Международный конгресс математиков

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Международный конгресс математиков (англ. International Congress of Mathematicians, ICM), называемый также Международный математический конгресс — самый влиятельный и массовый съезд ведущих математиков мира.

Конгресс собирается раз в 4 года под эгидой Международного математического союза (IMU). Непосредственно перед каждым конгрессом собирается Ассамблея Международного математического союза для решения организационных вопросов. Содержание докладов и обсуждений публикуется в материалах конгресса.

На церемонии открытия сообщаются имена лауреатов четырёх премий за достижения в математике:

Кроме того, с 2010 года на церемонии закрытия вручается премия Лилавати за популяризацию математики.





Содержание

Общий список конгрессов

  1. 1897: Цюрих, Швейцария
  2. 1900: Париж, , Франция
  3. 1904: Гейдельберг, , Германия
  4. 1908: Рим, , Италия
  5. 1912: Кембридж, , Великобритания
  6. 1920: Страсбург, , Франция
  7. 1924: Торонто, , Канада
  8. 1928: Болонья, , Италия
  9. 1932: Цюрих, , Швейцария
  10. 1936: Осло, , Норвегия
  11. 1950: Кембридж (Массачусетс), , США
  12. 1954: Амстердам, , Нидерланды
  13. 1958: Эдинбург, , Великобритания
  14. 1962: Стокгольм, , Швеция
  15. 1966: Москва, , СССР
  16. 1970: Ницца, , Франция
  17. 1974: Ванкувер, , Канада
  18. 1978: Хельсинки, , Финляндия
  19. 1982 (состоялся в 1983): Варшава, , Польша
  20. 1986: Беркли (Калифорния), , США
  21. 1990: Киото, , Япония
  22. 1994: Цюрих, , Швейцария
  23. 1998: Берлин, , Германия
  24. 2002: Пекин, , Китай
  25. 2006: Мадрид, , Испания
  26. 2010: Хайдарабад, , Индия
  27. 2014: Сеул, , Республика Корея
  28. 2018: Рио-де-Жанейро, , Бразилия (планируется)

Предыстория

В 1864 году в Москве было создано первое в мире математическое общество, примеру москвичей последовали математики Великобритании, Франции, Шотландии, США и Германии. По инициативе Георга Кантора, основателя и первого президента Германского математического общества (основанного в 1890 году), это общество занялось организацией съезда ведущих математиков всего мира. Скрытой целью этой идеи была, вероятно, популяризация теоретико-множественных идей Кантора, встречавших тогда серьёзную оппозицию многих видных математиков. Предложение Кантора энергично поддержал Феликс Клейн, рассчитывавший использовать съезд для реализации своего проекта преобразований в преподавании математики[1].

Первая попытка собрать ведущих математиков мира была впервые предпринята в 1893 году в Чикаго (приурочена к Всемирной выставке), но организационное оформление эта идея получила 4 года спустя[2][1].

I — V Конгрессы (1897—1908)

Первый конгресс (Цюрих, 1897)

Список докладов
I Конгресса

Первый математический конгресс был проведён с 9 по 11 августа 1897 года в здании Федеральной политехнической школы Цюриха (Швейцария). В оргкомитет Конгресса входили Феликс Клейн, А. А. Марков, Анри Пуанкаре, Герман Минковский. Приглашения были разосланы двум тысячам математиков; фактически участников было 208, из них 12 — из России. Официальными языками были немецкий и французский (на этих языках были опубликованы материалы съезда), часть докладов была на английском и итальянском[3][4].

На I конгрессе выступали Кантор, Адамар[C 1], Пикар, Гурвиц, Вольтерра, Пеано и другие известные математики. Пуанкаре из-за болезни приехать не смог, но прислал свой доклад «Об отношениях между чистым анализом и математической физикой»[5], который за него прочитал швейцарский профессор Жером Франель (фр. Jérôme Franel). Заключительный доклад Клейн посвятил проблемам реформы математического образования. В выступлениях Кантора, Адамара и Гурвица были приведены разнообразные примеры плодотворного применения теории множеств в анализе[6].

Второй конгресс (Париж, 1900)

Список докладов
II Конгресса

Второй Конгресс проходил в Париже с 6 по 12 августа 1900 года и был приурочен ко Всемирной выставке. В нём приняли участие 226 человек из 26 стран[7]:

  • 90 человек из Франции
  • 25 из Германии
  • 17 из Соединённых Штатов
  • 15 из Италии
  • 13 из Бельгии
  • 9 из России
  • по 8 из Австрии и Швейцарии
  • по 7 из Англии и Швеции
  • 4 из Дании
  • по 3 из Голландии, Испании и Румынии
  • по 2 из Сербии и Португалии
  • 4 из стран Южной Америки

По одному делегату прислали Турция, Греция, Норвегия, Канада, Япония и Мексика.

Официальными языками Конгресса были объявлены: английский, французский, немецкий и итальянский. Председателем Конгресса был избран Анри Пуанкаре, почётным председателем — отсутствовавший Шарль Эрмит. Генеральным секретарём Конгресса был избран Э. Дюпорк (Париж). Среди вице-председателей были[7] были В. Вольтерра (Турин), П. Гордан (Эрланген), Ф. Линдеман (Мюнхен), Г. Миттаг-Леффлер (Стокгольм), М. А. Тихомандрицкий (Харьков), Секретари Конгресса — И. Бендиксон (Стокгольм), А. Капелли (Неаполь), Г. Минковский (Цюрих), И. Л. Пташицкий (Петербург), отсутствовавший А. Уайтхед (Кембридж).

