История Кипра
Содержание
Ранняя история
История острова начинается с эпохи докерамического неолита (поселение Хирокития)[1]. Памятники Кипра этого периода близки памятникам материковой Палестины. Неолит резко обрывается в результате похолодания 6200 г. до н. э., после чего в археологии острова наблюдается хронологическое зияние.
Для эпохи энеолита характерны статуэтки с распростёртыми руками (Помосский идол).
В раннем бронзовом веке вместо прежних круглых домов появляется новая архитектура культуры Филия. До середины XX в. археологи считали, что население бронзового века составляли минойцы[2] ввиду сходства кипро-минойского письма с более ранним критским, однако в настоящее время признано, что речь шла лишь о культурных контактах и заимствованиях с Крита, тогда как кипрская культура бронзового резко отличалась от культур Эгейского бассейна, зато имела немало общего с другими культурами Леванта.
По мнению ряда археологов, после минойской катастрофы XV в. до н. э. на Кипре возникло государство Аласия, правитель которого именовался в XIV веке до н. э. братом фараона. Однако более распространена точка зрения, что города-государства Кипра сохраняли независимость друг от друга, а Аласия была лишь наиболее влиятельным из них (и подобная ситуация сохранялась вплоть до эллинистической эпохи). В XIII веке до н. э. остров краткое время был поочерёдно вассалом то хеттов[3], то враждебных им египтян.
В ходе «бронзового коллапса» на остров проникают «народы моря», в составе которых были и греки-ахейцы. Тем не менее, в отличие от большей части Средиземноморья, на Кипре вместо культурного разрыва с предыдущей эпохой наблюдается медленное «врастание» ахейских инноваций в местную культуру, а сам остров переживает расцвет из-за гибели бывших конкурентов на материке (Хеттское царство и Египет).
Кипро-минойское письмо продолжает использоваться захватчиками, однако форма знаков постепенно меняется. Примерно с IX в. до н. э. на Кипре появляются надписи на аркадо-кипрском диалекте греческого языка, выполненные местным кипрским письмом, однако местный этеокипрский язык засвидетельствован вплоть до IV—III в. до н. э. При этом культурно Кипр довольно сильно отличается от материковой Греции, хотя постепенно и усваивает общегреческие культурные инновации.
Параллельно происходила финикийская колонизация Кипра. Появились т. н. десять городов-государств Кипра.
Античность
В 526 году до н. э. после разгрома Египта Кипр вошел в состав персидской сатрапии Иония[4]. В 449 году до н. э. в конце греко-персидских войн афинский десант из 200 кораблей захватил Кипр и отразил персидскую контратаку из Киликии[5], однако в 380 году до н. э. персидский царь Артаксеркс II вновь вернул остров в состав Персии на правах автономии. В 350 году до н. э. на Кипре вспыхнуло антиперсидское восстание, которое было подавлено в 344 году до н. э.
В результате походов Александра Македонского Кипр был отторгнут от Персии и присоединен в 321 году до н. э. к эллинистическому Египту. На рубеже IV—III вв. до н. э. Кипром на время завладели Селевкиды.
В 58 году до н. э. Кипр стал римской провинцией.
Эллинистические правители Кипра
- ок. 411 — 374/473 до н. э. стратег Эвагор I Тевкрид, царь Саламина
- 374/473 — 362/359 до н. э. стратег Никокл, царь Саламина
- 362/359—351/350 до н. э. стратег Эвагор II Тевкрид, царь Саламина
- 351/350 — 332/331 до н. э. стратег Пнитагор, царь Саламина
- 332/331 — ок. 311 до н. э. стратег Никокреон, царь Саламина
- 310/9—306 до н. э. стратег Менелай, царь Саламина, брат фараона Птолемея I
- 306—295 до н. э. Деметрий I Полиоркет (из династии Антигонидов)
- 246/5—240 до н. э. стратег Лисимах (ум. 221 до н. э.), сын фараона Птолемея II и Арсинои I, наместник в Фивах в 240 до н. э., убит Сосибием.
