Американцы еврейского происхождения

Американские евреи
American Jews

Самоназвание	American Jews
Всего: 5,425,000–8,300,000 1.7–2.6% от населения США (2012)
Язык	Идиш Иврит Ладино Английский
Религия	Иудаизм: Реформистский иудаизм (38%) Консервативный иудаизм (33%) Ортодоксальный иудаизм (22%) Реконструктивистский иудаизм (2%) другие (5%)

Американцы еврейского происхождения или Американские евреи (англ. American Jews) — граждане США еврейской национальности либо иудейского вероисповедания (следует учитывать, что в американской статистике еврейство зачастую является религиозной, а не национальной группой). Среди американских евреев абсолютно преобладают ашкеназы (до 90 %), хотя представлены также другие группы (сефарды, мизрахим, бухарские евреи), а также определённое количество обратившихся в иудейскую веру неевреев (геры), в том числе принадлежащих к другим расовым типам. Также в США представлен широкий спектр различных течений иудаизма.

Если в начале XX века крупнейшая в мире еврейская диаспора (до 5 млн чел.) находилась в черте оседлости Российской империи, то в настоящее время она находится в США. Численность американских евреев оценивается в 5,5 — 8 млн чел. (1,7 % — 2,6 % населения), что сопоставимо с населением Израиля. Определение точной цифры затруднено в связи с проблемами идентичности у лиц смешанного происхождения и обращённых неевреев.

История

Первое появление евреев на территории США относится ещё к колониальному периоду, однако они тогда были малочисленны, и относились в основном к субэтносу сефардов. До 1830 годов крупнейшим еврейским центром в Северной Америке являлся город Чарльстон (Южная Каролина). С началом массовой немецкой иммиграции в страну также начали прибывать евреи — ашкеназы. К 1880-м годам численность американских евреев дошла до 250 тыс. чел. (около 0,5 % населения). Основным их занятием являлась мелкая торговля.

Американские евреи приняли участие в Гражданской войне в США, расколовшись между обеими сторонами. Согласно исследованиям Дональда Альтшиллера, 7 тыс. евреев служили в армии Союза и 3 тыс. в армии Конфедерации, всего погибло около 600 (вся численность евреев в стране на тот момент составляла около 150 тыс. чел.) Как правило, евреи придерживались «локального патриотизма», присоединяясь к преобладавшим в данном штате настроениям.

Резкий перелом в еврейской иммиграции в США произошёл с воцарением в России императора Александра III. Усиление ограничительного антиеврейского законодательства, и прокатившаяся по стране волна погромов привела к началу массового исхода в Америку, которая на тот момент придерживалась политики неограниченной иммиграции. В период 1880—1924 (год введения квотирования иммиграции в США) из черты оседлости Российской империи (примерно соответствует современным Украине, Белоруссии, Молдавии, Литве и Польше) прибыло 1.5 — 2 млн евреев, вместе с прочими восточноевропейскими евреями — до 2.5 млн чел. Практически все они принадлежали к субэтносу ашкеназим и разговаривали на идише. Произошедшая миграция по своим масштабам была сопоставима с массовой миграцией в США поляков и итальянцев, имевшей место примерно в тот же период, и также оборвавшейся в связи с введением квотирования иммиграции. Жизненный уровень большинства еврейских иммигрантов на первых порах был низким; перед Первой мировой войной до 80 % из них занимались физическим трудом на заводах. По терминологии того времени, они принадлежали к «низшим классам». Среди особенностей еврейской общины того времени отмечается развитая система благотворительности, поразительно низкая детская смертность и фанатичная тяга к образованию.

Также, как и ирландские иммигранты, евреи зачастую были вынуждены оседать в портовых городах восточного побережья США, так как не имели средств для движения далее вглубь страны. Если крупнейшим ирландским центром стал Бостон, штат Массачусетс (ирландское население Массачусетса до сих пор доходит до 25 %), то евреи прибывали в первую очередь в Нью-Йорк. В 1950-е годы еврейское население этого города доходило до 2 млн чел. (25 %), однако затем значительно уменьшилось, в том числе за счёт миграции в другие штаты и переезда в пригороды.