Работали шесть секций[7]:

  1. Арифметика и алгебра (председатель Д. Гильберт, секретарь Э. Картан)
  2. Анализ (председатель П. Пенлеве, секретарь Ж. Адамар)
  3. Геометрия (председатель Г. Дарбу, секретарь Б. Нивенгловский)
  4. Механика и математическая физика (председатель Ж. Лармо, секретарь Т. Леви-Чивита)
  5. История и библиография математики (председатель принц Роланд Бонапарт, секретарь М. Окань)
  6. Преподавание и методология математики (председатель М. Кантор, секретарь Ш. Лезан)

5-я и 6-я секции заседали вместе. На секционных заседаниях были сделаны 46 докладов и сообщений. Единственный выступавший делегат от России, М. А. Тихомандрицкий, сделал сообщение на тему: «Об исчезновении функции Н нескольких переменных»[7].

Главным событием II Конгресса стал программный доклад Давида Гильберта, сделанный 8 августа 1900 года на заседании 5-й и 6-й секций. Доклад носил скромное название «Математические проблемы», но в нём Гильберт перечислил наиболее насущные и важнейшие, по его мнению, проблемы математики. Математический мир принял этот вызов, и в течение века большинство проблем были так или иначе решены[7].

На заключительном общем заседании выступили Г. Миттаг-Леффлер, который рассказал о последних годах жизни Вейерштрасса по его письмам к С. В. Ковалевской, и А. Пуанкаре, сделавший доклад «О роли интуиции и логики в математике»[7].

Третий конгресс (Гейдельберг, 1904)

Список докладов
III Конгресса

Третий Конгресс состоялся в Гейдельберге с 8 по 13 августа 1904 года и был посвящён столетнему юбилею Карла Густава Якоби. Юбилейную речь произнёс старейший профессор Гейдельбергского университета Лео Кёнигсбергер. Число участников: 336 человек. Председателем Конгресса был профессор Генрих Вебер из Страсбурга[8]. Начиная с Третьего Конгресса, в список секций непременно включается секция истории математики.

Среди выступлений видных математиков по актуальным научным проблемам большое внимание привлекли доклады[9]:

На тематических секциях были прочитаны 78 докладов.

Венгерский математик Юлиус Кёниг сделал доклад, содержащий доказательство канторовской «гипотезы континуума», однако вскоре Феликс Хаусдорф нашёл в его доказательстве ошибку[10].

Четвёртый конгресс (Рим, 1908)

Список докладов
IV Конгресса

На IV Конгрессе (1908, Рим) в последний раз прозвучал доклад Анри Пуанкаре, он назывался «Будущее математики». Сам Пуанкаре вновь не смог выступить из-за болезни, текст за него прочитал Дарбу. От России в работе конгресса участвовали академик А. М. Ляпунов и профессор В. А. Стеклов. Общее число участников превысило 530, из них 25 из России. Председателем Конгресса был старейшина итальянской физики Пьетро Блазерна (1836—1918)[11],

Были прочитаны 10 пленарных докладов и 127 секционных. Среди докладчиков были не только математики, но и также известные физики и астрономы, данный конгресс показал отчётливый уклон в сторону прикладных приложений математики.

Решением конгресса была создана Международная комиссия по математическому образованию. Её первым председателем стал Феликс Клейн[12].

Пятый конгресс (Кембридж, 1912)


Список докладов
V Конгресса

Пятый Конгресс (21—28 августа 1912) состоялся в Кембриджском университете, в нём приняли участие 706 учёных из 27 стран, причём, в отличие от предыдущих конгрессов, много участников (87 человек) прибыли из не-европейских стран. От России было 30 участников. Председателем был ведущий английский астроном сэр Джордж Дарвин, вице-президентом Конгресса от России стал академик В. А. Стеклов. Почётным президентом был избран лорд Рэлей[13]. На Кембриджском конгрессе резко возросло число участников-женщин — до 38 (на Римском конгрессе их было 10)[14].

Пятый Конгресс, как и предыдущий, отличался прикладным уклоном — из восьми докладов только три были посвящены «чистой математике». Работали четыре сводные секции[2]:

  1. Арифметика, анализ и алгебра.
  2. Геометрия.
  3. Прикладная математика.
  4. История, философия, преподавание.

Список проблем теории чисел, аналогичный списку Гильберта, предложил в своём выступлении Эдмунд Ландау. Ни одна из 4 задач списка Ландау до сих пор полностью не решена. Русский геофизик князь Б. Б. Голицын выступил с докладом «Принципы инструментальной сейсмологии»[13].

VI — X Конгрессы (1920—1936)

Шестой Конгресс (Страсбург, 1920)

Список докладов
VI Конгресса

VI Конгресс был запланирован на 1916 год в Стокгольме, однако мировая война сорвала эти планы. После войны было решено провести Конгресс в 1920 году в возвращённом Франции Страсбурге. VI и VII Конгрессы запомнились тем, что туда демонстративно не пригласили ни одного учёного из стран, проигравших войну — немцев, австрийцев, венгров, турок и болгар. Число участников составило всего около 200, из них 80 были французами. Часть математиков, в том числе Харди и Миттаг-Леффлер, осудили подобную дискриминацию и отказались участвовать в Конгрессе[15][16].

Почётным председателем Конгресса стал 80-летний Камиль Жордан, председателем — Эмиль Пикар. Состоялись пять пленарных и почти 80 секционных докладов на французском, английском и итальянском языках. Среди выступавших были Вольтерра, Лармор, Валле Пуссен[16].

Седьмой Конгресс (Торонто, 1924)

Список докладов
VII Конгресса

Первоначально предполагалось провести седьмой Конгресс в США, но американцы выступили против дискриминации граждан побеждённых держав, и по предложению Филдса была выбрана Канада. Конгресс прошёл в августе 1924 года, число участников выросло до 444 из 28 стран, причём две трети участников были из США или Канады[17].

Были организованы шесть тематических секций[17]:

  1. Алгебра, теория чисел, анализ.
  2. Геометрия.
  3. (a) Механика и физика. (b) Астрономия и геофизика.
  4. (a) Электротехника, машиностроение, гражданское строительство, горное дело. (b) Воздухоплавание, кораблестроение, баллистика и радиотелеграфия.
  5. Статистика, актуарные расчеты и экономика.
  6. История, философия и дидактика.