- 166—152 до н. э. Птолемей Эвпатор (166—152 до н. э.), сын фараонов Птолемея VI и Клеопатры II, наследник египетского престола
- 132—125 до н. э. Птолемей Фискон (фараон Птолемей VIII, изгнанный из Египта Клеопатрой II правил на Кипре)
- 118—116 до н. э. стратег Птолемей Лафур, будущий фараон Птолемей IX
- 116—114/3 до н. э. стратег Птолемей Александр Филометор, будущий фараон Птолемей X
- 114/3—107 до н. э. Птолемей Александр Филометор, будущий фараон Птолемей X
- 107/5—81 до н. э. Птолемей Лафур, фараон Птолемей IX
- 81—58 до н. э. Птолемей Кипрский (р. ок. 116 г. до н. э.), сын фараона Птолемея IX, покончил с собой
- 58—48 до н. э. римская аннексия
- 48—44 до н. э. Птолемей Филопатор, будущий фараон Птолемей XIV, провозглашен царем Кипра Юлием Цезарем
- 48—44 до н. э. Арсиноя IV (68/62—41 до н. э.), дочь фараона Птолемея XII, провозглашена царицей Кипра Юлием Цезарем
- 44—30 до н. э. Клеопатра, фараон Египта Клеопатра VII
- 44—41 до н. э. стратег Серапион, казнён Марком Антонием
Средневековье
После распада Римской империи на Восточную и Западную части, Кипр в 395 году оказался под властью Византии, став её частью. Этот период продолжался почти 800 лет, прерванный периодом арабского доминирования 648—965. В это же время Кипрская православная церковь получила статус автокефальной на Эфесском соборе.
В 688 году Кипр захватили арабы. Император Юстиниан II и халиф Абд аль-Малик сумели достичь беспрецедентного соглашения. Следующие 300 лет Кипр был под властью одновременно и арабов и Византии в качестве кондоминиума, несмотря на постоянные материковые войны между двумя сторонами. Этот период длился вплоть до 965 года, когда возрождающаяся Византия окончательно завоевала весь остров, образовав на его территории фему Кипр. В 1185 году, последний византийский правитель Кипра — Исаак Комнин Кипрский поднял восстание и попытался захватить трон. Его попытка государственного переворота оказалось безуспешной, однако Исаак сумел удержать контроль над островом.
Действия Византии против Комнина потерпели неудачу так как он заручился поддержкой Вильгельма II Доброго. Император имел соглашение с султаном Египта, согласно которому должен был закрыть кипрские гавани для крестоносцев.
Кипр под властью крестоносцев
В 1191 году, во время правления Исаака Комнина Кипрского, английский король Ричард I Львиное Сердце занял остров во время Третьего крестового похода. В апреле 1191 король Ричард прибыл на остров Родос и 6 мая 1191 года занял Лемесос (современный Лимасол). Исаак Комнин прибыл слишком поздно, и отступил в крепость Колосси.
Ричард Львиное сердце получил военную помощь от короля Иерусалимского, и от своего вассала Ги де Лузиньяна, и одержал победу над византийскими силами. Комнина заковали в серебряные цепи, так как король Ричард обещал никогда не заковывать его в «железо».
После поражения Византии Ричард I в июне 1191 года отбыл в Святую землю с большей частью своей армии, разграбив остров, и перерезав всех, кто осмелился сопротивляться ему. Кипр остался базой в тылу для крестоносцев. Перед отправлением Ричард I женился на Беренгарии, старшей дочери короля Санчо VI Наваррского. Свадьба состоялась 12 мая 1191 года в церкви Святого Георгия в Лемесосе.
