Лаадан
Поделись знанием:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.
От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
| Лаадан | |
|---|---|
| Самоназвание: | Láadan |
| Создан: | Сьюзет Хейден Элджин |
| Тип письма: | алфавит на основе латинского |
| Статус: | искусственный язык |
| Языковые коды | |
| ISO 639-1: | — |
| ISO 639-2: | — |
| ISO/DIS 639-3: | — |
|
Искусственные языки</div> | |
Лаадан — феминистический[1] искусственный язык созданный Сьюзет Хейден Элджин в 1982 году для проверки гипотезы Сепира — Уорфа, в частности чтобы выяснить, сможет ли язык, нацеленный на выражение мыслей женщины, сформировать культуру; также рассматривалась теория о том, что западные естественные языки более приспособлены для выражения мыслей мужчин, чем женщин. Лаадан фигурировал в романе Элджин Native Tongue. Лаадан содержит слова, для устранения двусмысленности высказываний, повествующих о чувствах говорящей к тому, о чём она говорит. По словам Элджин, Лаадан создан для борьбы с ограничениями, накладываемыми на женщин андроцентричными языками, из-за чего они вынуждены отвечать «Я знаю, что я сказала это, но я имела в виду это».
Содержание
Фонология
Тоны
В отличие от множества других искусственных языков, в Лаадане присутствуют тоны. В нём используются два отличных друг от друга тона:
- lo — /lō/ or /lò/, краткий, средний или низкий тон, обозначающийся гласной буквой без диакритики
- ló — /ló/, краткий, высокий тон, обозначающийся гласной буквой с акутом
В слове «Láadan» (самоназвание языка) три слога: «lá-» с кратким гласным /a/ высокого тона; «-a» с кратким гласным /a/ без тона; и «-dan».
В лаадане запрещены двойные гласные. Если два одинаковых кратких гласных стоят рядом в пределах одной морфемы, один из них обязательно должен иметь высокий тон. Если в результате добавления аффикса два одинаковых гласных окажутся рядом друг с другом, между ними вставляется /h/, дабы предотвратить запрещённое сочетание. В языке возможны «máa» и «maá», но не «maa». Эти сочетания можно описать следующим образом:
- loó — /lǒː/, долгий, восходящий тон, обозначающийся двумя одинаковыми гласными, вторая из которых имеет акут
- lóo — /lôː/, долгий, нисходящий тон, обозначающийся двумя одинаковыми гласными, первая из которых имеет акут
Элджин склоняется к тому, что в языке нет долгих гласных и присутствует только один, высокий, тон (отличный от «нейтрального, основного тона»), но она понимает, что лингвисты, считающие, что в языке два тона — высокий и низкий (или средний), не будут неправы.[2]
Гласные
В лаадане пять гласных:
- a — /ɑ/, неогублённый гласный заднего ряда нижнего подъёма (как в английском calm),
- e — /ɛ/, неогублённый гласный переднего ряда средне-нижнего подъёма (как «э» в русском этот),
- i — /ɪ/, ненапряжённый неогублённый гласный переднего ряда верхнего подъёма (как в английском bit),
- o — /o/, огублённый гласный заднего ряда средне-верхнего подъёма (как в русском стол),
- u — /u/, огублённый гласный заднего ряда верхнего подъёма (как в русском тут).
Согласные
| Губные | Зубные / Альвеолярные |
Постальвеолярные / Палатальные |
Гортанные | |||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Центральные | Боковые | |||||
| носовые | m /m/ | n /n/ | ||||
| Взрывные | b /b/ | d /d/ | ||||
| Фрикативные | глухие | th /θ/ | lh /ɬ/ | sh /ʃ/ | h /h/ | |
| звонкие | zh /ʒ/ | |||||
| Дрожащие | r /ɹ/ | |||||
| Аппроксиманты | w /w/ | l /l/ | y /j/ | |||
В лаадане отсутствуют звуки /p, t, k, ɡ, s/. Однако в нём используются b, d, sh (/ʃ/), m, n, l, r, w, y (/j/), h, звучащие так же, как в английском. Вдобавок ко всему, три диграфа требуют объяснения:
- th — /θ/, глухой зубной щелевой согласный (всегда произносится, как в английском think, и никогда как в then),
- zh — /ʒ/, звонкий постальвеолярный спирант (как в английском pleasure),
- lh — /ɬ/, глухой альвеолярный латеральный спирант (как в валлийском llan).
