Блэкмор, Ричи

Ричи Блэкмор Ritchie Blackmore
Основная информация
Полное имя	Ричард Хью Блэкмор
Дата рождения	14 апреля 1945(1945-04-14) (79 лет)
Место рождения	Уэстон-сьюпер-Мэр, Сомерсет, Англия, Великобритания
Страна	Великобритания Великобритания
Профессии	Гитарист Мультиинструменталист Продюсер
Инструменты	гитара, мандолина, бас-гитара, колёсная лира, домра
Жанры	хард-рок хеви-метал блюз-рок фолк-рок прогрессивный рок
Коллективы	The Outlaws Deep Purple Rainbow Blackmore's Night
[www.blackmoresnight.com www.blackmoresnight.com]

Ричард Хью «Ри́чи» Блэ́кмор (англ. Richard Hugh "Ritchie" Blackmore; род. 14 апреля 1945, Уэстон-сьюпер-Мэр, Англия) — английский гитарист и автор песен. Блэкмор был одним из основателей знаменитой хард-рок группы Deep Purple. После ухода из Deep Purple в 1975 году основал группу Rainbow, также игравшую хард-рок. С 1997 года Блэкмор играет в фолк-рок проекте Blackmore’s Night, который он сформировал со своей женой Кэндис Найт.

Блэкмора считают одним из самых значительных и влиятельных гитаристов XX века, он включён во многие списки «лучших гитаристов всех времён».

Биография

Ранние годы

Блэкмор родился в больнице Аллендейла, в Уэстон-супер-Маре, графство Сомерсет, он стал вторым сыном, Льюиса Джея Блэкмора и Вайолет Блэкмор (урожденная Шорт). Когда Блэкмору было два года, семья переехала в Хестон, графство Мидлсекс. В 11 лет, отец купил ему первую гитару, однако настояв на определенных условиях, которые заключались в том, чтоб Ричи научился играть правильно, поэтому в течение года, он брал классические уроки игры на гитаре.

В интервью журналу «Sounds magazine» в 1979 году, Блэкмор сказал, что играть на гитаре он начал, потому что «это был такой красивый инструмент и к нему было просто приятно прикасаться. Я хотел быть похожим на Томми Стила, который прыгал и играл. Я думал это и есть жизнь. Это не имело ничего общего с людьми, которые пытались воспитывать меня или указывать мне, каким я должен расти. Моей мечтой было, что однажды они сказали бы: „Да, Ричард был ужасным учеником, но он прекрасно играет на гитаре“. Единственное, что у меня общего с панками, которые меня вовсе не волнуют, это то, что мне не нравилось моё детство, другие люди, и я терпеть не мог школу. Я ненавидел своих учителей.»

В то время в школе, Блэкмор занимался спортом, в том числе метанием копья. Ричи бросил школу в возрасте 15 лет и начал работать подмастерьем механика на радио близлежащего аэропорта Хитроу. В свободное время он брал уроки на электрогитаре у сессионного гитариста Биг Джима Салливана.

Карьера

1960-е

В 1960 годы он начал работать в качестве сессионного музыканта на музыкальных постановках Джо Мика и выступать в нескольких группах. Первоначально он был участником группы «The Outlaws», которые записывались как и в студии, так и давали живые концерты. Помимо этого, он играл с певицей Глендой Коллинз, с немецким поп-певцом Хайнцем (на его хите «Just Like Eddie»), и с другими. Так же, он выступал на концертах у Скриминг Лорд Сатча и бит-певца Нила Кристиана.

Блэкмор присоединился к Deep Purple в 1968 году, его пригласил Крис Кертис, который выступил создателем группы (хотя Кертис ушел, перед тем, как группа целиком сформировалась).

Раннее звучание Purple было ориентированно на психоделический и прогрессивный рок, но также они записали несколько популярных хитов. Первый состав с Родом Эвансом продержался до середины 1969 года и записал три студийных альбома. В течение этого периода, органист Джон Лорд выступал в качестве лидера группы, и написал большую часть их оригинального материала.

1970-е

Блэкмор был под впечатлением в своё время от первого альбома King Crimson, но первый студийный альбом второго состава Purple, In Rock (1970), обозначил переход звучания группы из прогрессивного рока в хард-рок.