Еврейские иммигранты волны 1880—1924 годов зачастую были вынуждены жить в стеснённых жилищных условиях; в Нью-Йорке они занимали ряд трущоб, которые в настоящее время заселены преимущественно афроамериканцами. Район Нижний Ист-Сайд, сто лет назад частично бывший еврейским, в настоящее время населён пуэрториканцами. В бедных районах Гарлема в 1920-х годах проживало до 177 тыс. евреев, впоследствии переехавших в другие районы; на их место массово прибыли афроамериканцы. Уже к 1940 году количество евреев в Гарлеме уменьшилось до 2 тыс.

В отличие от Европы, в США с их декларированной религиозной свободой евреи никогда не подвергались преследованиям. Пол Джонсон отмечает, однако, в ранней истории Америки случаи, когда иудеи подвергались наказаниям за то, что работали в воскресенье, святой для христиан день; однако по сравнению с Европой подобные преследования выглядят незначительными.

В первой половине XX века ряд вузов США, особенно расположенных на Северо-Востоке страны, ввели у себя квоты на приём еврейских студентов, по образцу российской процентной нормы. Результатом стало то, что, в частности, в медицинской школе Корнуелльского университета в период между Мировыми войнами доля еврейских студентов упала с 40 % до 4 %, а Гарварде с 30 % до 4 %. В настоящее время евреи уже не подвергаются подобной дискриминации.

Американские евреи приняли широкое участие во Второй мировой войне. В армии США в этот период отслужило 550 тыс. евреев, из которых около 11 тыс. были убиты и 40 тыс. ранено. Еврейским военнослужащим присвоено в общей сложности 52 тыс. медалей, в том числе троим — медаль Почёта (высшая военная награда США). Составляя в тот период 3.3% населения США, евреи составили в то же время 4.23% военнослужащих. 60% всех еврейских врачей моложе 45 лет служили в армии.

Отмечается также широкое участие евреев — физиков в Манхеттенском проекте создания атомной бомбы. В частности, евреем являлся «отец атомной бомбы», руководитель проекта Роберт Оппенгеймер.

Сообщения о начавшемся в Европе Холокосте произвели глубокое травмирующее впечатление на американских евреев. В США в настоящее время находится рекордное количество мемориалов в память об этих событиях.

Расселение

Американские евреи проживают преимущественно в больших городах (с пригородами). Крупнейшими центрами их расселения являются Нью-Йорк (по разным оценкам, от 1,54 млн до 2 млн евреев), также Лос-Анджелес и Майами. Тогда как среди населения страны в целом евреи составляют около 2 %, в штате Нью-Йорк их доля доходит до 10 %. Численность евреев, проживающих в «большом Нью-Йорке» (с пригородами) сопоставима с населением крупнейшей израильской агломерации Гуш Дан и превышает население Тель-Авива.

Значительные еврейские общины также существуют в Балтиморе, Бостоне, Чикаго, Сан-Франциско, Филадельфии, Финиксе.

Наибольшая доля евреев в стране наблюдается в округе Рокланд штата Нью-Йорк (31,4 %, или 91 300 чел.). Из отдельных же населенных пунктов можно отметить деревню Кирьяс-Джоэль в штате Нью-Йорк (93 %), в Беверли-Хиллз в штате Калифорния (61 %), Лэйквуд Тауншип в штате Нью-Джерси (59 %). Тогда как численность американских евреев в целом имеет тенденцию к сокращению, в Нью-Йорке она устойчиво растёт. Основной причиной этого является значительная доля ортодоксальных иудеев с традиционно высокой рождаемостью. Они составляют 32 % еврейского населения Нью-Йорка, среди лиц моложе 25 лет — до 61 %. Процент смешанных браков среди нью-йоркских евреев составляет 22 %, что гораздо ниже среднего по стране. 64 % еврейских детей Нью-Йорка посещает иудейские школы, что также выше среднего по стране.

