1896 год в кино
Поделись знанием:
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
(перенаправлено с «1896 в кино»)
1896 год в кино | |||
---|---|---|---|
< · 1894 · 1895 — 1896 — 1897 · 1898 · > | |||
| |||
в театре
Фильмы 1896 года | |||
Кинопремии и награды | |||
База данных фильмов по странам за 1896 год | |||
[www.imdb.com/search/title?countries=gb&sort=moviemeter,asc&year=1896 Великобритания] |
[www.imdb.com/search/title?countries=pl&sort=moviemeter,asc&year=1896 Польша] |
События
- Январь — в США Чарлз Фрэнсис Дженкинс (англ. Charles Francis Jenkins) и Томас Армат (англ. Thomas Armat) усовершенствуют «кинетоскоп» Эдисона и создают кинопроекционный аппарат «фантаскоп» (он же «вайтоскоп»). Патент выкуплен Эдисоном.
- 6 января — впервые показан на общедоступном сеансе фильм «Прибытие поезда на вокзал Ла-Сьота».
- 14 января — Бирт Акрес представляет Королевскому фотографическому обществу (англ. Royal Photographic Society) в Куинс-холл в Лондоне свой «кинеоптикон».
- 20 февраля — Уильям Поль в Лондоне демонстрирует свою версию кинопроекционного аппарата — «театрограф» (позже известный как «аниматограф»).
- 20 февраля — первые показы фильмов братьев Люмьер в Великобритании.
- Апрель — Томас Эдисон и Томас Армат показывают «вайтоскоп» в Нью-Йорке.
- 26 мая (14 мая) — оператор компании «Люмьер» Камилл Серф снимает в Москве хронику коронационных торжеств Николая II. Первая киносъёмка в России. Первая в мире документальная съёмка коронации.
- 26 июля — В Новом Орлеане открыт «Vitascope Hall», первое фиксированное место для просмотра кинематографа.
- 19 октября — В Нью-Йорке открывается «Edisonia Hall», первое здание построенное специально для просмотра кинематографа.
- 11 ноября — создан первый испанский фильм Salida de misa de doce del Pilar de Zaragoza (исп. Salida de misa de doce del Pilar de Zaragoza).
- Во Франции начинает активную кинематографическую деятельность общепризнанный первооткрыватель многих классических приёмов трюковой съёмки Жорж Мельес.
- В Париже братьями Пате основана кинокомпания «Pathé».
- Уильям Николас Селиг (англ. William Nicholas Selig) основывает Selig Polyscope Company в Чикаго.
- В этом году братья Луи Жан и Огюст Люмьер совершили мировое турне со своим изобретением — «синематографом», посетив Лондон, Нью-Йорк, Мумбаи.
В Российской Империи
- 29 января (11 февраля) — Петербург. Первая российская рецензия на «синематограф» Люмьер:
«…видеть, сидя у себя в комнате, дорогих людей, уже умерших или находящихся за тридевять земель от нас, ходящими, действующими, смеющимися, или какое-нибудь великое историческое событие, целое народное торжество с тысячной толпой, принимающей в нём участие, когда эти события или торжества происходили за сотни лет до нас — что все это как не мечта, как не пустой, но сладкий сон? А между тем, этот сон — теперь осуществившийся факт. Многие события, происходящие теперь, наши потомки будут в состоянии видеть столетия спустя не в мёртвой картине, а в движении…»[1]
- 4 марта (16 марта) — Киев. Демонстрация в театре Соловцова «движущихся оптических картин» художником В. М. Галимским: «Жертвоприношение Ифигении», «Ангел грусти», «Четыре времени года», «Ночь под Ивана Купала», «Амур и психея», «Стенька Разин», «Утро, день, вечер и ночь», «Идиллия», «Цыганский табор». В антрактах между показом картин выступали певцы, хор музыкальной школы под руководством С. Блюменфельда, звучали арии из опер в исполнении А. Штосс-Петровой, О. Мишуги, Н. Черномор-Задерновской. Выступал оркестр под управлением М. Черняховского.[2]
- 16 мая (4 мая) — первая демонстрация кинематографа в России в Петербурге в саду «Аквариум» между вторым и третьим актами оперетты «Альфред-паша в Париже».