Второй состав при участии вокалиста Яна Гиллана держался до середины 1973 года, за этот период было выпущено четыре студийных альбома и два концертных альбома. В течение этого состава, песни группы, прежде всего, были записаны в ходе джем-сессий, композиторами теперь выступали все пять участников. Позже Блэкмор заявил: «Я не переживал за структуру песен. Я просто хотел играть, как можно больше шума, как можно быстрее и как можно громче.»

В третий состав на вакансию вокалиста был приглашен блюз-рок-певец, Дэвид Ковердейл. Этот состав просуществовал до середины 1975 года и выпустил два студийных альбома. Блэкмор покинул группу, собрав новый проект Rainbow.

В 1974 году Блэкмор брал уроки виолончели у Хью Макдауэлла из ELO. Блэкмор позже заявлял, что игра на другом музыкальном инструменте оживляет, потому что это приключение полное неожиданностей, неизвестно какой аккорд он воспроизведет или в каком ключе сыграет. Блэкмор изначально планировал записать сольный альбом, но вместо этого в 1975 году основал свою собственную группу «Ritchie Blackmore’s Rainbow», позже сокращенный до «Rainbow». В первый состав группы входили вокалист Ронни Джеймс Дио и музыканты из его блюз-рок группы Elf, однако, этот состав никогда не выступал вживую. Дебютный одноименный альбом Ritchie Blackmore’s Rainbow, был выпущен в 1975 году, Rainbow первоначально предполагали разовое сотрудничество, но успех их дебюта перерос в серию релизов и длительных гастролей. Музыка Rainbow была частично вдохновлена элементами средневековой и барочной музыки, в связи с тем, что Блэкмор начал играть на виолончели. В течение этого периода, Блэкмор написал много вокальных партий Дио, в частности, на их дебютном альбоме. Вскоре после записи первого альбома, Блэкмор уволил прежних музыкантов из Elf и пригласил новых на запись второго альбома Rising (1976), и следующий концертный альбом On Stage (1977). Rising изначально был объявлен под названием «Blackmore’s Rainbow» в США. После выхода нового альбома и тура в 1978 году Дио покинул Rainbow из-за «творческих разногласий» с Блэкмором, которому не нравился лирический стиль Дио, ориентированный на тематику фэнтези.

В 1979 году группа выпустила новый альбом под названием Down To Earth, на котором в качестве вокалиста фигурировал Грэм Боннет. Во время сочинений материала, Боннет написал свои вокальные партии, хотя его авторство в итоге не было указано. Альбом получился коммерчески звучащим, что значительно продвинуло успех Rainbow, а сингл «Since You Been Gone» (кавер на Росса Балларда) стал хитом.

1980-е

На следующем альбоме Rainbow, Difficult to Cure (1981), у микрофонной стойки оказался вокалист Джо Линн Тернер. Заглавный инструментальный трек с этого альбома обработка «Девятой симфонии» Бетховена с импровизацией. Блэкмор как-то сказал: «я нахожу блюз слишком ограниченным, а академическую музыку слишком дисциплинированной. Я всегда застревал в музыкальном нейтралитете.» Альбом продолжил коммерциализацию звука группы с подачи Блэкмора, который в то время увлекался AOR группой, Foreigner. Музыка сознательно писалась с расчётом попасть на радио, что привело к отчуждению многих фанатов раннего периода Rainbow.

Альбом Straight Between the Eyes (1982) включал в себя хит «Stone Cold», затем последовал альбом Bent Out of Shape (1983), с хитом «Street of Dreams». В 1983 году, Rainbow были номинированы на премию Грэмми за инструментальную балладу Блэкмора «Anybody There». Однако, в 1984 году Rainbow расформировались, на тот момент последний альбомом Rainbow был Finyl Vinyl, состоящий из концертных записей и B-сайдов различных синглов.

В 1984 году, Блэкмор присоединился к реюниону второго состава Deep Purple и записал новый материал. Воссоединенный состав просуществовал до 1989 года, выпустив два студийных альбома и один концертный альбом. Тем не менее, второй студийный альбом реюниона The House of Blue Light (1987) звучанием был схожим к музыке Rainbow. Во время 1987—1988 тура Блэкмор неоднократно неохотно исполнял «Smoke On The Water», а вокальный диапазон Яна Гиллана стал слабее, чем ожидала аудитория.