В 1192 году бывший король Иерусалима Ги де Лузиньян выкупил остров у ордена тамплиеров, основав тем самым Кипрское королевство, а его брат и наследник Амори I де Лузиньян в 1197 году короновался первым королём Кипра. Наивысшего политического и экономического могущества Кипрское королевство достигло в период правления потомков Амори I, королей Гуго IV (1324—1358) и Петра I (1358—1369). После поражения в кипро-генуэзской войне 1373—1374 годов экономическое положение королевства было безвозвратно подорвано, что привело к политическому закату государства.
Лузиньяны правили Кипрским королевством до 1489 года, когда последняя королева Кипра, Катерина Корнаро, отреклась от престола и передала Кипр Венецианской республике.
Венецианский период
В 1489 контроль над Кипром перешёл к Венецианской республике, после отречения королевы Катерины Корнаро, последней в династии Лузиньянов.
Венецианцы продвигают на острове католицизм, тогда как местное население, состоящее преимущественно из этнических греков, традиционно придерживается православия.
Из-за своего выгодного стратегического положения, остров подвергался неоднократным нападениям усилившейся Османской империи. Венецианцы построили крепости в Фамагусте, Никосии и Кирении. В конце XVI века могущество Венецианской республики клонилось к закату. Несмотря на героическую оборону, в 1570 году Фамагуста пала.
Собор Святого Николая в Фамагусте был переделан османами в мечеть, впоследствии названную в честь турецкого генерала паши Лала Мустафа — завоевателя Кипра.
Победа над османским флотом в битве при Лепанто не спасла ситуацию.
Османский период
В 1571 году остров был окончательно захвачен Османской империей. Среди населения появилась новая община - турки. Империя раздавала тимары (феодальные наделы) своим солдатам. В течение 17 века турецкое население быстро росло.
Османская империя установила на Кипре налоговую систему, такую же, что и в других завоёванных христианских областях. Христиане считались «зимми» («людьми Писания»), за которыми признавалось право на жизнь, однако же они были обязаны платить дополнительный налог — джизия. Такая организация способствовала широкому переходу местного населения в ислам. Многие греки-киприоты переходили в ислам только формально, тайно продолжая придерживаться христианства, однако в течение нескольких поколений они постепенно подверглись «отуречиванию».
Греческое и турецкое население острова при Османской империи пользовались правом самоуправления, основанного, соответственно, на православной церкви и на исламе, и имели фактически раздельные органы власти, что заложило основы последующего раздела острова между общинами.
Многие турки, чьи предки жили на острове 300 лет, остались и после перехода власти к Британии в 1878 году. В 1970 этнические турки составляли 18 % населения, греки — оставшиеся 82 %.
Османская империя отменила крепостное право, распространённое византийскими императорами на крестьян — греков. Немусульманам было предоставлено самоуправление, что сильно укрепило позиции Православной церкви. Османы стремились превратить кипрскую православную церковь в самостоятельную организацию, так как боялись усиления католической церкви, тесно связанной с Западной Европой.
Архиепископ Кипрский стал не только религиозным лидером, но и лидером этнических греков, а церковь стала охранителем греческого культурного наследия, и несла ответственность за сбор налогов, и их передачу турецкой администрации.
Тяжёлые налоги, и злоупотребления местной администрации вызвали серию восстаний, все они были подавлены. Между 1572 и 1668 таких восстаний было около двадцати восьми.
В 1660 султан назначил архиепископа и епископов «защитниками народа», и представителями перед султаном. В 1670 остров был передан под юрисдикцию адмирала османского флота, получившего на Кипре гражданскую власть. В 1703 Кипр был передан великому визирю.
С началом борьбы Греции за независимость от Османской империи с 1821 года восстания начинают охватывать и Кипр. Несмотря на получение Грецией независимости в 1829 году Кипр остался в составе империи.
В 1869 году трёхвековое правление турок пришло к концу, и, в глазах греков-киприотов, турецкая оккупация сменилась британской оккупацией (англократия).
