Майндль, Ойген

Ойген Майндль нем. Eugen Meindl
Дата рождения	16 июля 1892(1892-07-16)
Дата смерти	24 января 1951(1951-01-24) (58 лет)
Принадлежность	Германская империя Веймарская республика Третий рейх
Род войск	артиллерия, воздушно-десантные войска
Годы службы	1912 – 1945
Звание	генерал парашютных войск
Часть	Люфтваффе
Командовал	2-й парашютный корпус
Сражения/войны	Первая мировая война Вторая мировая война Польша Норвегия Греция (Крит) СССР Западный фронт
Награды и премии

Ойген Майндль (нем. Eugen Meindl; 16 июля 1892 — 24 января 1951) — немецкий офицер, участник Первой и Второй мировых войн, генерал парашютных войск, кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями и Мечами.

Начало военной карьеры

В июле 1912 года поступил на военную службу фанен-юнкером (кандидат в офицеры), в артиллерийский полк. С февраля 1914 года — лейтенант.

Первая мировая война

Воевал в артиллерии. С апреля 1917 года — старший лейтенант. Награждён Железными крестами обеих степеней и ещё тремя орденами.

Между мировыми войнами

Продолжил службу в рейхсвере, в артиллерии. К началу Второй мировой войны — командир горно-артиллерийского полка, полковник.

Вторая мировая война

Участвовал в Польской и Норвежской кампаниях.

С августа 1940 года переведён в воздушно-десантные войска, командир 1-го парашютного штурмового полка. В мае 1941 года участвовал в воздушном десанте на остров Крит. Награждён Рыцарским крестом.

С февраля 1942 года на Восточном фронте, командир дивизии «Майндль» (позже переименована в 21-ю полевую дивизию люфтваффе), генерал-майор. Бои в районе Старой Руссы, Демянска, Холма. В августе 1942 года награждён Золотым немецким крестом.

С октября 1942 года — командующий 1-м полевым корпусом. С февраля 1943 года — генерал-лейтенант.

В июле-октябре 1943 года — инспектор полевых войск люфтваффе.

С ноября 1943 года — командующий 2-м парашютным корпусом (в Нормандии). С апреля 1944 года — в звании генерал парашютных войск. За бои в Нормандии награждён в августе 1944 Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

В конце 1944 — начале 1945 года бои в Нидерландах, на Нижнем Рейне. 8 мая 1945 года генерал парашютных войск Майндль награждён Мечами (№ 155) к Рыцарскому кресту с Дубовыми листьями.

25 мая 1945 года взят в британский плен. Освобождён в сентябре 1947 года.

Награды

• Рыцарский крест Железного креста с мечами и дубовыми листьями
  • орден — 14 июня 1941
  • дубовые листья — 31 августа 1944
  • мечи — 8 мая 1945
• Немецкий крест в золоте — 27 июля 1942
• Железный крест 1 класса
  • шпанга — 1939
• Железный крест 2 класса
  • шпанга — 1939
• Рыцарский крест 2 класса Ордена Альбрехта с мечами
• Рыцарский крест 2 класса Ордена Церингенского льва с мечами
• Австрийский крест за военный заслуги 3 класса с венком
• Галлиполийская звезда
• Медаль «За зимнюю кампанию на Востоке 1941/42» — 9 августа 1942
• Нагрудный знак «За ранение» в чёрном — 25 октября 1941
• Нарукавный знак «Нарвикский щит» — 10 ноября 1940
• Манжетная лента «Крит»

Литература

• Berger, Florian. Mit Eichenlaub und Schwertern. Die höchstdekorierten Soldaten des Zweiten Weltkrieges. Selbstverlag Florian Berger, 2000. ISBN 3-9501307-0-5.

Отрывок, характеризующий Майндль, Ойген

– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.