Галатия

Галатия (др.-греч. Γαλατία; лат. Galatia) — страна в центральной области возвышенности Анатолии (современная Турция). Галатия граничила на севере с Вифинией и Пафлагонией, на востоке с Понтом, на юге с Ликаонией и Каппадокией и на западе с разваливающейся Фригией, восточная часть которой захвачена галатами. Анкара, современная столица Турции, принадлежала Галатии.

Название

Галатия получила своё название от галатов, пришедших сюда в III веке до н. э.. На востоке её называли «Галлия», а римские писатели называли её жителей «галлы». Так как жители Галатии представляли собой смесь кельтов с греками, Фрэнсис Бэкон и другие писатели эпохи Возрождения называли их «галло-греками», а страну — «Галлогрецией».

Происхождение

Галаты появились в результате великого переселения восточных кельтов (галлов), проникших в 281 до нашей эры во Фракию. Кельтский вождь Бренн, возглавлявший большое войско, вторгся в Грецию и намеревался осквернить и разграбить храм Аполлона в Дельфах, но, как утверждается, его напугала разразившаяся гроза, которую он посчитал зловещим предзнаменованием. Около десяти тысяч кельтов (включая женщин, детей и рабов) переправились в Малую Азию по приглашению царя Вифинии Никомеда I, которому требовалась поддержка в династической борьбе. Также кельты вторглись в Македонию, и в битве убили македонского царя Птолемея II, но, в конечном счёте, были изгнаны Антигоном II. Позднее они расселились в восточной Фригии, Каппадокии и центральной Анатолии и создали государство Галатия.

В 183 г. до н. э. Галатия захвачена Пергамом. В 168—167 гг. до н. э. мощное восстание галатов потрясло Пергамское царство; восстание было подавлено, но в 166 г. до н. э., по постановлению римского сената (в это время Рим уже был силён и мог повелевать другими государствами), Галатия была объявлена свободной страной, но фактически стала подконтрольным Риму государством. Так, в 44 г. до н. э. римляне отдали Галатию тетрарху Дейотару, получившему титул царя и римского союзника. После гибели последнего галатского царя Аминты в 25 г. Галатия была превращена в римскую провинцию с центром в Анкире (совр. Анкара) и входила в состав Римской империи, а затем Византии. Свирепые и гордые галаты властвовали над центральной Анатолией и восточной Фригией. После вторжения Бренна в Македонию и Грецию в 279 г. до н.э. три галльских племени - тектосаги, толистобогии и трокмы - отделились от основных сил, прошли через Фракию, пересекли Босфор и углубились в Малую Азию. Они пришли туда не как захватчики, но как союзники претендента на престол Вифинии Никомеда и помогли ему победить его брата. После краткой и безрезультатной войны с царем государства Селевкидов Антиохом они осели на землях Галатии. Эта территория была разделена между тремя племенами, у каждого из которых была своя столица. Но они собирались на совет в священной дубовой роще Друнеметон, расположенной к юго-западу от столицы тектосагов Анкиры. Галаты составили военную аристократию и позволили подчинившимся им каппадокийцам более или менее самостоятельно управлять их городами и землями в обмен на дань. Галаты были грозными воинами, и греческие, римские и селевкидские полководцы высоко ценили их как наемников.

См. также

• Галльское нашествие на Балканы
• Галаты
• Тетрархи и цари Галатии

Литература

• Barraclough, Geoffrey, ed. HarperCollins Atlas of World History. 2nd ed. Oxford: HarperCollins, 1989. 76-77.
• John King, Celt Kingdoms, pg. 74-75.
• The Catholic Encyclopedia, VI: Epistle to the Galatians.
• Stephen Mitchell, 1993. Anatolia: Land, Men, and Gods in Asia Minor vol. 1: «The Celts and the Impact of Roman Rule.» (Oxford: Clarendon Press) 1993. ISBN 0-19-814080-0. Concentrates on Galatia; volume 2 covers " «The Rise of the Church». ([ccat.sas.upenn.edu/bmcr/1995/95.02.02.html Bryn Mawr Classical Review])
• David Rankin, (1987) 1996. Celts and the Classical World (London: Routledge): Chapter 9 «The Galatians»
• Coşkun, A., "Das Ende der «romfreundlichen Herrschaft» in Galatien und das Beispiel einer «sanften Provinzialisierung» in Zentralanatolien, " in Coşkun, A. (hg), Freundschaft und Gefolgschaft in den auswärtigen Beziehungen der Römer (2. Jahrhundert v. Chr. — 1. Jahrhundert n. Chr.), (Frankfurt M. u. a., 2008) (Inklusion, Exklusion, 9), 133—164.

Ссылки

• Галатия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Галатия

– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».