К наследию османов на Кипре относится небольшой форт в Пафосе, ряд мечетей и гробниц, в частности, Мечеть Хала Султан Текке в районе города Ларнака.
Британское колониальное господство
В 1878 году между Британской Империей и Турцией была заключена Кипрская Конвенция 1878 года, тайный англо-турецкий договор об «оборонительном союзе», направленном против России. Договор был подписан 4 июня 1878 в Стамбуле перед открытием Берлинского конгресса 1878 года. Великобритания обязалась помочь Османской империи «силой оружия», если Россия, удержав за собой Батум, Ардаган и Карс, попытается приобрести новые территории в Малой Азии. Взамен Турция согласилась на оккупацию Великобританией острова Кипр. Конвенция была аннулирована англичанами 5 ноября 1914 в связи с вступлением Турции в Первую мировую войну на стороне Германии и аннексией Кипра Великобританией.
Окончательно остров был аннексирован в 1914 в ходе Первой мировой войны. Реальная власть на Кипре перешла в руки британского губернатора, был образован орган самоуправления — Законодательный Совет.
В 1925 году Великобритания официально объявила Кипр своей коронной колонией (англ. Crown colony). Уже в 1931 году среди греческого населения вспыхивают беспорядки с требованием энозиса (объединения с Грецией), повлёкшие за собой смерть 6 человек, и поджог здания британской администрации в Никосии. В ходе подавления беспорядков арестованы 2 тыс. чел.
Колониальные власти, прибегнув к тактике «разделяй и властвуй», лавируют между двумя основными общинами острова; для подавления Октябрьского восстания 1931 года, охвативших греков-киприотов, использовалась «резервная полиция», набранная из турок-киприотов.
В ходе Второй мировой войны греки-киприоты приняли участие в британских военных усилиях, сражаясь на стороне англичан. Это породило широкие ожидания, что по окончании войны Британия признает независимость острова, однако, эти надежды не оправдались.
После Второй мировой войны среди греческого населения нарастает движение за объединение исторических греческих территорий, в том числе Кипра, с Грецией (энозис, греч. «воссоединение»). В январе 1950 проходит референдум, на котором греческое большинство голосует за энозис. Британия отказалась признавать итоги референдума.
Усиливаются позиции Коммунистической партии Кипра (АКЕЛ). Однако, коммунисты обвиняются многими греками-киприотами в отказе от энозиса.
Во время британского правления на Кипре была построена железная дорога (en:Cyprus Government Railway), работавшая в период 1905—1951, и насчитывавшая 39 станций. 31 декабря 1951 года железная дорога была закрыта по финансовым причинам.
В 1955 первое вооружённое столкновение греков с англичанами привело к основанию ЭОКА (греч. Этники Органозис Киприон Агонистон, союз борцов за освобождение нации). В ходе первой серии нападений на британских военных и чиновников погибли до 100 британцев, а также ряд греков-киприотов, заподозренных в коллаборационизме. Атаки ЭОКА не затронули резервную полицию, набранную из турок-киприотов, однако вызвали нарастающие трения между двумя общинами.
В сентябре 1955 года в Турции проходят греческие погромы, формируется военизированная группировка «Волкан», ведущая борьбу с ЭОКА. В 1956 году Британия доводит количество своих войск на Кипре до 30 тысяч, и проводит массовые репрессии.
В 1957 году при прямой помощи Турции турки-киприоты формируют боевую организацию ТМТ. Британия поддерживает появление ТМТ, как противовеса греческой ЭОКА.
К 1959 году движению ЭОКА удалось избавиться от англичан, но основная цель — присоединение к Греции — не была достигнута.
К наследию Британии на Кипре относится, в частности, левостороннее движение, и две сохраняющиеся военные базы, которые находятся под английским суверенитетом.
Электросети острова построены по британскому стандарту. Они имеют розетки британского образца (см. BS 1363), и напряжение 250 вольт.