- 7 июня (26 мая) — первый кинопоказ в Москве в увеселительном саду Эрмитаж, по окончании оперетты «Ставный тестюшка».
В Польше
- 13 февраля (25 февраля) — Львов. Опубликована рецензия в львовской газете «Общественно-политическое и литературное обозрение» на «синематограф» Люмьер.
«К цветным зрелищам остаётся один шаг, и легко себе вообразить, какие замечательные результаты даст кинематограф, если кроме движения будет воссоздавать ещё и настоящие цвета. Применив к нему фонограф, можно будет создать дома у себя спектакль комедий, опер, драм и воссоздать сцены из жизни отдалённых народов. Это уже не является мечтанием, когда кинематограф и цветная фотография вместе с фонографом уже созданы».[3]
- 18 июля — первая в Польше демонстрация кино во Львове (эдисоновская аппаратура).
- 14 ноября — второй в Польше и первый на территории современной Польши показ фильма в Кракове (аппаратура братьев Люмьер).
Фильмы
- «Бивак» (фр. Le Bivouac), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Бокс с кенгуру» (англ. The Boxing Kangaroo), Великобритания (реж. Бирт Акрес).
- «Боксёрский поединок» (англ. Boxing Match; or, Glove Contest), Великобритания (реж. Бирт Акрес).
- «Булонский лес» (фр. Bois de Boulogne), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Возвращение мужа» (англ. Two AM; or, The Husband's Return), Великобритания (реж. Уильям Поль).
- «Грабители» (англ. Footpads), Великобритания (реж. Уильям Поль).
- «Гранд-канал в Венеции» (фр. Panorama du Grand Canal vu d'un bateau), Франция (реж. Александр Промио).
- «Замок дьявола» (фр. Le manoir du diable), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Защита» (фр. Défense d'afficher), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Игра в снежки» (фр. Bataille de boules de neige), Франция (реж. Луи Люмьер).
- «Исчезновение дамы в театре Робер-Удена» (фр. Escamotage d'une dame au théâtre Robert Houdin), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Итальянский бульвар» (фр. Boulevard des Italiens), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Кошмар» (фр. Le Cauchemar), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Лодки покидают порт в Трувилле» (фр. Barque sortant du port de Trouville), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Лошадиная ярмарка в Барнете» (англ. Barnet Horse Fair), Великобритания (реж. Уильям Поль).
- «Малыш и девочки» (фр. Bébé et fillettes), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Мастерские в Ла-Сьота» (фр. Ateliers de La Ciotat), Франция (реж. Луи Люмьер).
- «Морское купание» (фр. Baignade en mer), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Паровая машина» (фр. Batteuse à vapeur), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Пароходы на Сене» (фр. Bateau-mouche sur la Seine), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Партия в карты» (фр. Une partie de cartes), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Поливальщик» (фр. L'arroseur), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Поцелуй» (англ. The Kiss), США (реж. Уильям Хейз (англ. William Heise)).
- «Прачки» (фр. Les Blanchisseuses), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Прибытие поезда на вокзал Ла-Сьота» (фр. L’Arrivée d’un train en gare de la Ciotat), Франция (реж. Луи Люмьер, Огюст Люмьер).
- «Прибытие поезда на станцию в Венсене» (фр. Arrivée d'un train gare de Vincennes), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Разрушение стены» (фр. Démolition d'un mur), Франция (реж. Луи Люмьер).
- «Драгуны переплывают Сону» (фр. Dragons traversant la Saône à la nage), Франция (реж. Луи Люмьер, Огюст Люмьер).
