Десант на острова Выборгского залива

Десантная операция на острова Выборгского залива, 1944 год
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Дата	1 — 10 июля 1944 года
Место	Ленинградская область, СССР
Итог	частичный успех СССР
Противники
СССР Финляндия Третий рейх
Командующие
Л. А. Говоров В. Ф. Трибуц Ю. Ф. Ралль
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Десантная операция на острова Выбогского залива 1 — 10 июля 1944 года — десантная операция советского Балтийского флота по захвату островов в Выборгском заливе в ходе Великой Отечественной войны, составная часть Выборгско-Петрозаводской операции.

Планирование и подготовка операции

Несмотря на то, что в советской историографии дата овладения советскими войсками Выборга — 20 июня 1944 года — считается датой окончания Выборгской операции, фактически наступление советских войск на выборгском направлении продолжалось. Для обеспечения и содействия с приморского фланга дальнейшего наступления на Финляндию командующий Ленинградским фронтом Маршал Советского Союза Л. А. Говоров поставил перед Балтийским флотом задачу очистить от неприятеля острова в Выборгском заливе: Тейкарсаари (Игривый), Суонионсаари (Крепыш) и Равансаари (Малый Высоцкий), после чего высадить десант на западное побережье Выборгского залива.

На островах дислоцировались части 1-й финской кавалерийской бригады (один усиленный батальон, 6 артиллерийских и 3 миномётных батарей), на прилегающем побережье Выборгского залива — финская 2-я бригада береговой обороны. Эти части входили в состав 5-го армейского корпуса финнов, командир которого мог перебросить в район островов бывшие в его распоряжении три финские и одну немецкую пехотные дивизии. После потери Бьёркских островов противник приступил к спешному усилению обороны перечисленных островов и установке минных заграждений. К побережью были стянуты эвакуированные с Бьёркского архипелага и переброшенные из отдалённых районов Финского залива значительное количество немецких и финских кораблей и катеров. На островах размещалось 131 орудие береговой артиллерии.

Как и проведение Бьёркской десантной операции, проведение данной операции было поручено командованию Кронштадтского морского оборонительного района (вице-адмирал Ю. Ф. Ралль), который на этот раз был оперативно подчинён 59-й армии Ленинградского фронта (командующий генерал-лейтенант И. Т. Коровников). Для проведения операции были выделены 32 тендера и 2 спаренных парома-тендера, 30 сторожевых катеров, 6 бронированных катера «малый охотник», 8 торпедных катеров, 13 бронекатеров, 14 катеров-дымзавесчиков, а также 1-я гвардейская Краснознамённая Красносельская морская железнодорожная артиллерийская бригада (три орудия 180-мм и восемь орудий 130-мм). Исходной базой для высадки десантов стал порт Койвисто (ныне Приморск).

Десант на остров Тейкарсаари (Игривый) 1 июля

30 июня в 22:25 отряд высадки в составе 5 бронекатеров, 2 бронированных катеров «малый охотник», 9 тендеров, 4 катеров-тральщиков и 4 дымзавесчиков вышел с десантом (батальон 185-го стрелкового полка 224-й стрелковой дивизии, разведгруппа 260-й морской стрелковой бригады) из Койвисто. Около 1:35 часов 1 июля отряд подошёл к острову Тейкарсаари, где был обнаружен и подвергся удару береговой артиллерии с мыса Харапяниеми на побережье и с острова Тейкарсаари. Несколько тендеров получили повреждения, 1 бронированный «малый охотник» (БМО-506) и 1 тендер подорвались на минах и затонули.

При поддержке советских береговых и железнодорожных батарей, а также авиации флота, десант высадился. Противник сразу же оказал ожесточенное сопротивление всеми имеющимися силами. Для блокирования десанта с моря к острову был направлен отряд немецких и финских кораблей (18 вымпелов, в том числе 2 миноносца), в разыгравшемся морском бою были потоплены два вражеских сторожевых корабля, но при этом погибли три советских торпедных катера (ТК-43, ТК-63, ТК-161) из восьми, участвовавших в бою, и ещё один получил тяжелые повреждения. Финские части на острове насчитывали две роты пехоты (всего 350 чел.) с несколькими лёгкими пушками калибра 20 мм и 45 мм. Примерно в 4 часа с побережья на остров началась спешная переправа подкреплений (две пехотные роты) и численность финских войск на острове возросла до 700 человек. По занятому плацдарму открыли огонь несколько финских береговых батарей. В 4:55 флотский корректировочный пост, высадившийся на Тейкарсаари, доложил об успешном продвижении вглубь острова, но около 5 часов связь с десантом была потеряна. Днём 1 июля десант был сброшен противником в море. Катерами подобрано из воды 50 человек.

