Греческое имя
Греческое имя, в соответствии с антропонимической моделью греков, состоит из трёх частей, идущих в следующем порядке: индивидуальное имя, имя отца в родительном падеже и фамилия[1].
Индивидуальное имя
Греки традиционно дают своим первенцам имена на седьмой или девятый день после рождения, используя в качестве таковых имена деда по отцу (для мальчика) или бабушки по отцу (для девочки)[1]. Другие имена родственников часто используются для последующих детей.
Греческие имена могут иметь древнегреческое происхождение, латинское происхождение, могут быть иноязычным заимствованием[1]. Греческое православие также оказало сильное влияние на формирование греческих личных имен. Имена популярных святых традиционны среди греков. Греческое имя также часто означает какую-либо моральную или интеллектуальную характеристику, как, например, София (мудрость), а также, например, может быть греческим названием цветка[1]. Мужские имена чаще всего оканчиваются на -ас, -ис, -ос, например, Николаос.
Некоторые из распространённых в Греции мужских имён: Иоаннис, Яннис, Димитриос, Констандинос, Николаос, Панайотис, Василис, Георгиос[2]. Некоторые из распространённых в Греции женских имён: Димитра, Иоанна, Констандина, Мария, Николета, София, Василики[2].
Отчество
Отчество у греков используется нечасто, чаще всего — в официальных документах, а также в библиографических записях[1]. Замужняя женщина меняет отчество на отчество мужа[2].
Фамилия
Греческая фамилия может происходить от какого-то греческого личного имени, от названия профессии, от какого-то свойства человека, от названия местности или народности[2]. Много греческих фамилий образовано от греческого слова «папас» (в переводе — «священник»), они начинаются на Папа-, например, Папандреу[1]. Фамилии, образованные от имени отца имеют суффикс, означающий «сын», для критских фамилий это -акис, -адис, -идис, для других частей Греции — -пулос, -акос, -еас, -атос, -елис, -удис[2]. От названия местности происходят, например, фамилии Критикос (Крит), Мораитис (Пелопоннес)[2].
Чаще всего греческие мужские фамилии, как и имена, имеют окончания -ас, -ис, -ос и в греческом языке склоняются, но есть и много исключений, особенно среди фамилий происходящих от личных имён — они часто образуются прибавлением окончания родительного падежа, например, фамилия Иоанну от имени Иоаннис[3]. Женский вариант фамилии отличается от соответствующего мужского тем, что как правило имеет окончание родительного падежа, то есть -и, -а, -у[1], поскольку фамилия у женщин образована от фамилии отца или мужа[2]. В греческом языке такие женские фамилии, а также мужские образованные прибавлением окончания родительного падежа, не склоняются. Так как, скажем, родительный падеж склоняемой мужской фамилии Пападопулос совпадает с женской несклоняемой фамилией Пападопулу, ударение в подобных случаях может падать на разные слоги, например, в данном случае ударение в мужском варианте — Пападо́пулу, а в женском — Пападопу́лу[3].
Некоторые из распространённых фамилий: Димитриадис, Милонас, Констандопулос, Николаидис, Ангелопулос, Пападопулос, Папаиоанну, Спанос, Ласкарис, Василопулос[2].
См. также
Напишите отзыв о статье "Греческое имя"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Иванова Ю.В. Греки // Системы личных имён у народов мира. — М.: Наука, 1989. — С. 101-106.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 E.C. Smith. Treasury of name lore. — Harper & Row, 1967. — 246 с.
- ↑ 1 2 D. Holton, P. Mackridge, I. Philippaki-Warburton. The genitive in surnames // [books.google.ru/books?id=yNMGojNLmacC&pg=PA269 Greek: a comprehensive grammar of the modern language]. — 1997. — С. 269-270. — 519 с.
|
Это заготовка статьи об именах и ономастике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Греческое имя
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
