Никол, Джимми

Джимми Никол
Никол на пресс-конференции The Beatles (1964)
Основная информация
Полное имя	Джордж Джеймс Никол
Дата рождения	3 августа 1939(1939-08-03) (84 года)
Место рождения	Лондон
Страна	Великобритания Великобритания
Профессии	ударник
Жанры	рок, поп
Коллективы	The Beatles

Джордж Джеймс (Джимми) Никол (англ. James George "Jimmy"/"Jimmie" Nicol; 3 августа 1939, Лондон, Англия) — британский барабанщик, известный тем, что ненадолго подменил Ринго Старра в The Beatles в ряде концертов, проводившихся в самый разгар битломании в 1964 году.

Ранняя карьера

Джимми Никол начал свою карьеру барабанщика с Boosey & Hawkes. Первым профессиональным опытом Никола в качестве ударника стала работа с малопопулярной группой «Colin Hicks And His Cabin Boys» в 1957 году. Они стали популярны в Италии. В начале шестидесятых Никол продолжил работать с такими музыкантами как Оскара Рабина и Кирилл Стэплтон.

Некоторое время он был членом шведской группы the Spotnicks, потом Georgie Fame’s Blue Flames, и затем сформировал свою собственную группу the Shubdubs.

Работа с The Beatles

В июне 1964 года Битлз должны были совершить турне по Скандинавии, Голландии, Дальнему Востоку и Австралии. 3 июня, за день до начала турне, Ринго простудился и с температурой 38,9 °C и воспалёнными миндалинами был срочно отправлен в больницу.

Оставаясь со своими миндалинами в Лондоне, он был заменен на время датского и голландского концертов скромным 24-летним сессионным барабанщиком Джимми Николом. Продюсер Битлз Джордж Мартин предложил ребятам Джимми, потому что он недавно записывался на EMI с Томми Куикли (Tommy Quickly), а также недавно познакомился с членами Битлз, играя на одной из сессий записи для альбома, названного Beatlemania.

Сначала Джордж Харрисон не хотел, чтобы кто-либо заменял Ринго и отказался отправляться в тур без него, но Брайан Эпстайн и Джордж Мартин убедили его. Брайан полагал, что это был неплохой выбор, так как он считал, что Джимми «был похож на Битла, а не что-то инородное».

Во время турне, каждый раз, когда кто-нибудь из Битлз спрашивал Джимми, как у него дела, он все время отвечал, «Все лучше и лучше». Все над ним обычно посмеивались, а позже, в 1967 году, это вдохновило Пола сочинить песню, названную Getting Better, вошедшую в альбом Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band.

Ринго вышел из больницы 11 июня, и присоединился к группе в Мельбурне 15 июня 1964 года.

За замещение Ринго во время этого тура Джимми получил £500 и золотые часы с гравировкой: «Джимми — с уважением и благодарностью - от Битлз и Брайана Эпштейна».

По возвращении Джимми его группа The Shubdubs выпустила сингл Husky/Don't Come Back, но он не попал в чарты. Чуть позже the Shubdubs распались, после чего Джимми перебрался в Южную Америку. Затем он какое-то время жил в Австралии.

Присоединившись к Битлз, Джимми сказал: «Ребята были очень любезны, но я чувствовал себя несколько скованно. Они приняли меня, но невозможно просто так войти в такую группу как эта — у них собственная атмосфера, собственное чувство юмора. Это небольшая клика и посторонние не могут просто так сюда вломиться».

Позднее Джимми сказал о Битлз: «У меня была группа и Брайан однажды поместил нас на одной афише с The Beatles и The Formost. За кулисами мы с удовольствием поболтали, так как давно не видели друг друга. Они были приятны».

Поздняя карьера

После его участия в The Beatles, Никол вернулся в Shubdubs, вновь называющих себя «Jimmy Nicol and the Shubdubs». Jimmy Nicol and the Shubdubs выпустили синглы «Husky» / «Don’t Come Back», а затем «Humpty Dumpty» / «Night Train», но ни один из них не имел коммерческого успеха. Затем Никол был второй раз приглашён в группу в качестве сессионного барабанщика, на этот раз это была группа Dave Clark Five, когда её ударник Дэйв Кларк заболел. Никол заменял его на концертах в Блэкпуле и Ланкашире. Позже его судьба с The Beatles пересеклась ещё раз, когда его группа выступала с Битлами в июле 1964.

В 1965 году Никол объявил о своем банкротстве с задолженностью в £ 4066, всего через девять месяцев после того, как он играл с The Beatles. Позднее в том же году он присоединился к успешной шведской группе Spotnicks, с которой Никол два раза отправлялся на мировое турне. Он покинул Spotnicks в 1967 году, проводя время в Мексике, изучая ритмы самбы и босса-новы. В 1975 году Никол вернулся в Англию и работал там в сфере недвижимости.

В 1988 году ходили слухи, что Никол умер, но в 2005 году Daily Mail подтвердил, что он еще жив и живёт затворником в Лондоне.

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Никол, Джимми

– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…