Доклады Конгресса касались преимущественно прикладных проблем; всего состоялось 8 пленарных и 241 тематических выступлений. В работе седьмого Конгресса впервые приняли участие четыре советских математика. Курировавший конгрессы Международный исследовательский совет решил провести следующий конгресс в Бельгии и продолжить политику дискриминации, однако столкнулся с решительными протестами учёных многих стран и был вынужден отменить это решение[17].

Восьмой Конгресс (Болонья, 1928)

Список докладов
VIII Конгресса

После принятия Германии в Лигу Наций (1926) Международный исследовательский совет объявил об отмене дискриминации побеждённых держав и назначил восьмой Конгресс в итальянской Болонье. В Германии развернулись яростные споры о том, следует ли немецким математикам участвовать в Конгрессе; Международный исследовательский совет также был недоволен чересчур свободным доступом на Конгресс, но тем не менее скандалов удалось избежать, и Конгресс прошёл успешно, а ведущего немецкого математика Давида Гильберта зал встретил общей овацией[18].

В Конгрессе участвовали 836 человек из 36 стран, в том числе 27 делегатов из СССР. Состоялись 16 пленарных и 419 секционных докладов (как и на седьмом Конгрессе, преобладали прикладные темы). В число официальных языков был вновь включён немецкий, а ректор Болонского университета прочитал свой доклад на классической латыни[18].

Девятый Конгресс (Цюрих, 1932)

Список докладов
IX Конгресса

Несмотря на наступившую в 1929 году Великую депрессию, конгресс в Цюрихе вызвал большой интерес математического сообщества и прошёл успешно, хотя число участников по сравнению в конгрессом в Болонье заметно уменьшилось и составило 667. Состоялись 20 пленарных докладов, среди докладчиков были С. Н. Бернштейн, Гастон Жюлиа, Константин Каратеодори, Эли Картан, Рольф Неванлинна, Эмми Нётер, Вольфганг Паули, Вацлав Серпинский, Н. Г. Чеботарёв. В число секционных тем была впервые включена топология[19].

Советская делегация на IX Конгресс утверждалась на Политбюро ЦК КПСС и включала академика С. Н. Бернштейна, профессоров Н. Г. Чеботарёва, П. С. Александрова, А. Я. Хинчина и аппаратчика Э. Кольмана[20].

На Конгрессе в Цюрихе было принято предложение канадского математика Джона Чарлза Филдса учредить премию для молодых математиков. Был сформирован комитет по рассмотрению кандидатур. Первую премию Филдса вручили на следующем конгрессе[19].

Десятый Конгресс (Осло, 1936)

Список докладов
X Конгресса

Конгресс в Осло проходил в здании университета. Число участников вновь уменьшилось по сравнению с предыдущим (до 487). На Конгрессе состоялись 19 пленарных докладов, среди докладчиков были Стефан Банах, Джордж Биркхоф, Вильгельм Бьеркнес, Освальд Веблен, Норберт Винер, Эли Картан, Отто Нейгебауэр, Морис Фреше. Были впервые присуждены премии Филдса[19].

Начала ощущаться возросшая международная напряжённость. Итальянское фашистское правительство запретило участие своих математиков в Конгрессе из-за резкого осуждения Норвегией вторжения Италии в Эфиопию. На Конгрессе была принято решение направить письмо в поддержку Вито Вольтерры, которого за отказ присягнуть на верность Муссолини изгнали из университета[19]. В начале 1930-х годов возник раскол в Международном математическом союзе, который из-за этого фактически распался и с 1932 по 1951 год не функционировал[21] [22].

Из СССР на X Конгресс были приглашены А. О. Гельфонд и А. Я. Хинчин, однако оба прислали телеграмму с извещением, что приехать не смогут. По словам Б. Н. Делоне, советских математиков не выпустили на конгресс в Осло из-за того, что там в то время жил Л. Д. Троцкий[23]. Возможно также, что этот запрет был связан с проходившим в том же году в Москве делом Лузина.

XI — XV Конгрессы (1950—1966)

Одиннадцатый Конгресс (Кембридж (Массачусетс), 1950)

Список докладов
XI Конгресса

На X конгрессе было решено провести следующий съезд в США в 1940 году, но во второй раз война сорвала планы учёных. После Победы американский математик Маршалл Стоун развернул энергичную деятельность по восстановлению Международного математического союза (он стал его первым послевоенным президентом) и по организации в США запланированного конгресса. На этот раз было решено не проводить никакой дискриминации и обеспечить участие немецких и японских математиков на общих основаниях[24].

Особая ситуация сложилась с советскими учёными — руководство СССР отказалось послать делегацию на Конгресс. Президент АН СССР С. И. Вавилов направил Оргкомитету следующую телеграмму:

Академия наук СССР благодарит за получение искреннего приглашения советским ученым принять участие в работе Международного математического конгресса, проводимого в Кэмбридже. Советские математики слишком заняты своей повседневной работой и не смогут посетить конгресс. Надеюсь, что предстоящий конгресс станет важным событием для математической науки. Желаю успеха в работе конгресса[25].

XI Конгресс прошёл в августе 1950 года в Гарвардском университете (Кембридж, штат Массачусетс). Его почётными председателями стали Гвидо Кастельнуово, Жак Адамар и Шарль Жан де ла Валле Пуссен. Визу для Адамара, подозреваемого ФБР в коммунистических симпатиях, и для открытого троцкиста Лорана Шварца пришлось добывать через президента Трумэна. Число участников было, по сравнению с европейскими конгрессами, огромным — более 1700 человек, в основном американцы и канадцы. Большинство из 14 пленарных докладов были на английском языке. На заседаниях секций были прочитаны 374 доклада участников и дополнительно 22 доклада специально приглашённых крупных математиков. Четыре отдельных сводных заседания были посвящены наиболее перспективным разделам математики — такими сочли алгебру, прикладную математику, топологию и анализ; на этих заседаниях были прочитаны 8 докладов, после которых прошла открытая тематическая дискуссия[24].

