Хауссер, Пауль

Пауль Хауссер
Paul Hausser
Прозвище	«Папа»
Дата рождения	7 октября 1880(1880-10-07)
Место рождения	Бранденбург-на-Хафеле
Дата смерти	21 декабря 1972(1972-12-21) (92 года)
Место смерти	Людвигсбург, Баден-Вюртемберг
Принадлежность	Германская империя Веймарская республика Третий рейх
Род войск	Войска СС
Годы службы	1892—1945
Звание	Оберстгруппенфюрер
Командовал	2-я танковая дивизия СС «Дас Райх» 2-й танковый корпус СС 7-я армия
Сражения/войны	Первая мировая война Вторая мировая война Битва за Москву Битва на Курской дуге
Награды и премии

Пауль Ха́уссер (нем. Paul Hausser, 7 октября 1880 — 21 декабря 1972) — немецкий военный деятель, генерал-лейтенант Рейхсвера (1932), оберстгруппенфюрер СС и генерал-полковник войск СС (1944). Один из создателей и руководителей войск СС.

Биография

Ранние годы

Родился в Бранденбурге в семье прусского военного. Пошёл по стопам отца, окончив кадетское училище Берлин — Лихтерфельде (1892—1896) и кадетскую академию (1896—1899). 20 марта 1899 года Хауссер был отправлен в 155-й пехотный полк, расквартированный в Познани, в чине лейтенанта. Служил батальонным адъютантом, затем полковым адъютантом. В 1907—09 учился в Прусской военной академии. В 1909-12 годах служил авиационным наблюдателем в военно-морской авиации. В 1912 стал офицером Генерального штаба, в марте 1914 года в чине капитана назначен начальником штаба полка кронпринца Рупрехта Баварского.

Первая мировая война

Во время Первой мировой войны Хауссер служил на различных штабных должностях как на Западном, так и на Восточном фронтах. Получил 9 немецких и австро-венгерских орденов. После войны, согласно Версальскому мирному договору, численность немецкой армии (рейхсвера) была сильно уменьшена, но Хауссера сокращения не коснулись. В 1927 году он получил чин полковника. В 1932 году вышел в отставку в чине генерал-лейтенанта.

Между войнами

Как и многие военные, Хауссер разделял правые взгляды. Сначала он вступил в правую организацию ветеранов рейхсвера «Стальной шлем», в которой возглавил Берлинско-Бранденбургское отделение. С приходом нацистов к власти «Стальной шлем» был включён в состав СА, а Хауссер возглавил 25-ю бригаду резерва СА.

15 ноября 1934 года Пауль Хауссер вступил в ряды СС (получил SS-Nr. 239 795) в звании штандартенфюрера СС, и был назначен начальником создаваемого юнкерского училища СС в Брауншвейге. При этом членом НСДАП он стал только тремя годами позже, 1 мая 1937 года.

1 августа 1935 года Хауссер был назначен инспектором юнкерских школ СС. Под его контроль таким образом были поставлены все учебные заведения СС, готовившие офицерские кадры — юнкерские училища в Брауншвейге и Бад-Тёльце, а также Медицинская академия СС в Граце. В то же время Хауссер на первом этапе сохранил за собой непосредственное руководство училищем в Брауншвейге — пост начальника училища он занимал до 5 мая 1937 года. 1 июня 1936 года Хауссер, оставаясь инспектором юнкерских училищ СС (этот пост он оставил только 5 мая 1937 года), одновременно возглавил 1-е (оперативное) управление (Führungsamt) в составе Главного управления СС. 1 октября того же года полномочия Хауссера были ещё больше расширены, и он стал именоваться инспектором «частей усиления СС» (SS-Verfügungstruppe, SSVT), прообраза войск СС.

Вторая мировая война

Во время польской кампании группенфюрер СС Хауссер, с августа по октябрь, был прикомандирован в качестве офицера связи частей усиления СС при штабе танковой дивизии «Кемпф», в которой помимо солдат вермахта служили эсэсовцы. В октябре 1939 года была сформирована первая моторизированная пехотная дивизия, состоявшая целиком из солдат СС. Эту дивизию (позднее она получила название «Дас Райх»), положившую начало войскам СС, 19 октября возглавил Хауссер. Он командовал ею во время французской кампании в 1940-м и на первых этапах нападения на Советский Союз, 8 августа 1941 года был награждён Рыцарским крестом Железного Креста.

С июня по 15 августа 1940 года одновременно командуя дивизией, являлся начальником Командного управления войск СС в составе Главного оперативного управления СС.

Во время наступления на Можайск 14 октября 1941 года в ожесточённом бою на Бородинском поле против 32-й стрелковой дивизии Хауссер был тяжело ранен — потерял глаз — и на несколько месяцев выбыл из строя.

После лечения, с 28 мая 1942 года Хауссер недолгое время служил в штабе, а 14 сентября получил в командование 2-й танковый корпус СС в составе трёх танковых дивизий СС. Во время боев за Харьков в феврале 1943 года он открыто ослушался Гитлера и вывел войска из города, чтобы избежать окружения. За невыполнение приказа Гитлер задержал уже одобренное присвоение Хауссеру знака Дубовых листьев к его Рыцарскому кресту до июля 1943 года. В марте 1943 года корпус СС перешёл в контрнаступление и вновь захватил город (См. Третья битва за Харьков). Хауссер получил Дубовые листья 28 июля 1943 года.