Языки

Родным языком большинства евреев, прибывавших в США на рубеже XIX—XX веков, являлся идиш. Сейчас практически все американские евреи говорят по-английски, однако идиш всё ещё широко распространён в среде хасидов. Ряд слов идиша («хуцпа», «шмак» и др.) вошли в американский английский.

Среди персидских евреев (заметные центры которых существуют в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке) сохраняется персидский язык. Иммигранты из СССР продолжают говорить по-русски; русский язык абсолютно доминирует в районе Брайтон-Бич, Нью-Йорк и Санни Айлс, Майами. Также русский язык можно встретить в округе Ричмонд в Сан-Франциско.

Бухарские евреи разговаривают на диалекте бухори.

Классический иврит сохраняется, как язык религиозных книг, также на иврите говорят иммигранты, прибывшие в США из Израиля.

Расовая принадлежность

В современной статистике США, расовая принадлежность более 90 % американских евреев рассматривается, как «белые не-латинского происхождения» (non-Hispanic white). До 5 % евреев определили свою расу, как латинскую (главным образом, выходцы из Аргентины, Венесуэлы, Кубы и Испании), 1 % — азиатскую (главным образом, бухарские и персидские евреи), 1 % —«чёрную» (black) и 1 % — «прочее».

В США проживает от 20 до 200 тыс. евреев африканского происхождения, принадлежащих к негроидной расе (сюда не входят сефарды). Все эти лица не являются этническими евреями, однако в ходе сложных духовных поисков они предпочли принять иудейскую веру (см. черные евреи). Вместе с тем некоторые такие секты являются не вполне иудейскими, а, в современной терминологии, «иудействующими» (занимают промежуточное положение между иудаизмом и христианством). Зачастую, большинство евреев отказывает им в признании. Одним из подобных течений является «Церковь Бога и святых Христовых», основанная в 1896 году бывшим чернокожим рабом Вильямом Сандерсом Кроуди в Лоуренсе, штат Канзас. Прихожане этой церкви совершают обрезание, используют еврейский календарь и носят ермолки, однако одновременно практикуют и ряд христианских ритуалов.

Движение «Африканских еврейских израильтян Иерусалимских» считает себя потомками одного из колен Израилевых и не признают Талмуд, хотя соблюдают такие иудейские праздники, как Йом Кипур и Пейсах, а также совершают обрезание. В дополнение к предписаниям Библии они придерживаются строгой вегетарианской диеты и носят одежду только из натуральных тканей. В 1969 году они эмигрировали в Израиль, однако власти этой страны отказались признавать их евреями. Только в 2003 году они получили вид на жительство. В 2009 году член этой церкви Элияхим Бен-Исраэль стал первым чернокожим евреем, получившим израильское гражданство. В 2004 году Урия Батлер стал первым членом общины, отслужившим в израильской армии.

Под влиянием эфиопских евреев чернокожий проповедник из Вест-Индии Вентворт Артур Мэтью основал в 1919 году в Гарлеме, Нью-Йорк, «Конгрегацию хранителей заповедей». Прихожане этой церкви, в частности, считают себя потомками царя Соломона и царицы Савской (что характерно для Эфиопии; в частности, правившая этой страной династия считала себя именно потомками этих двух персонажей, а царица Савская обычно считается правительницей Эфиопии).

Однако в целом число чернокожих иудеев в США невелико и они остаются скорее экзотикой.

Религия

Американские евреи рассматриваются как менее религиозные чем американцы в целом. Опрос 2003 года, показывает, что тогда как 79% всех американцев верят в Бога, среди евреев эта цифра достигает лишь 48 %, по сравнению с 79 % среди католиков и 90 % для протестантов. 66 % американцев «абсолютно уверены» в существовании Бога, тогда как среди евреев — лишь 24 %. Доля лиц, заявивших в том, что они не верят в существование Бога, в среднем в США составляет 9 %, и 19 % среди американских евреев.