Нарастание межобщинной напряжённости 1960—1974
В 1960 Кипр получил независимость, и в ходе переговоров между Англией, Грецией и Турцией был разделён на две общины — турецкую и греческую. Британия сохранила за собой две суверенные базы Акротири и Декелия. На остров было введено небольшое количество войск Греции и Турции.
По конституции 1960 года было признано существование двух самоуправляемых общин, греческой (примерно 80 %) и турецкой (примерно 18 %). Баланс сил, установленный по ливанской модели, поддерживался державами — гарантами, Великобританией, Грецией и Турцией. Установленные этнические квоты не соответствовали проценту турок в населении (18 %). Так, в полиции и госаппарате устанавливалась квота 30 %, в армии 40 %.
В то же время среди греков оставалась крайне популярной идея энозиса, совершенно неприемлемая для турок-киприотов. В ответ на доктрину энозиса турецкое население выдвинуло доктрину таксим (тур. «отделение»), разделения острова на греческую часть, свободную совершить энозис, если она так пожелает, и турецкую. Сложность была в смешении греков и турок по всему острову, так что практическое воплощение доктрины таксим потребовало бы перемещения больших масс людей.
Между двумя общинами постепенно начала нарастать напряжённость, вызванная как несовместимыми ожиданиями (энозис и таксим), так и следующими фактами:
- Этническая квота 70:30 греков к туркам в органах власти была объявлена конституцией, но не выполнялась;
- Образование раздельных муниципалитетов также не было проведено;
- Право вето лидеров турок-киприотов при принятии налогов;
- Вице-президентом по конституции являлся турок, обладавший правом вето по вопросам внешней политики, тогда как министром иностранных дел — грек, что приводило к конфликтам;
Нарастание межобщинной напряжённости привело к образованию вооружённых формирований, фактически попавших под контроль, соответственно, Греции и Турции.
В ответ на деятельность ЭОКА турецкая община сформировала организацию ТМТ (Турецкая организация обороны).
В ноябре 1963 лидер греков Архиепископ Макарий III предложил серию поправок, призванных вернуть конституции работоспособность. Они были полностью отвергнуты турками, и лидером турецкой общины вице-президентом доктором Фазылом Кючюком. Турки отказались от участия в любых органах власти.
21 декабря 1963 в Никосии греческий патруль остановил для проверки документов турецкую пару, после этого началась перестрелка, в которой погибло двое турок и греческий полицейский. Начались ожесточённые столкновения между греками и турками. В результате множество турок перебралась с традиционных мест обитания в анклавы или в турецкую зону. По официальной версии, во время этих событий погибло 133 грека и 41 пропал без вести, погибло 191 турок и 173 пропало без вести[6].
Никто не использует танк, чтобы поймать мышь в поле. Кот лучше сделает такую работу.
Полковник Гривас, основатель движения ЭОКА, в книге "Партизанская война и борьба ЭОКА"
Ситуация могла вызвать вооружённый конфликт между двумя членами НАТО, Грецией и Турцией, в самый разгар холодной войны. Британия, как одна из держав — гарантов, предложила отправить на остров нейтральные силы НАТО, что было отвергнуто Макариосом. 15 февраля 1964 Британия подняла вопрос на Совете Безопасности ООН, и в тот же день Макариос сообщил Совету Безопасности о явной подготовке турецкими войсками вторжения.
В соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН № 186 от 4 марта 1964 на остров прибыли миротворческие силы ООН, остающиеся на нём до сего дня.
В 1967 последовало новое обострение конфликта. когда греческие националисты под руководством Георгиеса Гриваса убили 26 турок, а в ответ Турция начала подготовку к вторжению, вслед за чем предъявила ультиматум – удаление Гриваса с острова, выплата компенсаций пострадавшим, роспуск Национальной гвардии Кипра. В итоге Гриваса удалили с острова, однако Макариос отказался распустить Национальную гвардию[6].