- «Ужасная ночь» (фр. Une nuit terrible), Франция (реж. Жорж Мельес).
- «Фея с капустой» (фр. La Fée aux choux), Франция (реж. Алис Ги-Блаше).
- «Цыганский табор» (фр. Campement de bohémiens), Франция (реж. Жорж Мельес).
Серия фильмов о Рипе ван Винкле
- «Тост Рипа» (англ. Rip's Toast), США (реж. Уильям Диксон).
- «Рип встречает гнома» (англ. Rip Meeting the Dwarf), США (реж. Уильям Диксон).
- «Выход Рипа и гнома» (англ. Exit of Rip and the Dwarf), США (реж. Уильям Диксон).
- «Рип покидает своё спальное место» (англ. Rip Leaving Sleepy Hollow), США (реж. Уильям Диксон).
- «Тост Рипа за Хадсона» (англ. Rip's Toast to Hudson and Crew), США (реж. Уильям Диксон).
- «20 лет сна Рипа» (англ. Rip's Twenty Years' Sleep), США (реж. Уильям Диксон).
- «Пробуждение Рипа» (англ. Awakening of Rip), США (реж. Уильям Диксон).
- «Рип переходит через холм» (англ. Rip Passing Over the Mountain), США (реж. Уильям Диксон).
Родились
- 2 января — Дзига Вертов, советский кинорежиссёр, один из ключевых теоретиков документального кино (умер в 1954 году).
- 20 января — Изабель Уизерс (англ. Isabel Withers), американская киноактриса (умерла в 1968 году).
- 21 января — Дж. Кэролл Нейш (англ. J. Carrol Naish), американский актёр (умер в 1973 году).
- 26 апреля — Руут Тармо, советский актёр театра и кино (умер в 1967 году).
- 28 июня — Констанс Бинни, американская актриса немого кино (умерла в 1989 году).
- 5 июля — Жан Михаил, румынский кинорежиссёр и сценарист (умер в 1963 году).
- 16 июля — Эвелин Прир (англ. Evelyn Preer), американская актриса и певица (умерла в 1932 году).
- 25 июля — Джек Перрин (англ. Jack Perrin), американский актёр (умер в 1967 году).
- 14 августа — Теодор Лутс (англ. Theodor Luts), советский режиссёр, оператор (умер в 1980 году).
- 18 августа — Джек Пикфорд, американский актёр, брат звезды немого кино Мэри Пикфорд (умер в 1933 году).
- 19 августа — Ольга Бакланова, русская и американская актриса театра и кино (умерла в 1974 году).
- 27 августа — Фаина Раневская, советская актриса театра и кино, народная артистка СССР (умерла в 1984 году).
- 30 августа — Рэймонд Мэсси, американский актёр, обладатель звезды на Голливудской «Аллее славы» (умер в 1983 году).
- 21 октября — Евгений Шварц, советский драматург, автор сценариев к нескольким фильмам (умер в 1958 году).
- 25 ноября — Рут Эттинг, американская актриса и певица (умерла в 1978 году).
- 10 декабря — Торстен Бергстрём (англ. Torsten Bergström), шведский актёр и режиссёр (умер в 1948 году).
Напишите отзыв о статье "1896 год в кино"
Примечания
Ссылки
- [commons.wikimedia.org/wiki/Category:1896_in_film 1896 год в кино] на Викискладе.
- [www.imdb.com/year/1896 1896 год в кино] на IMDb.
|
Отрывок, характеризующий 1896 год в кино
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
– Гага – бои… бои… – повторил он несколько раз. Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал, и, повторяя его слова, спросил: княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…
– Душа, душа болит, – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял ее руку и стал прижимать ее к различным местам своей груди, как будто отыскивая настоящее для нее место.
– Все мысли! об тебе… мысли, – потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен, что его понимают. Княжна Марья прижалась головой к его руке, стараясь скрыть свои рыдания и слезы.
Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.