Причины гибели десанта — выделение в десант стрелковых частей, не подготовленных к десантным операциям; в десанте отсутствовала артиллерия, авиационная поддержка оказалась недостаточной (на поддержку десанта 57 самолётов «Ил-2» ВВС КБФ выполнили в течение дня 118 вылетов, потеряв 5 машин (2 — сбиты над целью, 1 совершил вынужденную посадку на воду при возвращении, 2 — пропали без вести)), а артиллерийская поддержка оказалась организована неэффективно, низкая оснащенность средствами связи, что сказалось на утрате взаимодействия десанта и сил поддержки.

Для дальнейшего проведения операции в распоряжение флота были переданы 160-й и 143-й стрелковые полки 224-й стрелковой дивизии (2400 человек, 28 орудий), а также 406-й полк 124-й стрелковой дивизии. Для их подготовки к операции потребовалось время, поэтому наступила трёхдневная пауза. Финны также спешно наращивали оборону островов.

Вечером 3 июля 12 штурмовиков «Ил-2» и 14 истребителей бомбили остров Тейкарсаари. При налёте был потерян 1 «Ла-5».

Десант на Тейкарсаари, Суонионсаари, Равансаари 4 июля

Этот десант, силами 160-го (под командованием майора С. Н. Ильина), 143-го (под командованием подполковника А. И. Гришина) и 185-го (под командованием подполковника Ф. И. Дёмина) стрелковых полков 224-й стрелковой дивизии (по полку на каждый остров соответственно) выходил двумя отрядами из рейда Йоханнес (Советский) в 6:45 4 июля. Сразу при выходе из этой бухты корабли десанта были обнаружены противником и по ним был открыт артиллерийский огонь. Уклоняясь от обстрела, корабли были вынуждены постоянно маневрировать, что резко снизило скорость движения отрядов. Высадка на намеченные острова началась только около 10 часов утра и продолжалась под мощным огнём более часа. При этом на остров Суонионсаари были высажены четыре лёгких танка Т-26.

Жестокий бой разгорелся от самой кромки воды. На этот раз командование флота непрерывно посылало корабли огневой поддержки и для доставки боеприпасов и подкреплений, при прорыве к занятым плацдармам в светлое время дня многие из них получили повреждения. По вражеским позициям на островах наносила постоянные удары авиация флота (до 500 самолёто-вылетов), вела непрерывный огонь артиллерия (только железнодорожная бригада выпустила почти 1500 снарядов большого калибра). К 17 часам острова Суонионсаари и Равансаари (Малый Высоцкий) были полностью очищены от врага.

На Тейкарсаари десант вновь попал в тяжёлое положение. Подорвался на мине и затонул морской охотник «БМО-503», на котором находился штаб полка во главе с командиром 1-го отряда десанта капитаном 2-го ранга В. Н. Герасимовым, в связи с чем вновь имела место утрата связи. По этой причине не было возможности вызвать подкрепление авиации и артиллерии. Отсутствие надёжной блокады острова со стороны материка позволило врагу непрерывно перебрасывать подкрепления к месту боя. Финны перебросили на остров дополнительные силы, доведя численность гарнизона до 800 человек, и контратаковали десант. Во второй половине (к 18:00) дня финским войскам удалось остановить продвижение десанта, а затем серией контратак разрезать его надвое, оттеснив к 22 часам часть сил к южному, а часть (около 200 человек) — к северо-восточному побережью острова. Потери 160 стрелкового полка на острове к вечеру достигли 700 человек, а по финским данным к 6:15 утра 5 июля десант был вообще полностью уничтожен.

Жестокие бои шли и в окружающих остров водах Выборгского залива. Вновь противник силами до 17 вымпелов атаковал средства поддержки десанта, в морском бою с ним советский отряд из 9 торпедных и 5 сторожевых катеров потопил 4 тральщика и 1 быстроходную десантную баржу, повредил 1 сторожевой катер и 1 БДБ. Авиация флота также наносила удары по вражеским кораблям, доложив о потоплении канонерской лодки, сторожевого катера и двух барж. Вражеская авиация в этот день действовала слабо из-за предварительно проведённой серии атак вражеских аэродромов, в районе боя было зафиксировано появление всего 17 самолётов противника.

