Йордан, Ханс

Ханс Йордан (Hans Jordan)
Дата рождения	27 декабря 1892(1892-12-27)
Дата смерти	20 апреля 1975(1975-04-20) (82 года)
Принадлежность	Германская империя Веймарская республика Третий рейх
Род войск	пехота
Годы службы	1912—1945
Звание	генерал пехоты
Командовал	9-я армия
Сражения/войны	Первая мировая война Вторая мировая война Польша Франция СССР Италия
Награды и премии

Ханс Йордан (нем. Hans Jordan; 27 декабря 1892 — 20 апреля 1975) — немецкий офицер, участник Первой и Второй мировых войн, генерал пехоты, кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями и Мечами.

Начало военной карьеры

Поступил на военную службу в марте 1912 года, фенрихом (кандидат в офицеры). С июня 1913 года — лейтенант, в пехотном полку.

Первая мировая война

На фронте с первых дней войны, тяжело ранен 26 августа 1914 года, в госпитале до января 1915 года. С марта 1915 до марта 1916 года — командир пулемётного взвода, вновь ранен. С апреля 1916 года — командир пулемётной роты. С августа 1916 года — старший лейтенант. За время войны награждён Железными крестами обеих степеней и ещё тремя орденами.

Между мировыми войнами

В январе-марте 1919 года воевал в добровольческом корпусе «Химбург» (Freikorps Himburg) на восточной границе Германии против поляков.

С декабря 1919 года на службе в рейхсвере. С августа 1938 года — полковник.

Вторая мировая война

Участвовал в Польской и Французской кампаниях, командиром пехотного полка. В июне 1940 года награждён Рыцарским крестом (№ 57).

С 22 июня 1941 года полковник Йордан участвовал в германо-советской войне. С 13 декабря 1941 года — командир 7-й пехотной дивизии (на подступах к Москве). В январе 1942 года Йордан награждён Дубовыми листьями (№ 59) к Рыцарскому кресту, произведён в звание генерал-майора.

С ноября 1942 года — командующий 6-м армейским корпусом (в районе Ржева), произведён в звание генерал-лейтенант, с января 1943 года — в звании генерал пехоты. В декабре 1943 года за бои в районе Ржева и Витебска награждён Золотым немецким крестом, в апреле 1944 года — Мечами (№ 64) к Рыцарскому кресту с Дубовыми листьями.

С мая 1944 года — командующий 9-й армией. В конце июня 1944 года 9-я армия была разгромлена в районе Бобруйска в ходе советской операции «Багратион». Генерал пехоты Йордан зачислен в командный резерв.

В августе 1944 года — направлен в Северную Италию, руководить созданием оборонительной линии в предгорьях Альп. С марта 1945 года — командующий армией «Тироль».

После капитуляции Германии 8 мая 1945 года — в плену (отпущен из плена в 1947 году).

Награды

• Железный крест, 1-го и 2-го класса
• Знак за ранение чёрный
• Немецкий крест в золоте (23 декабря 1943)
• Рыцарский крест железного креста с Дубовыми Листьями и Мечами
  • Рыцарский крест (5 июня 1940)
  • Дубовые листья (№ 59) (16 января 1942)
  • Мечи (№ 64) (20 апреля 1944)

Литература

• Berger, Florian. Mit Eichenlaub und Schwertern. Die höchstdekorierten Soldaten des Zweiten Weltkrieges. Selbstverlag Florian Berger, 2000. ISBN 3-9501307-0-5.

Отрывок, характеризующий Йордан, Ханс

Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.