WTA 4-я категория
Поделись знанием:
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
Категории теннисных турниров WTA | |
---|---|
1988 — 2008 | |
1-я категория | 2-я категория |
3-я категория | 4-я категория |
5-я категория | |
2009 — ? | |
Премьер | Международная |
125k |
Серия турниров 4-й категории WTA (англ. WTA Tier IV Series) — категория теннисных турниров Женской теннисной ассоциации (WTA) в период с 1988 по 2008 год.
Минимальная сумма призовых в последний год проведения составляла $74,800 USD.
Перед началом 2009 года WTA объединила турниры 3-й и 4-й категории в международную серию.
Список соревнований
Турнир | Спонсорское название | Города проведения | Страна | Покрытия | Годы в серии |
Количество лет в серии |
Окленд | ASB Classic | Окленд | Новая Зеландия | Хард | 1993-2000, 2002-08 | 15 |
Палермо | Международный женский теннисный турнир в Палермо | Палермо | Италия | Грунт | 1990-2000, 2005-08 | 15 |
Паттайя | Открытый чемпионат Паттайи | Паттайя | Таиланд | Хард | 1993-2000, 2005-08 | 12 |
Прага | ECM Prague Open | Карловы Вары Прага Простеёв |
Чехия Чехословакия |
Грунт Ковёр(i) |
1992-97, 1999, 2005-08 | 11 |
Оэйраш | Открытый чемпионат Эшторила | Оэйраш | Португалия | Грунт | 1999-2008 | 10 |
Ташкент | Открытый чемпионат Ташкента | Ташкент | Узбекистан | Хард | 1999-2008 | 10 |
Хобарт | Moorilla Hobart International | Хобарт | Австралия | Хард | 1994-2000, 2006-08 | 10 |
Пёрчах-ам-Вёртер-Зе | Egger Tennis Festival | Кицбюэль Мариа-Ланковиц Пёрчах-ам-Вёртер-Зе |
Австрия | Грунт | 1990-92, 1994-99 | 9 |
Будапешт | Гран-при Будапешта | Будапешт | Венгрия | Грунт | 1996-2000, 2005-06 | 7 |
Стокгольм | Nordea Nordic Light Open | Стокгольм Эспоо |
Финляндия Швеция |
Грунт Хард |
2002-08 | 7 |
Сан-Хуан | Открытый чемпионат Пуэрто-Рико | Дорадо Сан-Хуан |
Пуэрто-Рико | Хард | 1988-93 | 6 |
Шанхай | SVW Polo Open | Пекин Шанхай |
КНР | Хард | 1994-96, 2000-02 | 6 |
Бол | Открытый чемпионат Хорватии | Бол | Хорватия | Грунт | 1996-99 | 4 |
Брюссель | French Community Championships | Антверпен Брюссель Льеж |
Бельгия | Грунт | 1993, 1999—2000, 2002 | 4 |
Порторож | Banka Koper Slovenia Open | Порторож | Словения | Хард | 2005-08 | 4 |
Сеул | Hansol Korea Open | Сеул | Республика Корея | Хард | 2005-08 | 4 |
Сурабая | Wismilak International | Сурабая | Индонезия | Хард | 1994-97 | 4 |
Базель | PreCon Open | Женева Люцерн Базель |
Швейцария | Грунт | 1990-92, 2001 | 4 |
Фес | Гран-при Лаллы Мерьем | Рабат Фес |
Марокко | Грунт | 2005-08 | 4 |
Форрест-Хиллз | Forest Hills Tennis Classic | Нью-Йорк | США | Хард | 2005-08 | 4 |
Бирмингем | Dow Classic | Бирмингем | Великобритания | Трава | 1990-92 | 3 |
Брисбен | Danone Hardcourt Championships | Брисбен | Австралия | Хард | 1990-92 | 3 |
Богота | Copa Colsanitas | Богота | Колумбия | Грунт | 1998-2000 | 3 |
Джакарта | Danamon Open | Джакарта | Индонезия | Хард | 1993-94, 1997 | 3 |
Индианаполис | Jello Classic | Индианаполис | США | Хард(i) | 1990-92 | 3 |
Кардифф | Открытый международный чемпионат Уэльса | Борнмут Кардифф |
Великобритания | Грунт | 1995-97 | 3 |
Кнокке-Хейст | Sanex Trophy | Кнокке-Хейст | Бельгия | Грунт | 1999-2001 | 3 |
Оклахома-Сити | VS of Oklahoma | Оклахома-Сити | США | Хард(i) | 1990-92 | 3 |
Париж | Clarins Open | Париж | Франция | Грунт | 1990-92 | 3 |