Грамматика
Большинство предложений в лаадане содержат три частицы:
- Частица речевого акта (Speech Act Morpheme) — всегда стоит в начале предложения и означает, что предложение является утверждением (bíi), вопросом (báa), и так далее; в связной речи или на письме эта частица часто опускается. Существуют следующие частицы:
- Bíi — Обозначает повествовательное предложение (обычно необязательна)
- Báa — Обозначает вопрос
- Bó — Обозначает приказ; используется редко, в основном только при разговоре с маленькими детьми
- Bóo — Обозначает просьбу; нейтрально-вежливая повелительная форма
- Bé — Обозначает обещание
- Bée — Обозначает предупреждение
- Частица, обозначающая время — стоит на втором месте и обозначает настоящее (ril), прошедшее (eril), или будущее (aril) время, либо предположение (wil); при отсутствии временной частицы считается, что предложение стоит в том же времени, что и предыдущее.
- Частица свидетельства (Evidence Morpheme) — всегда стоит в конце повествовательного предложения и обозначает надёжность высказыванияt. Существуют следующие частицы:
- wa — Говорящая знает об этом, потому что лично видела, слышала или ещё как-либо воспринимала это
- wi — Говорящая знает об этом, потому что это само собой разумеется
- we — Говорящая увидела это во сне
- wáa — Говорящая считает это правдой, так как доверяет источнику
- waá — Говорящая считает это ложью, так как не доверяет источнику; если предполагаются злые намерения со стороны источника, частица имеет вид «waálh»
- wo — Придумано говорящей, является предположением
- wóo — Означает, что говорящая не знает, истинно ли высказывание, или нет
Порядок слов в лаадане — глагол-подлежащее-прямое дополнение. Глаголы и прилагательные взаимозаменяемы. Артикли отсутствуют, прямое дополнение обозначается суффиксом -th или -eth. Множественное число обозначается только префиксом me-, присоединяющимся к глаголу. Частица ra, идущая после глагола, делает его отрицательным. Части сложного предложения соединяются частицей hé.
| Лаадан | буквальный перевод | литературный перевод |
|---|---|---|
| bíi ril áya mahina wa | утверждение настоящее время красивый/украшать цветок правда, потому что было увидено | Цветок красивый |
| báa eril mesháad with | вопрос прошедшее время множественное число-идти/приходить женщина | Пришли ли женщины? |
| bíi ril lámála with ruleth wa | утверждение настоящее время гладить/ласкать женщина кошка-прямое дополнение правда, потому что было увидено | Женщина гладит кошку |
| bóo wil di le neth | просьба предположение говорить/сказать я ты-прямое дополнение | Я бы хотела поговорить с тобой |
| bíi aril meleyan ra lanemid wáa | утверждение будущее время множественное число-быть бурым отрицание собака правда, потому что источник надёжен | Я слышала, собаки не будут бурыми |
| bíi ril le an hé eril ne bethudeha wa | утверждение настоящее время Я знать соединитель частей сложного предложения прошедшее время ты пещера-около правда, потому что было увидено | Я знаю, что ты около пещеры |
Морфология
Лаадан является агглютинативным языком, в нём используются аффиксы для обозначения разных чувств и настроений, которые в естественных языках могут быть обозначены только тоном или жестами
| Аффикс | значение | пример |
|---|---|---|