Двенадцатый Конгресс (Амстердам, 1954)

Список докладов
XII Конгресса

Программа Амстердамского конгресса включала 20 пленарных докладов (по часу каждый), 42 секционных доклада (по полчаса) и 497 коротких секционных выступления. Среди пленарных докладчиков были Джон фон Нейман и А. Н. Колмогоров. В рамках Конгресса состоялись также три симпозиума на актуальные темы[26]:

  • Стохастические процессы
  • Алгебраическая геометрия
  • Математическая интерпретация формальных систем

Важным событием стало обсуждение на Конгрессе предложенной Международной комиссией по математическому образованию радикальной реформы школьного математического образования. Комиссия предложила положить в основу школьной математики современные понятия теории множеств и общей алгебры (как сделала в своей серии монографий группа Бурбаки). Реализация этого проекта в разных странах вызвала широкие протесты; в частности, в СССР эта, так называемая «колмогоровская реформа» была вскоре отменена[27].

С XII-го, первого после-сталинского Конгресса, участие советских математиков возобновилось (пять человек). Вскоре после Конгресса, в 1957 году, СССР и социалистические страны Восточного блока вступили в Международный математический союз[26].

В рамках культурной программы Конгресса амстердамцы организовали первую крупную выставку известного графика Маурица Корнелиса Эшера. Нидерландский математик Николас де Брёйн заявил: «Участники конгресса испытают огромное наслаждение от того, что распознают в работах Эшера собственные идеи, истолкованные совершенно новыми средствами, принципиально отличными от тех, к которым они привыкли»[26].

Тринадцатый Конгресс (Эдинбург, 1958)

Список докладов
XIII Конгресса

Тринадцатый Конгресс прошёл в Эдинбургском университете (Шотландия). На открытии герцог Эдинбургский прочитал приветственное обращение королевы Елизаветы II. Состоялись 19 пленарных докладов, 37 получасовых и 604 коротких секционных выступлений. Перечень секций Конгресса[28]:

  1. Логика и основания математики.
  2. Алгебра. Теория чисел.
  3. Классический анализ. Функциональный анализ.
  4. Топология.
  5. Алгебраическая геометрия. Дифференциальная геометрия.
  6. Теория вероятностей и статистика.
  7. Прикладная математика. Математическая физика. Численный анализ.
  8. История и преподавание математики.

Участие Советского Союза в Эдинбургском конгрессе было уже полноценным, его делегация состояла из 35 человек. Трое из них выступили с пленарными докладами[28]:

Четырнадцатый Конгресс (Стокгольм, 1962)

Список докладов
XIV Конгресса

Выше говорилось, что первая попытка провести очередной Конгресс в Стокгольме (в 1916 году) была сорвана войной. Спустя почти полвека, в 1962 году, в Стокгольмском концертном зале состоялась грандиозная и зрелищная церемония открытия XIV конгресса; в ней участвовал король Швеции Густав VI Адольф, лично вручивший филдсовские медали двум лауреатам[29].

Число участников выросло до рекордного: 2107, из 57 стран. Состоялись 16 пленарных доклада, 57 получасовых и 745 коротких секционных выступлений. С тремя пленарными докладами выступили советские математики Е. Б. Дынкин, И. М. Гельфанд и И. Р. Шафаревич, дополнительный доклад о применении компьютеров для расшифровки письменности майя сделал С. Л. Соболев. На Конгрессе был представлен «Всемирный каталог математиков» (World Directory of Mathematicians). XV Конгресс по предложению советской делегации был запланирован в Москве (1966)[29].

Пятнадцатый Конгресс (Москва, 1966)

Список докладов
XV Конгресса

Председателем Оргкомитета был ректор МГУ И. Г. Петровский. Московский Конгресс установил новый рекорд по числу участников: заявку подали 5600 человек, фактически приняли участие 4280. в том числе 1470 из СССР, 725 из США, 398 из обеих Германий, 286 британцев, 280 французов. До сих пор неизвестно, кто из французских гостей зарегистрировался как легендарный Бурбаки. [30].

Церемония открытия Конгресса состоялась в Большом Кремлёвском дворце, а последующие заседания проходили в 40 аудиториях здания МГУ. Конгресс продолжался 11 дней. Точное число докладов в протоколах Конгресса почему-то не указано, изначально планировались 17 пленарных и 64 тематических. Был организован также футбольный матч «математики СССР против остального мира»[30], победили хозяева поля со счётом 5 : 2.

Вместо обычных двух премий Филдса были впервые вручены сразу четыре. Одна из этих премий была присуждена французскому математику Александру Гротендику, но лауреат отказался от участия в Московском конгрессе в знак протеста против подавления инакомыслия в СССР[31] [32].

Кроме скандала с Гротендиком, международные СМИ много внимания уделили «инциденту со Смэйлом». Стивен Смэйл, профессор Калифорнийского университета, был на Конгрессе также удостоен премии Филдса за работы по дифференциальной топологии, но он был ещё более известен как активный противник войны во Вьетнаме. В день закрытия Конгресса он организовал в МГУ пресс-конференцию, где подверг резкой критике не только США, но и СССР (за подавление венгерского восстания 1956 года). Немедленно двое в штатском усадили его в автомобиль и, как он позднее рассказал, несколько часов (до момента закрытия Конгресса) возили по музеям, обращаясь с ним подчёркнуто вежливо[30].