В течение суток 4 июля флот потерял потопленными (в основном на минах) 4 бронекатера (№ 504, 509, 514, 324), 1 катер «малый охотник», 1 сторожевой катер. От артиллерийского огня получили повреждения 1 сторожевой катер и 1 тендер, ещё 2 бронекатера получили пробоины на многочисленных в этом районе подводных камнях.

В этот же день были заняты мелкие острова Хиэтасаари, Киустеринсаари, в ночь с 4 на 5 июля — острова Мелансаари и Куолансаари.

Овладение Тейкарсаари 5 июля

Положение десанта на Тейкарсаари оценивалось командующим операцией настолько серьёзно, что он отдал приказ об эвакуации десанта. Выполнить этот приказ не удалось, противник не подпускал катера к берегу мощным артиллерийским огнём, только в одном месте удалось вывезти до 20 человек вместе с командиром 160-го полка майором Ильиным. Тогда было принято диаметрально противоположное решение: собрать все возможные силы и максимально усилить десант. С рассветом 5 июля кровавое сражение за Тейкарсаари продолжилось.

К 11 часам дня на остров были доставлены под непрерывным огнём и высажены на восточном берегу 2 стрелковых батальона 406-го стрелкового полка 124-й стрелковой дивизии, к 16:30 — ещё два батальона и 4 пулемётных танка Т-26 (участвовавших в высадке на о. Суонионсаари). Отряд кораблей (6 торпедных катеров и 4 сторожевых катера) был направлен к северной оконечности острова с задачей держать под обстрелом пролив между островом и материком. Это решение оказалось наиболее верным: в 14:25 ввиду угрозы изоляции гарнизона острова финское командование немедленно приняло решение об эвакуации гарнизона. Теперь уже силы десанта теснили противника. В этот день на поддержку десанта авиация флота совершила 317 боевых вылетов (не считая армейской авиации).

Основные усилия флота и авиации были сосредоточены на уничтожении вражеских плавсредств в проливе между островом и материком. Так, по советским данным, там были потоплены 3 средних и малых транспорта, 3 сторожевых корабля, канонерская лодка и сторожевой катер, ещё 5 кораблей и судов повреждены (финские историки подтверждают потопление канонерской лодки «Виена» и одного «малого корабля», тяжёлые повреждения 3-х финских канонерских лодок: «Уусимаа», «Хемеенмаа» и «Турунмаа» и 3-х немецких артиллерийских БДБ).

К 21 часу 5 июля остров Тейкарсаари был полностью очищен от врага. Последние финские подразделения переплавлялись через пролив вплавь.

Десант на остров Хапэненсаари 7 — 8 июля

7 июля силами флота произведена высадка десанта на остров Хапэненсаари (Подберёзовый), где бои также приняли упорный характер, хотя и не отличались такой драматичностью, как на Тейкарсаари. 8 июля состав десанта был усилен и остров был оставлен противником. В этом районе флот потерял повреждёнными три сторожевых катера (1 от огня финской артиллерии. 2 — от ошибочного огня собственной артиллерии).

Попытка высадки десанта на полуострове Карпила

7 июля была предпринята попытка высадить десант на побережье Финского залива в районе полуострова Карпила. Однако при подходе к месту высадки корабли были встречены мощным артогнём, потоплены два сторожевых катера. Командующий операцией принял решение отказаться от высадки ввиду угрозы ещё больших потерь. Корабли десанта были возвращены в исходные пункты.

Десант на остров Койвусаари 9 июля

На рассвете 9 июля отряд кораблей Балтийского флота (6 сторожевых катеров, 12 тендеров, 1 «малый охотник») при поддержке 6 бронекатеров и 3 сторожевых катеров высадили две усиленные стрелковые роты на остров Койвусаари (Березник). Одновременно с другой оконечности острова должен был высаживаться второй отряд десанта, однако он попал под сосредоточенный огонь финских батарей и понёс значительные потери — за несколько минут были потоплены 6 тендеров, 2 сторожевых катера, 1 катер-дымзавесчик. Остатки отряда вернулись на базу. На следующий день остров был оставлен гарнизоном.

Кроме того, финские авторы утверждают, что в этот день предпринималась вторая неудачная попытка высадки десанта на полуострове Карпила.