Согласно исследованию Гарриса 2003 года, 4.3 млн американских евреев определили себя, как «тесно связанных с иудаизмом». Из них 46 % принадлежали к какой-либо синагоге. Из этих 46 % 38 % посещали реформистские синагоги, 33 % консервативные, 22 % ортодоксальные, 2 % реконструкционистские и 5 % — прочие.

16 % евреев посещали синагогу по крайней мере один раз в месяц, 42 % — по крайней мере один раз в год, и 42 % реже, чем раз в год.

Одна шестая американских евреев соблюдает кашрут.

Известной популярностью среди американских евреев пользуется иудейская ортодоксия (в частности, в Нью-Йорке размещается штаб-квартира движения любавичских хасидов «Хабад»), однако большинство верующих евреев США принадлежат к «облегчённым» течениям иудаизма (реформистский иудаизм, консервативный иудаизм). Крупнейшим центром иудейской ортодоксии в США остаётся Нью-Йорк. Отмечается, что в этом городе находится две трети всех ортодоксальных иудейских религиозных школ Америки (главным образом, в Бруклине).

Демография

Доля смешанных браков американских евреев выросла с 6 % в 1950 году до 25 % в 1974 и до примерно 40 %-50 % в 2000. По существующим оценкам, на 2013 год доля таких браков возросла даже до 71 %, что дало падение численности евреев в США на 5 % по сравнению с 1990-ми годами. Лишь 33 % из детей от смешанных браков получают еврейское воспитание; исключением является лишь Бостон, где эта цифра доходит до 60 %. Также отмечается, что среди детей от смешанных браков, в свою очередь, доля смешанных браков доходит до 90 %.

Среднее количество детей на одну еврейскую женщину в США упало с 2,12 в 1976 году до 1,45 в 2012. В то же время в среде ортодоксальных иудеев эта цифра составляет 4,4.

Одним из последствий относительно низкой рождаемости является также высокий средний возраст; среди американских евреев он составлял по состоянию на 2007 год 42 года, тогда как в среднем по стране — 37 лет.

Очевидно, что основной угрозой для еврейства США является не опасность гонений, а ассимиляция — бесследное растворение среди огромного нееврейского большинства параллельно с размыванием национальной и религиозной идентичности. Однако имеет место и противоположный процесс — обращение нерелигиозных евреев к иудейской ортодоксии (тшува).

Специалист Гарвардского центра по изучению народонаселения Элия Бергман предсказывает, что при сохранении существующих тенденций еврейское население США к 2076 году сократится на 85 %-90 %.

Однако следует также отметить заметный рост численности религиозных ортодоксальных иудеев (харедим). Вследствие полного отсутствия в их среде смешанных браков и более высокой рождаемости численность прихожан ортодоксальных синагог выросла с 11 % в 1971 году до 21 % в 2000, хотя численность евреев в целом за это время снизилась. По состоянию на 2000 год численность «харедим» в США оценивалась в 360 тыс. чел. или 7,2 % от общей численности американских евреев, тогда как уже на 2006 год оценка возросла до 468 тыс. чел. или 9,4 %.

С точки иудейской традиции, проживание евреев в США (и вообще где-либо за пределами Израиля) является «изгнанием» (галут), а переезд в эту страну буквально именуется «восхождением» (алия). Эмиграция евреев из США в Израиль носит устойчивый характер, но масштабы её невелики (порядка 2 тыс. чел. в год). Значительную долю из них составляют глубоко верующие иудеи, пошедшие на это из-за своих религиозных убеждений. С этой точки зрения американские «харедим» представляют собой практически неограниченный резерв репатриантов. Впрочем, следует отметить, что определённая часть иудейской ортодоксии не признаёт современное государство Израиль. Не отказываясь от неизбежной репатриации всех поголовно евреев мира в будущем, они, однако, считают, что еврейская государственность на Ближнем Востоке должна быть восстановлена только после пришествия Мессии.