XVI — XXI Конгрессы (1970—1990)

Шестнадцатый Конгресс (Ницца, 1970)

Список докладов
XVI Конгресса

На XVI Конгрессе (1970, Ницца, Франция) было опробовано новое расписание работы. Короткие доклады были отменены, по утрам выступали пленарные докладчики (двое, по часу каждый, всего их было 16), после обеда проходили тематические доклады (по 50 минут, их было 242 в трёх сессиях). После докладов остаток дня проходил в открытом обсуждении. Почётным президентом Конгресса был избран патриарх французской математики 94-летний Поль Монтель, ядро Оргкомитета составила группа Бурбаки (Жан Дьёдонне, Лоран Шварц, Жан-Пьер Серр), а также Андре Лихнерович. Стоит отметить, что только один пленарный доклад был на французском, причём прочитал его советский математик Л. С. Понтрягин. Из 242 тематических докладов на французском было 49, на английском — 190[33].

22 крупных советских математика ходатайствовали о разрешении поехать на Конгресс, однако получили отказ от властей, что привело к неприятному инциденту. Одна из медалей Филдса была присуждена молодому советскому математику-топологу С. П. Новикову, которого на конгресс не отпустили (вероятно, за его подпись под «письмом 99»[34]), и церемония прошла без его участия[35]. Медаль позднее (1971) вручил Новикову президент Международного математического союза Анри Картан во время визита в Москву[33].

Семнадцатый Конгресс (Ванкувер, 1974)

Список докладов
XVII Конгресса

XVII Конгресс прошёл в канадском Университете Британской Колумбии. Было прочитано 17 пленарных докладов и 157 выступлений отдельно приглашённых докладчиков. Короткие секционные доклады были вновь восстановлены, их состоялось 565. Число участников было меньше, чем на рекордном Московском конгрессе, но всё же велико — 3120 человек; из них 40 % были из США[36].

В делегации советских математиков было 50 человек, однако, как отметили в Оргкомитете, «от Советского Союза были отобраны некоторые математики, которые либо не имеют научных заслуг, либо уже были приглашены на предыдущие конгрессы, в то время как математики, получившие новые и интересные результаты и отмеченные самыми высокими характеристиками ведущих советских специалистов, приглашены не были»[36].

Восемнадцатый Конгресс (Хельсинки, 1978)

Список докладов
XVIII Конгресса

Финский конгресс 1978 года открылся в хельсинкском дворце «Финляндия Холл», в нём приняло участие 3038 математиков. Состоялись 17 пленарных докладов и 500 секционных, приглашённых докладчиков было 119[37].

Неприятная ситуация 1970 года повторилась: был награждён премией Филдса, но не допущен к участию в делегации Г. А. Маргулис; аналогично не выпустили на Конгресс трёх советских авторов пленарных докладов и 11 — секционных. На этот раз инцидент вызвал резкие комментарии Оргкомитета и прессы; бельгийский математик Жак Титс выразил на церемонии награждения публичное недоумение в этой связи. На Конгрессе было распространено письмо «Положение в советской математике», обвинявшее Л. С. Понтрягина (члена Исполкома Международного математического союза от СССР) и И. М. Виноградова в дискриминации советских евреев-математиков. В том же 1978 году Понтрягин был отозван со своей должности в Международном математическом союзе; в своих мемуарах он выразил мнение, что тем самым президент Академии наук А. П. Александров, «сознательно или бессознательно выполнял желание сионистов». Медаль Маргулису была вручена только в следующем году лично Титсом. Оргкомитет попытался уговорить советские власти передать ему право профессионального отбора делегатов от СССР, но столкнулся с крайне жёстким отказом, вплоть до угрозы бойкотировать конгрессы[37][38].

Девятнадцатый Конгресс (Варшава, 1983)

Список докладов
XIX Конгресса

XIX Конгресс (Варшава) планировался в 1982 году, однако из-за событий в Польше был перенесен на год, причём часть западных делегатов бойкотировала конгресс[39]. Это было связано не только с введенным в Польше военным положением, но и с тем фактом, что работа Польского математического общества была приостановлена, а некоторые математики арестованы. Ситуация обсуждалась Международным математическим союзом в течение всего 1982 года; президент Союза Леннарт Карлесон поставил польским властям три условия проведения Конгресса в Польше: гарантировать свободное передвижение всех учёных и свободу информационной связи, восстановить работу Польского математического общества и освободить всех арестованных по политическим мотивам математиков. В конце концов было принято решение, что обстановка в Польше в достаточной мере нормализовалась, и Конгресс был назначен на август 1983 года[40].

Почётным президентом Конгресса был избран 80-летний польский математик Владислав Орлич (Władysław Orlicz). Число участников составило 2450, Состоялись 16 пленарных докладов и 680 секционных, приглашённых докладчиков было 129. На этом Конгрессе наряду с медалью Филдса появилась ещё одна математическая премия — имени Неванлинны[40].

Двадцатый Конгресс (Беркли, 1986)

Список докладов
XX Конгресса

XX конгресс прошёл в Калифорнии, число участников составило 3586. Состоялись 19 пленарных докладов и 731 секционных, приглашённых докладчиков было 148. 15 советских математиков снова не смогли участвовать из-за отказа властей выдать им визу, но 57 делегатов от СССР всё же смогли приехать. Впервые в истории конгрессов в числе участников были 30 математиков из КНР (и 15 — из Тайваня, уже давно принимавшего участие в конгрессах). На Конгрессе были 22 рабочих языка, так что понадобилась помощь волонтёров[41].

Почётным президентом Конгресса был избран финский математик Ларс Альфорс, первый лауреат премии Филдса (1936 год). В Беркли он вручил медали Филдса троим новым лауреатам, а также вторую премию Неванлинны. Организаторы предусмотрели обширную культурную программу для участников: джаз-концерт, посещение стадиона, где были родео и барбекю в стиле Дикого Запада[41].

Двадцать первый Конгресс (Киото, 1990)

Список докладов
XXI Конгресса

XXI Конгресс (1990, Киото) стал первым, проведенным в Азии; впоследствии ещё три конгресса прошли в Китае, Индии и Южной Корее. Конгресс проходил в здании Международного Конференц-холла (Kyoto International Conference Hall). Почётным президентом стал Киёси Ито[42].