Сан-Паулу | Открытый чемпионат Бразилии | Куритиба Сан-Паулу |
Бразилия | Грунт | 1993, 1999—2000 | 3 |
Страсбург | Международный теннисный турнир в Страсбурге | Страсбург | Франция | Грунт | 1990-92 | 3 |
Токио | Открытый чемпионат Японии | Токио | Япония | Хард | 1990-92 | 3 |
Тайбэй | P&G Tennis Open | Тайбэй | Китайский Тайбэй | Хард | 1992-94 | 3 |
Хайдарабад | Открытый чемпионат Хайдарабада | Хайдарабад | Индия | Хард | 2003-05 | 3 |
Альбукерке | Virginia Slims of Albuquerque | Альбукерке | США | Хард | 1990-91 | 2 |
Байонна | Open Whirlpool-Ville de Bayonne | Байонна | Франция | Грунт | 1991-92 | 2 |
Барселона | Barcelona KIA | Барселона | Испания | Грунт | 2007-08 | 2 |
Братислава | Eurotel Slovak Indoor | Братислава | Словакия | Хард(i) | 1999-2000 | 2 |
Ваиколоа-Виллидж | Big Island Championships | Ваиколоа-Виллидж | США | Хард | 2001-02 | 2 |
Варшава | Открытый чемпионат Варшавы | Варшава | Польша | Грунт | 1999-2000 | 2 |
Гамбург | Citizen Cup | Гамбург | Германия | Грунт | 1988-89 | 2 |
Куала-Лумпур | Открытый чемпионат Малайзии | Куала-Лумпур | Малайзия | Хард(i) | 1992-93 | 2 |
Мава | United Jersey Bank Classic | Мава | США | Хард | 1988-89 | 2 |
Нашвилл | Virginia Slims of Nashville | Нашвилл | США | Хард(i) | 1990-91 | 2 |
Ньюпорт | Virginia Slims of Newport | Ньюпорт | США | Трава | 1988-89 | 2 |
Порту | Открытый чемпионат Порту | Порту | Португалия | Грунт | 2001-02 | 2 |
Сан-Антонио | US Hardcourt Championships | Сан-Антонио | США | Хард | 1988-89 | 2 |
Сарасота | Sarasota Clay Court Classic | Сарасота | США | Грунт | 2002-03 | 2 |
Сидней | Открытый чемпионат Нового Южного Уэльса | Сидней | Австралия | Хард | 1988-89 | 2 |
Сингапур | Singapore Classic | Сингапур | Сингапур | Хард | 1990, 1994 | 2 |
Тампа | Eckerd Tennis Open | Тампа | США | Грунт | 1988-89 | 2 |
Таранто | Ilva Trophy | Таранто | Италия | Грунт | 1993-94 | 2 |
Финикс | Arizona Classic | Финикс Скоттсдейл |
США | Хард | 1990-91 | 2 |
Барселона | Международный чемпионат Испании | Барселона | Испания | Грунт | 1990 | 1 |
Гонконг | Digital Open | Гонконг | Гонконг | Хард | 1993 | 1 |
Канберра | Международный женский турнир в Канберре | Канберра | Австралия | Хард | 2006 | 1 |
Макарска | Международный чемпионат в Макарске | Макарска | Хорватия | Грунт | 1998 | 1 |
Мельбурн | Открытый чемпионат штата Виктория | Мельбурн | Австралия | Хард | 1993 | 1 |
Модена | Международный теннисный турнир в Модене | Модена | Италия | Грунт | 2005 | 1 |
Монпелье | Открытый чемпионат Лангедок — Руссильона | Монпелье | Франция | Ковёр(i) | 1993 | 1 |
Нагоя | TVA Cup | Нагоя | Япония | Ковёр(i) | 1995 | 1 |
Рим | Открытый чемпионат Италии | Рим | Италия | Грунт | 1988 | 1 |
Сан-Диего | American Bank Classic | Сан-Диего | США | Хард | 1989 | 1 |
Сан-Марино | Открытый чемпионат Сан-Марино | Сан-Марино | Сан-Марино | Грунт | 1993 | 1 |
Саппоро | Открытый чемпионат Саппоро | Саппоро | Япония | Ковёр(i) | 1993 | 1 |
Сопот | Открытый чемпионат Польши | Сопот | Польша | Грунт | 1998 | 1 |
Стамбул | Enka Open | Стамбул | Турция | Хард | 1998 | 1 |
Уичито | Breyers Tennis Classic | Уичито | США | Хард(i) | 1990 | 1 |
Цюрих | European Indoors | Цюрих | Швейцария | Ковёр(i) | 1988 | 1 |
См. также
Напишите отзыв о статье "WTA 4-я категория"
Отрывок, характеризующий WTA 4-я категория
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.