Лина, Джим
| Джим Лина | |
| англ. Jim Lynagh | |
| Прозвище |
Палач (англ. The Executioner) |
|---|---|
| Псевдоним |
Шеймус О'Ленстер (ирл. Séamus Ó Laighneach) |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск |
партизанские войска |
| Годы службы |
1970-е — 1987 |
| Звание | |
| Часть | |
| Сражения/войны | |
Джим Лина (англ. Jim Lynagh; 13 апреля 1956, Монахан — 8 мая 1987, Лафголл) — ирландский националист, волонтёр Ирландской республиканской армии («временного» крыла, Восточно-Тиронской бригады)[1].
Биография
Ранние годы
Джим родился в многодетной семье, в которой было всего 12 детей. Вырос в имении Талли в графстве Монахан[2], в рядах ИРА с ранних 1970-х годов. В декабре 1973 года он пострадал в результате преждевременного срабатывания взрывного устройства, после чего был арестован и отправлен в тюрьму Мэйз на 5 лет[3]. Во время своего заключения Лина увлёкся чтением литературы Мао Цзэдуна и стал одним из сторонников маоизма[4]. После освобождения в 1979 году был избран в городской совет Монахана от партии Шинн Фейн, сохраняя своё место там до самой смерти[3][5].
Служба в ИРА
После своего освобождения Лина продолжил свою деятельность в ИРА, влившись в Восточно-Тиронскую бригаду «временного» крыла повстанцев и став командиром подразделения. После серии нападений лоялистов на ирландских политиков в конце 1980 — начале 1981 года Лине предъявили обвинения в нападении на лоялистских политиков в имении Строндж около Миддлтауна (графство Арма). Среди жертв ИРА стали бывший спикер Парламента Северной Ирландии от Ольстерской юнионистской партии сэр Норман Строндж и его сын Джеймс, офицер Королевской полиции Ольстера. После убийства обоих их дом, Тайнан-Эбби, был сожжён дотла, а боевики прорвали полицейский кордон и скрылись[3][6].
Лина получил прозвище «Палач» от ольстерской полиции[7]. Неоднократно его арестовывала ирландская полиция, но обвинений ему не предъявляла никогда. Сам же Лина за это время успел предложить маоистскую стратегию ведения войны, которая могла бы заставить британцев вывести войска из Северной Ирландии. Согласно этому плану, повстанцы должны были атаковать военные базы и полицейские участки британцев, чтобы создать свободные от их присутствия зоны. С 1984 года над этой стратегией работал соратник Лины Патрик Маккирни. Стратегию начали осуществлять в декабре 1985 года после разрушения казарм Бэллигоули, продолжив в августе 1986 года в казармах Бёрчес.
Гибель
8 мая 1987 повстанцы ИРА готовились уничтожить полицейский участок в Лафголле, но были уничтожены засевшими в засаде британскими спецназовцами. Восемь боевиков ИРА (в их числе были и Лина) хотели подогнать заминированный экскаватор к участку и обстрелять здание, но все погибли в перестрелке. Лина был похоронен в родном городе Монахан, причём присутствовавшие на похоронах даже передрались с полицией[8][9]. Всех восьмерых, погибших в Лафголле, ирландские республиканцы стали называть «Лафголлскими мучениками»[5].
См. также
Напишите отзыв о статье "Лина, Джим"
Примечания
- ↑ [cain.ulst.ac.uk/sutton/chron/1987.html CAIN Web Service]
- ↑ Moloney Ed. A Secret History of the IRA. — Penguin Books, 2002. — P. 306. — ISBN 0-14-101041-X.
- ↑ 1 2 3 Urban Mark. Big Boys' Rules: SAS and the Secret Struggle Against the IRA. — Faber and Faber, 1993. — P. 223. — ISBN 0-571-16809-4.
- ↑ Armed Struggle: a History of the IRA by Richard English, page 254
- ↑ 1 2 Henry McDonald. [www.guardian.co.uk/Northern_Ireland/Story/0,2763,801151,00.html True tale of IRA 'martyrs' revealed], London: The Guardian (29 September 2002). Проверено 5 марта 2007.
- ↑ [archives.tcm.ie/breakingnews/2006/04/09/story253316.asp Donaldson 'killed to avenge SAS killing']. BreakingNews.ie (9 April 2006). Проверено 5 марта 2007.
- ↑ Sean Rayment. [www.telegraph.co.uk/news/main.jhtml?xml=/news/2005/11/06/nsas106.xml SAS prevented an outrage but now fears prosecution], London: The Daily Telegraph (5 November 2005). Проверено 5 марта 2007.
- ↑ Tírghrá, National Commemoration Centre, 2002. PB) ISBN 0-9542946-0-2 p.291
- ↑ [historical-debates.oireachtas.ie/D/0372/D.0372.198705130003.html Dáil Éireann – Volume 372 – 13 May, 1987 Statements. – Incident at Emyvale, County Monaghan] Dáil Éireann Debates
Отрывок, характеризующий Лина, Джим
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