Пленарных докладов было 15, Одна из четырёх премий Филдса была присуждена В. Г. Дринфельду за работы по теории квантовых групп и одномерных групп Галуа. Премию Неванлинны получил А. А. Разборов за «передовые работы о нижних границах сложности цепей». Эта последняя из советских делегаций была многочисленной (около 100 человек), из них четверо (А. Н. Варченко, Г. А. Маргулис, Я. Г. Синай, Б. Л. Фейгин) выступали с докладами на пленарных заседаниях, а 18 других делегатов — с секционными докладами[42].

XXII — XXVII Конгрессы (1994—2014)

Двадцать второй Конгресс (Цюрих, 1994)

Список докладов
XXII Конгресса

Конгресс 1994 года в третий раз за свою историю состоялся в Цюрихе. Из России прибыли 139 учёных. Почётным президентом стал швейцарский математик Бено Экман (Beno Eckmann). Пленарных докладов было 16; Эндрю Уайлс рассказал о своём доказательстве Великой теоремы Ферма, отметив, что оно ещё неполно, доклад об окончательной версии доказательства Уайлс сделал на следующем конгрессе. Одна из четырёх премий Филдса была присуждена Е. И. Зельманову за «доказательство ослабленной гипотезы Бёрнсайда»[43].

Двадцать третий Конгресс (Берлин, 1998)

Список докладов
XXIII Конгресса

В работе XXIII Конгресса (1998, объединённый Берлин) приняли участие 3346 математиков из 98 стран, в том числе от Российской Федерации — 202 человека, от других бывших советских республик — 353 человека. Почётным президентом стал Фридрих Хирцебрух. Состоялись 21 пленарный доклад, 1098 тематических на секциях, 169 дополнительных докладов приглашённых математиков, 236 презентаций и 235 выступлений на прочие темы, Была проведена особая сессия «Математика в Третьем рейхе и расовые и политические преследования», а Союз немецких математиков представил выставку «Террор и изгнание» с рассказом о 53 берлинских математиках, ставших жертвами нацизма[44] [45].

Одну из четырёх премий Филдса получил М. Л. Концевич за «вклад в алгебраическую геометрию, топологию и математическую физику, в том числе доказательство гипотезы Виттена». Специально изготовленная памятная табличка была вручена Эндрю Уайлсу за доказательство Великой теоремы Ферма; Уайлс выступил с докладом по этой теме[44].

Двадцать четвёртый Конгресс (Пекин, 2002)

Список докладов
XXIV Конгресса

Пекинский конгресс 2002 года начался со зрелищной церемонии открытия в Доме народных собраний на площади Тяньаньмэнь (в этом здании компартия Китая проводит свои съезды), завершившейся банкетом на 5000 персон. Всего в Конгрессе участвовали 4270 человек, состоялись 20 пленарных докладов, 174 выступления приглашённых докладчиков и 1200 коротких секционных докладов и презентаций[46].

Почётным президентом был назначен знаменитый китайский геометр, 90-летний Чэнь Синшэнь. Одну из двух премий Филдса получил российский математик В. А. Воеводский за «развитие новых теорий когомологии для алгебраических многообразий, давших начало новым представлениям о теории чисел и алгебраической геометрии». Медали лауреатам вручал лично президент Китая Цзян Цзэминь[46].

Двадцать пятый Конгресс (Мадрид, 2006)

Список докладов
XXV Конгресса

В 2006-м число приглашённых возросло до 4000 (из 108 стран), в том числе 75 из России. Открытием Конгресса руководил король Испании Хуан Карлос I, который также лично вручал награды лауреатам. Для освещения работы Конгресса были аккредитованы свыше 150 СМИ[47].

В ходе Конгресса состоялись 20 пленарных докладов, 169 выступлений приглашённых докладчиков и около 1000 коротких докладов и презентаций. Мадридский конгресс имел заметный уклон в сторону прикладной математики, и большой интерес вызвало проведение открытой дискуссии о необходимости сближения прикладной и теоретической математики. В составе культурной программы библиотека Мадридского университета показала экспозицию редких и древних (начиная с XVI века) книг по математике, а также выставку «Жизнь чисел» с ещё более древними рукописями, включая Вигиланский кодекс; прошёл международный конкурс фрактального искусства под председательством Бенуа Мандельброта, а японский скульптор Кейзо Ушио в период работы Конгресса высек на ближайшей площади многотонный гранитный символ бесконечности. Международный математический союз представил на Конгрессе свой новый логотип из колец Борромео[47].

На XXV Конгрессе (2006) премия Филдса была присуждена Г. Я. Перельману, доказавшему «гипотезу Пуанкаре», однако он отказался её получать, и награда так и не была вручена. Доклад по этой теме пришлось прочитать американскому математику Ричарду Гамильтону. Вторую премию Филдса получил российско-американский математик А. Ю. Окуньков, за «открытия, связавшие теорию вероятностей, теорию представлений и алгебраическую геометрию». Начиная с Мадридского конгресса, число присуждаемых математических премий возросло до трёх — добавилась премия Гаусса[47].

Двадцать шестой Конгресс (Хайдарабад, 2010)

Список докладов
XXVI Конгресса

Конгресс в индийском городе Хайдарабад (штат Андхра-Прадеш) открыла президент Индии Пратибха Патил; в пространном выступлении она упомянула череду великих индийских учёных, от Ариабхаты до Рамануджана, внесших значительный вклад в теорию чисел, вычислительную математику и другие разделы математики. После этой речи президент вручила премии; одним из лауреатов стал российский математик С. К. Смирнов «за доказательство конформной инвариантности двумерной перколяции и модели Изинга в статистической физике». На этом Конгрессе впервые состоялось награждение премией Черна, названная в честь Чэнь Синшэня[48].

Состоялись 19 пленарных докладов. За право проведения следующего конгресса соревновались Рио-де-Жанейро и Сеул; окончательный выбор был сделан в пользу последнего, а Рио-де-Жанейро запланирован на 2018 год. На церемонии закрытия была вручена «премия Лилавати»; это награждение вначале рассматривалась как единичный акт, но затем было решено включить премию Лилавати в список регулярных наград конгресса[49].