Греко-турецкий конфликт
В 1974 военная хунта чёрных полковников в Греции организовала государственный переворот на Кипре, основной силой которого стали вооружённые формирования греческой общины — Кипрская национальная гвардия, возглавляемая офицерами из Греции. Макарий III был свергнут, и заменён Никосом Гиоргадесом Сампсоном, лидером организации ЭОКА-Б.
Турецкими властями это рассматривалось как прелюдия к объединению Кипра и Греции с возможной перспективой этнических чисток по отношению к туркам-киприотам, тем более что переворот сопровождался третьей по счету с 1960 года крупной вспышкой беспорядков на этнической почве. Турецкая армия высадилась на острове и в ходе боевых действий поставила под свой контроль порядка 35 % площади острова. С того времени Кипр остается фактически разделенным на две неравные части, греческую и турецкую.
В 1974 турецкая община вводит собственную валюту — лиру, в противовес кипрскому фунту. Турецкие войска в ходе второй фазы вторжения (14 августа 1974) занимают 38 % территории острова, и устанавливают линию раздела — т. н. «линию Аттилы». По утверждению турецкой стороны, занятие трети территории острова объясняется тем, что турки-киприоты составляли на тот момент около 35 % населения Кипра. Эта цифра оспорена греческой стороной, считающей, что турки-киприоты составляли около 18 % населения.
В знак протеста против неспособности структур НАТО остановить конфликт Греция выходит из этой организации.
В ходе раздела острова из турецкой части Кипра бежало до 200 тыс. греков, из греческой — до 30 тыс. турок.
Линию, разделяющую остров на два сектора, охраняет контингент Вооружённых сил ООН по поддержанию мира на Кипре (ВСООНК). Осенью 2004 Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан рекомендовал Совету Безопасности продлить мандат этих сил, но сократить на треть численность их военного компонента — с 1230 до 860, укрепив при этом политические и гражданские компоненты миссии.
В 1983 турецкий сектор провозгласил себя Турецкой Республикой Северного Кипра, однако это государство признала только Турция. Согласно международному праву, Республика Кипр сохраняет суверенитет над всей территорией, входившей в её состав до 1974. Согласно резолюции Совета Безопасности ООН № 541 от 18 ноября 1983 Турецкая Республика Северного Кипра является незаконным образованием, а турецкие войска должны быть выведены.
Переговоры об объединении острова идут уже давно. Последняя попытка провалилась на референдуме, который прошёл на острове под эгидой ООН 26 апреля 2004. Против объединения проголосовали 75 % греков-киприотов, в отличие от турок-киприотов, большинство из которых поддержали объединение на основе плана, предложенного Генеральным секретарём ООН Кофи Аннаном (следует признать, однако, что в референдуме участвовали не только турки-киприоты, но и переехавшие на Кипр переселенцы из Турции, при этом, по мнению греческих властей Республики Кипр, их число уже превышает численность турок-киприотов). Определенные надежды на прогресс переговорного процесса дает избрание в 2008 году президентом Кипра коммуниста Димитриса Христофиса.
В 2004 Кипр вступил в Европейский союз. Фактически членом ЕС является лишь греческая часть острова. Евросоюз считает, что юрисдикция Республики Кипр должна распространяться и на территорию, контролируемую турками.
За 30 лет фактически раздельного существования возникла значительная разница в экономическом развитии северной и южной частей острова. Турецкие власти разрешают продажу недвижимости, в том числе оставленной греческими беженцами, что власти Республики Кипр считают незаконным. Покупка такой недвижимости по законам Республики Кипр считается преступлением.
На территории, контролируемой ТРСК, ряду городов присвоены турецкие названия, многие храмы переделаны в мечети. Власти Республики Кипр не признают эти шаги; на всех картах, продаваемых в греческой части острова, указаны старые названия городов, и население по состоянию на 1973 год. Значительное недовольство греческой общины также вызывает организованное Турцией массовое переселение на Северный Кипр анатолийских турок.