Во время битвы на Курской дуге под началом Хауссера находились 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарте-СС Адольф Гитлер», 2-я танковая дивизия СС «Дас Райх» и 3-я танковая дивизия СС «Тотенкопф».

После высадки союзников во Франции Хауссер с 28 июня по 20 августа 1944 года командовал 7-й армией в Нормандии. 1 августа 1944 получил звания оберстгруппенфюрера и генерал-полковника войск СС. В конце августа 1944 года во время битвы под Фалезом, в ходе которой большая часть 7-й армии была окружена и разгромлена войсками союзников, Хауссер был вновь тяжело ранен. 26 августа получил Рыцарский крест с Дубовыми листьями и Мечами. Вернулся на фронт в январе 1945 в качестве командующего группой армий «Верхний Рейн» (23 — 29 января 1945), затем группой армий «Г» (29 января — 2 апреля 1945). В начале апреля 1945 года был назначен специальным уполномоченным по вопросам безопасности и порядка на Юге (3 апреля — 8 мая 1945). 8 мая 1945 года, когда Германия капитулировала, сдался войскам США.

После войны

На Нюрнбергском процессе Хауссер выступал в качестве свидетеля защиты. Ему не было предъявлено обвинений в совершении тяжких военных преступлений, и он был освобождён после двух лет трудовых лагерей. После войны Хауссер активно участвовал в деятельности Общества взаимопомощи бывших членов войск СС (ХИАГ) и был автором многих статей для его журнала «Зов викинга». В 1953 году Хауссер выпустил книгу «Войска СС в действии» (нем. Waffen-SS im Einsatz), которую в 1966 году дополнил и переименовал в «Солдаты, как и все остальные» (нем. Soldaten wie andere auch). Одна из глав книги названа «СС — преступная организация» и посвящена возражениям против несправедливых, по мнению автора, обвинений в адрес военнослужащих Ваффен-СС.

Скончался Хауссер 21 декабря 1972 года в возрасте 92 лет. На похороны пришли тысячи его бывших подчиненных.

Запрет книги Хауссера в России

В 2007 г. в России вышла книга «Чёрная гвардия Гитлера. Ваффен-СС в бою». Половина книги состояла из работы российского публициста К. Залесского, посвящённой Ваффен-СС, другая половина книги состояла из воспоминаний П. Хауссера. Решением Кузьминского районного суда г. Москвы от 6 ноября 2008 года книга была признана экстремистским материалом, запрещена и внесена в Федеральный список экстремистских материалов под № 374.

Присвоение воинских званий

• кадет (1892)
• лейтенант (20 марта 1899)
• обер-лейтенант (19 августа 1909)
• гауптман (1 марта 1914)
• майор (22 марта 1918)
• оберст-лейтенант (1 апреля 1923)
• оберст (1 ноября 1927)
• генерал-майор (1 февраля 1931)
• генерал-лейтенант (31 января 1932)
• штандартенфюрер СА (1 марта 1934)
• штандартенфюрер СС (15 ноября 1934)
• оберфюрер СС (1 июля 1935)
• бригадефюрер СС (22 мая 1936)
• группенфюрер СС (1 июня 1939) и генерал-лейтенант войск СС (19 ноября 1939)
• обергруппенфюрер СС и генерал войск СС (1 октября 1941)
• оберстгруппенфюрер СС и и генерал-полковник войск СС (1 августа 1944)

Награды и знаки отличия

• Рыцарский крест Железного креста
  • Рыцарский крест (8 августа 1941)
  • Дубовые Листья (№ 261) (28 июля 1943)
  • Мечи (№ 90) (26 августа 1944)
• Пряжка к Железному кресту 2-го класса (27 сентября 1939)
• Пряжка к Железному кресту 1-го класса (17 мая 1940)
• Золотой партийный знак НСДАП (30 января 1943)
• Знак за ранение в серебре (9 мая 1942)
• Почётный крест Первой мировой войны 1914/1918 с мечами (1934)
• Орден «За военные заслуги» (Бавария) 4-го класса с мечами
• Рыцарский крест ордена Дома Гогенцоллернов с мечами
• Прусский Железный крест 2-го класса (1914)
• Прусский Железный крест 1-го класса (зима 1915/16)
• Рыцарский Крест Саксонского Ордена Альбрехта 1-го класса с мечами
• Рыцарский Крест Вюртембергского Ордена Фридриха 1-го класса с мечами
• Ангальтский Крест Фредерика в бронзе
• Крест Военных заслуг (Австро-Венгрия) 3-го класса с военными украшениями
• Орден Железной короны (Австро-Венгрия) 3-го класса с военными украшениями (11 июля 1918)

Литература

• Митчем С., Мюллер Дж. Командиры Третьего рейха. — Смоленск: Русич, 1995. — 480 с. — (Тирания). — 10 000 экз. — ISBN 5-88590-287-9.
• Залесский К. А., Хауссер П. Чёрная гвардия Гитлера. Ваффен-СС в бою. — М.: Издатель Быстров, 2007. — 640 с. — ISBN 978-5-9764-0088-7

Отрывок, характеризующий Хауссер, Пауль

– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.