1990-е

Ян Гиллан был уволен, и в новый состав вошел Джо Линн Тернер, который записал с Deep Purple альбом Slaves & Masters (1990). Во время этого периода Тернер выступал соавтором записываемого материала.

В дальнейшем второй состав воссоединился во второй раз в конце 1992 года и выпустил один студийный альбом The Battle Rages On… (1993). В целом, традиционное звучание Purple вернулось, но гитарные риффы иногда звучали подобно Def Leppard. Во время последующего промотура, в ноябре 1993 года, Блэкмор покинул группу навсегда. Доигрывал оставшиеся концерты гитарист Джо Сатриани.

Блэкмор решил восстановить Rainbow с новыми участниками в 1994 году, пригласив вокалиста Дуги Уайта. Записав один альбом под названием Stranger In Us All в 1995 году, который первоначально предназначался, как сольный альбом, но из-за давления звукозаписывающей компании запись вышла под вывеской Ritchie Blackmore’s Rainbow. Хотя Дуги Уайт не отличался от предыдущих вокалистов Rainbow, звучание альбома напоминало старую версию Rainbow с Дио. Это был восьмой студийный альбом Rainbow, после перерыва в 12 лет с момента выпуска Bent Out Shape, и является последним альбом Блэкмора в направлении хард-рок. Мировое турне последовало, включая и Южную Америку. Затем, Блэкмор вновь расформировал Rainbow после его заключительного концерта в 1997 году Блэкмор позже сказал: «Я не хочу находиться постоянно в турах».

На протяжении всех лет в Rainbow много меняли состав на каждом альбоме, Блэкмор был единственным постоянным участником группы. Успех Rainbow умеренный, продажи по всему миру оцениваются в более чем 28 миллионов альбомов копий, в том числе 4 млн продаж альбома в США.

В 1997 году Блэкмор, со своей подругой Кэндис Найт в качестве вокалиста, сформировал традиционный фолк-рок дуэт Blackmore’s Night. Начиная примерно с 1995 года, они уже работали над своим дебютным альбомом Shadow of the Moon (1997). Блэкмор однажды описал их творческий тандем «Майк Олдфилд и Эния». Блэкмор в основном играл на акустической гитаре, исполняя роль фона изящного вокала Найт. Блэкмор сам написал для неё вокальные партии. Найт отмечала: «Когда он поет, он поет только для меня». В результате, его новый проект позиционировал вокал, как основной элемент. Они записали оригинальный материал и каверы. Музыкальный стиль группы вдохновлен средневековой музыкой в сочетании с лирикой Найт на тематику любви. Второй альбом под названием Under A Violet Moon (1999) был выполнен в том же духе фолк-рока, с фигурирующим вокалом Найт, который оставался характерной особенностью стиля группы. Заглавный трек текст частично написан Блэкмором. «Вайолет» — имя его матери, а «Мун» — фамилия его бабушки.

2000-е — настоящее время

Последующие альбомы, в частности Fires at Midnight (2001), включал в себя кавер на песню «The Times They Are a Changin'» Боба Дилана, так же можно услышать как Блэкмор использует электрическую гитару в музыке, не отходя от направления фолк-рока. Концертный альбом Past Times with Good Company был выпущен в 2002 году. Затем вышел официальный сборник Beyond the Sunset: The Romantic Collection в 2004 году, он содержал в себе музыку из четырёх студийных альбомов. Рождественский альбом Winter Carols был выпущен в 2006 году. Состав неоднократно менялся, в общей сложности составив 26 человек. Блэкмор иногда играл на ударных в студии звукозаписи. Blackmore’s Night не проводят большие туры и типичные рок-концерты на площадках, ограничиваясь концертами в небольших уютных местах. В 2011 году, Найт заявила: «Мы отклонили много больших туровых предложений». Блэкмор продолжает выступать главным автором всех композиций. На сегодняшний день они выпустили десять студийных альбомов.