| (-)lh(-) | отвращение, неприязнь | hahodimi: «приятно озадаченная»; hahodimilh: «неприятно озадаченная» |
| du- | пытаться | bíi eril dusháad le wa: «Я попыталась прийти» |
| dúu- | напрасно пытаться | bíi eril dúusháad le wa: «Я напрасно попыталась прийти» |
| ná- | продолжительность | bíi eril dúunásháad le wa: «Я напрасно пыталась прийти» |
| -(e)tha | природный обладатель | lalal betha: «молоко её матери» |
| -(e)tho | обычный/законный обладатель | ebahid letho: «мой муж» |
| -(e)thi | случайный обладатель | losh nethi: «твои деньги (выигранные в азартной игре)» |
| -(e)the | обладатель по неизвестной причине | ana worulethe: «еда кошек» |
| -id | обозначает мужской пол (в ином случае пол либо женский, либо не важен/не известен) | thul: «мать/родитель»; thulid: «отец» |
Частицы речевого акта также могут иметь суффиксы, которые меняют суть всего предложения. Например, bíi стоит в начале утверждения, а bíide стоит в начале утверждения в рамках повествования; bóoth обозначает просьбу, высказанную с болью; báada обозначает шутливый вопрос.
Местоимения
Местоимения в лаадане состоят из нескольких составных частей. Согласная l обозначает первое лицо, n обозначает второе лицо, а b обозначает третье лицо. Обычно после них стоит гласная e. Однако гласная a может использоваться для обозначения кого-то любимого (а приставкаlhe- используется для обозначения кого-то ненавистного). Суффикс -zh используется для обозначения множественного числа с количеством, меньшим пяти, а -n — для обозначения большего количества. Из этого следует, что lazh означает «мы, несколько любимых», а lheben — «они, много ненавистных».
Напишите отзыв о статье "Лаадан"
Примечания
- ↑ Джошуа Фоур, [www.newyorker.com/reporting/2012/12/24/121224fa_fact_foer «John Quijada and Ithkuil, the Language He Invented»], New Yorker, Dec. 24, 2012.
- ↑ [ozarque.livejournal.com/253528.html?thread=4544600#t4544600 Блог Элджин]
Литература
- Elgin, Suzette Haden, & Diane Martin. A First Dictionary and Grammar of Láadan. Madison: Society for the Furtherance and Study of Fantasy and Science Fiction, 1988.
- Jones, Mari C. and Ishtla Singh, Exploring Language Change: Routledge, 2005; pp. 169—182.
- д. ф. н. Марина Юрьевна Сидорова, к. ф. н. Ольга Николаевна Шувалова. Обзор литературы, посвященной вымышленным языкам // [www.philol.msu.ru/~sidorova/files/conlangs.pdf Интернет-лингвистика: вымышленные языки]. — М.: 1989.ру, 2006. — С. 32-33. — 184 с. — ISBN 5-98789-005-5.
Ссылки
- [www.laadanlanguage.org/ Официальный сайт]
- [www.sfwa.org/members/elgin/Laadan.html Объяснение лаадана от создательницы]
- [home.comcast.net/~amjbarnhart/ Уроки лаадана]
- [www.sfwa.org/members/elgin/LanguageImperative/laadansampler.html Небольшой свод грамматики]
- [www.sfwa.org/members/elgin/LaadanLessons/Laadan01.html Первый урок учебника «Láadan Made Easier»]
- [wiki.feministsf.net/index.php?title=L%C3%A1adan_Working_Group Рабочая группа лаадана]
- [www.languagesandnumbers.com/how-to-count-in-laadan/en/ldn/ Счёт в лаадане]
- [www.matrifocus.com/IMB03/feminism.htm Статья в феминистическом журнале Matrifocus]
- [www.lojban.org/files/jl/JL6.ZIP О влиянии лаадана на ложбан] (стр. 52-54)
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Лаадан
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.
От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