Сегодняшний день
Данные в этой статье приведены по состоянию на март 2008. Вы можете помочь, обновив информацию в статье.
|
В 2007 году, неожиданно для всего мирового сообщества, небольшая часть стены, разделявшая две части кипрской столицы Никосии на греческую и турецкую части, была демонтирована. Между двумя частями острова было открыто свободное перемещение через КПП Амохостос (КПП расположен в районе деревни Вресссулес) и Никосия, в том числе и для иностранных туристов. Виза самопровозглашённой Турецкой Республики Северного Кипра ставится на отдельный вкладыш, чтобы не вызывать проблем с греческими властями.
В то же самое время попытка попасть на территорию, контролируемую Республикой Кипр, в отсутствие её официальной визы, с территории Северного Кипра может быть расценена как незаконное пересечение границы.
В марте 2008 года греческая и турецкая общины Кипра приступили к окончательному демонтажу стены на столичной улице Ледра, разделяющей территорию острова на две части. Договорённости об этом были достигнуты во время переговоров лидеров греческой и турецкой части острова[7].
С 1 января 2008 года Республика Кипр вошла в еврозону.
В феврале 2008 года на президентских выборах победил кандидат от коммунистической партии АКЕЛ Димитрис Христофиас, став единственным в Евросоюзе коммунистом — главой государства.
Напишите отзыв о статье "История Кипра"
Примечания
- ↑ [www.cyprusexplorer.globalfolio.net/rus/larnaka/object/choirokiitia/rossi_choirokitia/index.php Хирокития]
- ↑ [www.junior.ru/students/vasilenko/history.htm История Греции]
- ↑ [www.adygi.ru/index.php?link=news&action=show&id=275 Хетты]
- ↑ Кембриджская история древнего мира. Т. III, ч. 3: Расширение греческого мира. VIII—VI вв. до н. э. М.: Ладомир, 2007. (Гл. 36: Кипр)
- ↑ [bibliotekar.ru/polk-17/31.htm История Древнего Востока]
- ↑ 1 2 [www.conflictologist.org/main/problema-severnogo-kipra.htm События 1960-74 годов на Кипре]
- ↑ [www.vz.ru/politics/2008/3/24/154415.html ВЗГЛЯД / Кипр разрушает границы]
Ссылки
- [www.oncyprus.info/cyprus/history/ История Кипра]
- [prometheus-property.com/istoriya-kipra/ История Кипра]
- [www.vse-na-kipr.ru/hist.html История Кипра]
- [www.warconflict.ru/rus/voengeo/?action=shwprd&id=405 Кипр. Краткая военно-политическая история]
- [www.cyprusexplorer.globalfolio.net/rus/index.php Cyprus Explorer. История и культура острова Кипр]
Отрывок, характеризующий История КипраОни выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь. – Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста. Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один. Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил: – Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще! И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик. – Еще, еще, – приговаривал майор. Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта. Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей. С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов. – Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров! – Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски. Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк. – Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он? Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов. – Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов. – Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз. Зрители и слушатели французы засмеялись. – Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов. – Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз. – De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…] – Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его. – Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он. – Чорт его дери вашего императора! И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь. – Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному. – Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров! Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова: – Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу. – Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам. Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки. Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса. Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою… Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться. – Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик. Другой, более молодой голос перебил его: – Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь. – А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки. И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся. – А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна. Опять мужественный голос перебил артиллериста. – Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он. «А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос. – Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть… Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара. В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь. Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы. Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд. «Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он. Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера. Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел. Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов. – Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело. – Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле. – Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.) В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро. – Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор. – Лепешки французские, – сказал Жерков. – Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая! И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась. Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения. – Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков. Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это. – Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер. – Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию. В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки. – Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев! Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов. Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес. – Хорошо! – сказал Багратион. В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию. Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят». Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность. Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя. – Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона. Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска… Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства. |