В 2015 году он объявил о своем намерении сыграть «рок-концерты» в Европе, в июне 2016 года. Он сказал, что выступления будут содержать «лучшие хиты» Deep Purple и Rainbow, и что группа из музыкантов собрана. Вдохновением для концертов послужило,как он сказал, его семидесятилетие и артрит. Он добавил, что по «большей части» причиной для выступлений послужила ностальгия, но это «не единственная причина».

Личная жизнь

В мае 1964 года, Блэкмор женился на немке Маргрит Волькмар (р. 1945). Они жили в Гамбурге в конце 1960-х годов. Их сын Юрген (р. 1964), гитарист создал трибьют группу Over The Rainbow. После их развода, Блэкмор женился на Барбель — бывшей немецкой танцовщице, в сентябре 1969 года, до их развода в начале 1970-х. В результате этих браков он свободно владеет немецким языком.

Чтобы избежать уплаты налогов, он переехал в США в 1974 году. Первоначально он жил в Окснарде, штат Калифорния, с оперной певицей Шошаной Файнштейн, в течение одного года. Её можно услышать на бэк-вокале в двух песнях дебютного альбома Rainbow. В течение этого периода, он очень увлекался европейской классической музыкой и поп-музыкой, около трех четвертей его личного времени. Блэкмор как-то сказал: «Это трудно соотнести с роком. Я слушаю очень внимательно модели, которые играет Бах. Мне нравится непосредственная, драматическая музыка». После отношений с другой женщиной, Кристиной, Блэкмор встретил Эми Ротман в 1978, и переехал в Коннектикут. Он женился на Ротман в 1981 году, но они развелись в 1983 году. После развода, у него были отношения с Тамми Уильямс. В начале 1984 Блэкмор встретил Уильямс в городе Чаттануга, штат Теннесси, где она работала сотрудником отеля. В том же году он купил свой первый автомобиль, научившись водить в 39 лет.

Блэкмор и на тот момент фотомодель Кэндис Найт стали жить вместе в 1991 году они переехали в её родной Лонг-Айленд в 1993 году. Спустя почти пятнадцать лет, они поженились в 2008 году. Найт заявила: «он делает меня моложе, а я стремительно делаю его старше».

27 мая 2010 года, у них родилась дочь Отэм Эсмеральда, а 7 февраля 2012 года, родился сын Рори Д’Артаньян. У них также живут две кошки.

Блэкмор любит крепко выпить, играет в футбол один раз в неделю, и любит смотреть телевизор, в частности немецкие каналы по спутниковой тарелке, когда он находится дома. У него есть много друзей из Германии и сборник примерно 2000 компакт-дисков музыки эпохи Возрождения.

Дискография

Deep Purple	Rainbow	Blackmore's Night
Shades of Deep Purple (1968) The Book of Taliesyn (1968) Deep Purple (April) (1969) Concerto for Group and Orchestra (1969) In Rock (1970) Fireball (1971) Machine Head (1972) Who Do We Think We Are! (1973) Burn (1974) Stormbringer (1974) Perfect Strangers (1984) The House of Blue Light (1987) Slaves and Masters (1990) The Battle Rages on... (1993)	Ritchie Blackmore's Rainbow (1975) Rising (1976) Long Live Rock'n'Roll (1978) Down to Earth (1979) Difficult to Cure (1981) Straight Between the Eyes (1982) Bent out of Shape (1983) Stranger in Us All (1995)	Shadow of the Moon (1997) Under a Violet Moon (1999) Fires at Midnight (2001) Ghost of a Rose (2003) The Village Lanterne (2006) Winter Carols (2006) Secret Voyage (2008) Autumn Sky (2010) Dancer and the Moon (2013) All Our Yesterdays (2015)

Ссылки

• [ritchie-blackmore.ru/ Все о жизни и музыке Ричи Блэкмора]
• [deep-purple.ru/ Российские страницы легендарной группы]
• [www.fmusic.olmer.ru/bn.htm Страничка о Rainbow]
• [therainbow.ru/ Неофициальный сайт Rainbow]
• [www.deep-purple.biz/ Российский ресурс Deep Purple]
• [deepurple.ru/ Сайт о Deep Purple]

Отрывок, характеризующий Блэкмор, Ричи

Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.