узор, а по обе стороны — золотое шитьё с красной окантовкой.

Образца 1943 года

15 января 1943 года введены знаки различия на погонах: одна большая звезда диаметром 50 мм. Неизвестно, носились ли такие погоны в действительности, так как уже 6 февраля 1943 года знаки различия Маршалов были вновь изменены: к большой звезде добавился расположенный по вертикальной оси погона герб СССР. С тех пор погоны Маршалов не изменялись.

Кроме того, после 1943 года Маршалы Советского Союза имели особенный мундир, отличный от общегенеральского; самой заметной и устойчивой отличительной чертой его был узор из дубовых листьев (а не лавровых ветвей) на передней части воротника; такой же узор имелся и на обшлагах рукавов. Эта деталь сохранялась на мундирах образца 1943, 1945 и 1955 годов. Также козырьки маршальских фуражек имели другую вышивку и шнур, отличную от генеральской (см. фото).

С 1940 года особым знаком различия звания Маршала Советского Союза являлась также носившаяся на шее платиновая с бриллиантами «Маршальская Звезда», образец которой не изменялся вплоть до исключения звания из перечня. По статусу этот знак был во многом аналогичен статусу маршальского жезла в западноевропейских вооружённых силах.

Военачальники, удостоенные звания Маршала Советского Союза

Всего, с 1935 года, звание Маршала Советского Союза было присвоено 41 раз. Из них: профессиональным военным — 36, политическим деятелям, занимавшим военные должности — 5 (И. В. Сталин, Л. П. Берия, Н. А. Булганин, Л. И. Брежнев, Д. Ф. Устинов).

Четыре Маршала Советского Союза были лишены этого звания:

• М. Н. Тухачевский лишён звания в соответствии с приговором от 11 июня 1937 года; этим же приговором ему назначен расстрел.
• Г. И. Кулик был понижен в звании до генерал-майора в 1942 году, но продолжал служить в Вооружённых Силах СССР. Впоследствии по другому делу арестован и расстрелян (1950).
• Л. П. Берия вскоре после ареста в июне 1953 года, ещё до вынесения приговора, особым указом лишён «всех наград и званий»; расстрелян в декабре 1953 года.
• Н. А. Булганин был понижен в звании до генерал-полковника в ноябре 1958 года и одновременно уволен в отставку; репрессиям не подвергался.

М. Н. Тухачевский и Г. И. Кулик в процессе реабилитации были восстановлены в звании Маршала Советского Союза посмертно. Два других репрессированных Маршала Советского Союза — умерший под следствием в тюрьме В. К. Блюхер и расстрелянный по приговору суда А. И. Егоров — официально звания лишены не былиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Галерея

• 5marshals 01.jpg

  Первые пять Маршалов Советского Союза (слева направо): Тухачевский, Ворошилов, Егоров (сидят), Будённый и Блюхер (стоят)

• Marshal of the USSR 1982 CPA .jpg

  Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников, знаки различия 1940—1943 годов, марка СССР, 1982 год

• Мундир Жукова.jpg

  Мундир Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, Государственный музей политической истории России

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Мундир Маршала Советского Союза С. Ф. Ахромеева, Саранский мемориальный музей военного и трудового подвига 1941—1945 годов

• Dmitriy Yazov.jpg

  Маршал Советского Союза в отставке Д. Т. Язов в парадной форме одежды (2009 год)

• Schirmmütze Marschall der UDSSR.jpg

  Парадная фуражка маршала Советского Союза, ВС СССР

См. также

• История воинских званий в России и СССР
• Маршал Российской Федерации
• Советская армия
• Генерал-фельдмаршал (Россия)
• Адмирал Флота Советского Союза
• Главный маршал рода войск

Ссылки

• [www.marshals.su/ruindex.html Маршалы и Адмиралы Флота Советского Союза]

Отрывок, характеризующий Маршал Советского Союза

Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.