Двадцать седьмой Конгресс (Сеул, 2014)

Список докладов
XXVII Конгресса

Конгресс в столице Южной Кореи состоялся с 12 по 21 августа 2014 года. Это был четвёртый конгресс, прошедший в Азии. В нём участвовали 5193 человека из более чем 120 стран, в том числе 77 из России. На торжественной церемонии открытия конгресса выступила президент Республики Корея Пак Кын Хе, которая затем вручила медали лауреатам всех видов премий. Впервые одним из лауреатов премии Филдса стала женщина, ирано-американский геометр Мариам Мирзахани; её заявленный доклад из-за болезни отменили[50].

Состоялись 19 пленарных докладов. Работе Конгресса были посвящены около 1500 статей в различных СМИ. Вопреки многолетней традиции, представители России не вошли в состав Исполкома Международного союза математиков. Следующий конгресс, впервые в своей истории, пройдёт в Южной Америке[51].

В рамках культурной программы в Корейском центре выставок и конференций КОЭКС открылась передвижная выставка программы популяризации математики «Imaginary», созданной в Германии в 2008 году, а в Национальном научном музее в городе Квачхоне организованы циклы лекций: «Математика и архитектура», «Математика и искусство»[52]. 19 августа был показан французский фильм с вызывающим названием «Как я возненавидел математику» (фр. Comment j'ai détesté les maths, англ. How I Came to Hate Math), в котором в качестве эксперта участвовал лауреат премии Филдса 2010 года Седрик Виллани. Цель фильма — наглядно показать, что математика и математики не так скучны и бесполезны, как иногда считается[53][54].

Структура современных конгрессов

Если на II конгрессе были образованы 4 основные и 2 вспомогательные секции, то сейчас число секций значительно больше. В. М. Тихомиров даёт примерный список секций современного Конгресса[55]:

  • математическая логика и основания математики
  • алгебра
  • теория чисел
  • геометрия
  • топология
  • алгебраическая геометрия
  • комплексный анализ
  • группы Ли и теория представлений
  • вещественный и функциональный анализ
  • теория вероятностей и математическая статистика
  • дифференциальные уравнения с частными производными
  • обыкновенные дифференциальные уравнения
  • математическая физика
  • численные методы и теория вычислений
  • дискретная математика и комбинаторика
  • математические аспекты информатики
  • приложения математики к нефизическим наукам
  • история математики
  • преподавание математики

См. также

Напишите отзыв о статье "Международный конгресс математиков"

Примечания

Комментарии
  1. ↑ Доклад Адамара прочитал Пикар, так как Адамар не смог приехать (ожидал рождения сына).
Источники
  1. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 19—20.
  2. ↑ 1 2 Crathorne A. R. [www.jstor.org/stable/1638078 The Fifth International Congress of Mathematicians] (англ.). Проверено 15 февраля 2016.
  3. ↑ Арнольд В. И., 1999, с. 163.
  4. ↑ Курбера Г., 2014, с. 21—25.
  5. ↑ [www.icm2006.org/proceedings/Vol_I/33.pdf The first International Congress of Mathematicians: Zurich (1897)] (англ.). Проверено 15 февраля 2016.
  6. ↑ Бурбаки. Архитектура математики. Очерки по истории математики. — М.: Иностранная литература, 1963. — С. 44.
  7. ↑ 1 2 3 4 5 6 Демидов С. С., 1969.
  8. ↑ Курбера Г., 2014, с. 33—36.
  9. ↑ [name.umdl.umich.edu/aag4063.0004.001 Proceedings. III International Congress of Mathematicians] (англ.). Проверено 15 февраля 2016.
  10. ↑ [booknik.ru/today/all/god-matematiki-i-uroki-istorii/ Год математики и уроки истории]. Проверено 15 февраля 2016.
  11. ↑ Курбера Г., 2014, с. 37—40.
  12. ↑ [mat.1september.ru/view_article.php?ID=200900206 К столетию создания Международной комиссии по преподаванию математики] (англ.). Проверено 15 февраля 2016.
  13. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 40—44.
  14. ↑ Курбера Г., 2014, с. 60.
  15. ↑ Евгений Беркович. [berkovich-zametki.com/2005/Starina/Nomer2/Mathematik1.htm Наука в тени свастики: портреты и судьбы]. Проверено 15 февраля 2016.
  16. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 45—48.
  17. ↑ 1 2 3 Курбера Г., 2014, с. 49—51.
  18. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 52—56.
  19. ↑ 1 2 3 4 Курбера Г., 2014, с. 55—59.
  20. ↑ РГАСПИ. Ф.17. Оп.3. Д.893. Л.10.
  21. ↑ [www.mathunion.org/general/history History of IMU]. Проверено 17 февраля 2016.
  22. ↑ Курбера Г., 2014, с. 71.
  23. ↑ Дынкин Е. Б. [ecommons.cornell.edu/handle/1813/17258 Интервью с Акивой Моисеевичем Ягломом] (англ.). Проверено 15 февраля 2016.
  24. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 71—75.
  25. ↑ Монастырский М. И., 2000, с. 26-27.
  26. ↑ 1 2 3 Курбера Г., 2014, с. 76—79.
  27. ↑ Колягин Ю. М., Саввина О. А. Бунт Российского Министерства и Отделения математики АН СССР (Материалы по реформе школьного математического образования 1960—1970-х гг.). — Елец: ЕГУ им. И. А. Бунина, 2012. — 153 с. — ISBN 978-5-94809-538-7.
  28. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 80—82.
  29. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 82—84.
  30. ↑ 1 2 3 Курбера Г., 2014, с. 85—90.
  31. ↑ [www.newsru.com/world/14nov2014/grothendieck.html Во Франции умер выдающийся математик-затворник Гротендик, отказавшийся от премии Филдса из-за советских диссидентов]. Проверено 17 февраля 2016.
  32. ↑ Курбера Г., 2014, с. 64.
  33. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 92—95.
  34. ↑ [www.math.ru/history/p99/index.htm Письмо 99]. Проверено 15 февраля 2016.
  35. ↑ Новиков С. П. Математики и физики Академии 60-80-х годов // Вопросы истории естествознания и техники. — М., 1995. — № 4. — С. 58.
  36. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 95—99.
  37. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 100—103.
  38. ↑ Понтрягин Л. С. Жизнеописание Льва Семёновича Понтрягина, математика, составленное им самим. Глава «Моя профессия». — Изд. 4-е, стереотипное. — URSS, 2012. — 320 с. — (Наука в СССР: Через тернии к звездам). — ISBN 978-5-484-01298-5.
  39. ↑ Монастырский М. И., 2007, с. 154.
  40. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 103—108.
  41. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 108—112.
  42. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 128—131.
  43. ↑ Курбера Г., 2014, с. 125—128.
  44. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 114—118.
  45. ↑ [www.mathunion.org/fileadmin/ICM/Others/TerrorAndExile.pdf Terror and Exile]. Проверено 19 февраля 2016.
  46. ↑ 1 2 Курбера Г., 2014, с. 131—134.
  47. ↑ 1 2 3 Курбера Г., 2014, с. 118—125.
  48. ↑ Курбера Г., 2014, с. 134—137.
  49. ↑ [www.mathunion.org/general/prizes/leelavati/details/ Leelavati Prize].
  50. ↑ Конгресс в Сеуле, 2015, с. 25, 28.
  51. ↑ Конгресс в Сеуле, 2015, с. 37—38.
  52. ↑ [to-ros.info/?p=16489 Международный математический конгресс назвал новых лауреатов Филдсовской премии]. Проверено 20 февраля 2016.
  53. ↑ [www.koreatimes.co.kr/www/news/nation/2016/01/176_163909.html French documentary questions 'new math']. Проверено 14 апреля 2016.
  54. ↑ Конгресс в Сеуле, 2015, с. 36.
  55. ↑ Тихомиров В. М. [kvant.mccme.ru/pdf/1999/01/kv0199tikhomirov.pdf Математика в первой половине XX века] // Квант. — М., 1999. — № 1.