Завершение операции

Всего с 1 по 10 июля было занято 16 островов (в том числе и те, гарнизоны которых были эвакуированы ещё до высадки советских войск). 10 июля командующий Ленинградским фронтом Л. А. Говоров приказал временно прекратить боевые действия и перейти к обороне на занятых рубежах в связи с возобновлением переговоров между СССР и Финляндией о мире. В дальнейшем, несмотря на неоднократное прерывание этих переговоров, десантные операции в этом районе не проводились.

Операция по освобождению островов в Выборгском заливе закончилась только частичным успехом, не достигнув всех поставленных целей: часть островов осталась в руках противника, а взятие занятых островов обошлось в неожиданно высокие потери в людях и кораблях. От высадки намеченных десантов на финское побережье пришлось отказаться.

Потери сторон

Данные сторон о собственных и вражеских потерях существенно отличаются друг от друга. Так, по советским данным, в ходе операции уничтожено 2400 финских солдат и офицеров, захвачено 37 пленных (только на о. Тейкарсаари, по другим островам данных нет), 21 орудие и 95 пулеметов. Однако финская сторона признает потерю в 1253 человека убитыми, раненными и пленными. Есть и другие данные, ещё больше противоречащие друг другу.

Со своей стороны, финские историки утверждают о том, что советские войска в ходе операции потеряли до 3000 человек только убитыми, 20 кораблей. В том числе потери одного только 160-го стрелкового полка 224-й стрелковой дивизии составили 1027 человек из 1135 принимавших участие в десантировании.

По данным К. А. Шопотова, в ходе операции в Выборгском заливе погибло с нашей стороны 1400 десантников и 31 корабль, 200 человек из состава экипажей кораблей. Противник потерял в ходе той же операции 30 боевых кораблей, в том числе эскадренные миноносцы, сторожевые корабли, канонерские лодки, катера.

Литература и ссылки

• [militera.lib.ru/h/baltiyskiy_flot/16.html Дважды Краснознаменный Балтийский флот. — М.: Воениздат, 1990.Глава 16.]
• [militera.lib.ru/h/achkasov_pavlovich/05.html Ачкасов В. И., Павлович H. Б. Советское военно-морское искусство в Великой Отечественной войне. — М.: Воениздат, 1973. Глава 5.]
• В. Ф. Трибуц. [militera.lib.ru/memo/russian/tributz_vf/index.html Балтийцы сражаются]. — М.: Воениздат, 1985. — С. 347—371.
• [militera.lib.ru/memo/russian/kuznetsov2/33.html Кузнецов Н. Г. Курсом к победе. — М.: Голос, 2000. Глава «Освобождаем Карельский перешеек».]
• Великая Отечественная. День за днём. «Морской сборник», 1994, № 7.
• Дмитриев В. И. Моряки штурмуют острова. М., 1970.
• Козлов И. А., Шломин В. С. Краснознамённый Балтийский флот в героической обороне Ленинграда. Л., 1976.
• Битва за Ленинград 1941—1944. М., 1964.
• [www.vbrg.ru/articles/istorija_vyborga/vyborg_v_gody_2-jj_mirovojj_vojjny/boi_na_ostrovakh/osvobozhdenie_ostrovov_finskogo_zaliva/ Информационный портал Выборга.] Освобождение островов Финского залива и данные К. Шопотова.
• Antila O. Suomi suursodassa. Jyvдskylд, 1984 (Олави Антила, «Финляндия в Великой войне»)
• [www.baltic-sunken-ships.ru/data/offline/rus/page125.html Десант на острова Выборгского залива в июле 1944 года.]. проект «Тайны затонувших кораблей». Проверено 31 октября 2011. [www.webcitation.org/66wgKThny Архивировано из первоисточника 15 апреля 2012].
• И. С. Катышкин. [militera.lib.ru/memo/russian/katyshkin_is/04.html Вместе с флотом] // [militera.lib.ru/memo/russian/katyshkin_is/index.html Служили мы в штабе армейском]. — М.: Воениздат, 1979. — 208 с. — (Военные мемуары). — 65 000 экз.
• forum.axishistory.com/viewtopic.php?f=59&t=108240&start=15
• Вербовой О. И., Левашко В. О. Ликвидация финского блокадного звена//Военно-исторический журнал. 2014, № 6.

Отрывок, характеризующий Десант на острова Выборгского залива

– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!