Существует и обратный процесс эмиграции из Израиля, в том числе в США. Согласно переписи населения 2000 года, в этой стране насчитывалось около 106 тыс. «израильских американцев»; по другим оценкам, их количество доходит до 500 тыс. чел. Однако, следует также учесть, что в статистическую группу «израильских американцев» могут попадать также и этнические арабы с израильским гражданством, лица других национальностей и лица смешанного происхождения, числящиеся в израильском МВД, как неевреи.

Политика

Отношение к Демократической партии

«Старое» американское еврейство (до 1880 года) рассматривается, как консервативное. В противовес ему, евреи большой волны иммиграции 1880—1924 годов зачастую придерживались модных тогда в Европе социалистических, анархистских и коммунистических идей. Еврейские иммигранты этого периода сыграли заметную роль в американском профсоюзном движении.

Со временем евреи, наряду с ирландскими католиками, начали преимущественно поддерживать часть американского истеблишмента, связанную с Демократической партией США. Начиная с 1924 года, на выборах Президента США большинство еврейских избирателей неизменно поддерживает демократов. Рекорд в этом отношении был поставлен на выборах одного из самых выдающихся президентов в истории Америки, Франклина Рузвельта (до 90 % голосов евреев). Отмечается также широкая поддержка евреями проводившегося Рузвельтом «Нового курса». Исключением стали перевыборы Джимми Картера в 1980 году: тогда как в 1976 году за него проголосовал 71 % еврейских избирателей, в 1980 — лишь 45 % (39 % — за кандидата от республиканцев Рональда Рейгана, и 14 % за независимого Джона Андерсона).

Вместе с тем следует отметить, что руководство Республиканской партии обычно рассматривается, как более произральское. На президентских выборах 2012 года сложилась парадоксальная картина: 68 % еврейских избирателей проголосовали за Барака Обаму (в 2008 году — 78 %), тогда как официальное израильское лобби прямо поддерживало его конкурента, кандидата от республиканцев Митта Ромни. Во время предвыборной гонки он сделал заметно более произральские заявления, чем Обама.

Стремясь привлечь голоса еврейских избирателей, обе основные политические партии США с 1944 года включают в свои программы произральские лозунги. Впрочем, традиционный произральский курс США является довольно относительным: США, начиная с 1948 года, поддерживают лозунг основания независимого арабского государства в Палестине, и неизменно отказываются (в связи с тем, что палестинские арабы выдвигают территориальные претензии на Восточный Иерусалим) переносить посольство своей страны из Тель-Авива в Иерусалим, что автоматически означает признание Иерусалима столицей Израиля. Вместе с тем закон о переносе посольства принят Конгрессом США ещё в 1995 году, однако его реализация неизменно откладывается каждой новой администрацией.

Представительство в органах власти

По сравнению с ирландской диаспорой (насчитывающей 36 млн человек), политические успехи американских евреев выглядят довольно скромно. Они ни разу не выдвигали кандидатов в президенты США. Единственным еврейским кандидатом в вице-президенты США являлся демократический сенатор Джозеф Либерман, баллотировавшийся в 2000 году в одной команде с кандидатом в президенты Альбертом Гором (избраны не были).

Первым (и пока единственным) евреем, ставшим губернатором штата, является Джек Маркелл, избранный в 2008 году в штате Делавэр от Демократической партии. Евреи избирались мэрами нескольких крупных городов. Историю Нью-Йорка уже сложно представить без Майкла Блумберга (мэр с 2002 по 2013 годы).

В Верховный суд США в разное время избирались 8 евреев.

В начале работы Конгресса США 112-го созыва из 435 членов Палаты представителей 27 являлись евреями, и 13 из ста сенаторов. Практически все они принадлежат к Демократической партии.

Ссылки

[www.eleven.co.il/article/13881 Соединённые штаты Америки] — статья из Электронной еврейской энциклопедии

Отрывок, характеризующий Американцы еврейского происхождения

Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.