Литература

  • Арнольд В. И. [www.ras.ru/FStorage/download.aspx?Id=2c64c4ea-5c4a-4295-a3e3-6cd5e1612c56 Международный математический конгресс в Берлине] // Вестник РАН. — 1999. — № 2. — С. 163.
  • Голубева В. А., Жижченко А. Б., Сергеев А. Г. [mi.mathnet.ru/umn664 Международный конгресс математиков (Китай, Пекин, 20-28 августа 2002 г.)] // УМН. — 2003. — Т. 58, вып. 4(352). — С. 181—189.
  • Демидов С. С. Предисловие: Проблемы Гильберта // [vivovoco.ibmh.msk.su/VV/PAPERS/NATURE/GILBERT_R.HTM II Международный Конгресс Математиков]. — Сб. под общ. ред. П. С. Александрова. — М.: Наука, 1969.
  • Курбера Г. Математический клуб. Международные конгрессы. — М.: Де Агостини, 2014. — 160 с. — (Мир математики: в 45 томах, том 39). — ISBN 978-5-9774-0734-2.
  • Международный Математический Конгресс в Амстердаме. — М.: Физматгиз, 1961.
  • Монастырский М. И. Современная математика в отблеске медалей Филдса. — М.: Янус-К, 2000.
  • Монастырский М. И. Математика в последнее советское десятилетие (1981-1991). // Историко-математические исследования. — М.: Янус-К, 2007. — № 47 (12). — С. 147-162.
  • Сергеев А. Г. [www.mccme.ru/free-books/matpros/pdf/mp-19.pdf Международный математический конгресс в Сеуле] // Математическое просвещение. — 2015. — Вып. 19 (третья серия). — С. 25-39.
  • Сосинский А. Б. [www.mccme.ru/free-books/matprosc.html ICM-2006, Мадрид, Международный конгресс математиков] // Математическое просвещение. — 2007. — Вып. 11. — С. 5-14.
  • Curbera, Guillermo P. Mathematicians of the world, unite! The International Congress of Mathematicians : A Human Endeavor. — Wellesley, Massachusetts: A K Peters, Ltd., 2009. — 313 p. — ISBN 978-1-56881-330-1.
  • Lehto, Olli. [www.mathunion.org/fileadmin/ICM/Lehto/Lehto_Mathematics_Without_Borders/Lehto_Mathematics_Without_Borders.pdf Mathematics Without Borders. A History of the International Mathematical Union]. — Springer, 1998. — xvi + 399 p. — ISBN 0-387-98358-9.

Ссылки

  • [www.mathunion.org/activities/icm Официальная страница Конгресса на сайте Международного Математического Союза] (англ.). Проверено 15 февраля 2016.
  • [www.ihst.ru/projects/sohist/hronmath.htm Хроника социальной истории математики]. Проверено 15 февраля 2016.
  • [www.mathnet.ru/php/archive.phtml?wshow=paper&jrnid=rm&paperid=6043&option_lang=rus Международный Конгресс Математиков в Москве, 1966 год]. Проверено 15 февраля 2016.
  • [russian.people.com.cn/200208/21/rus20020821_64641.html Международный Конгресс Математиков в Пекине, 2002 год]. Проверено 15 февраля 2016.
  • [www.icm2006.org/ Международный Конгресс Математиков в Мадриде, 2006 год] (англ.). Проверено 15 февраля 2016.
  • [www-history.mcs.st-andrews.ac.uk/Societies/ICM.html International Congresses of Mathematicians] (англ.). Проверено 15 февраля 2016.

Отрывок, характеризующий Международный конгресс математиков

– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Международный_конгресс_математиков&oldid=81353136»