Мюллер, Фридрих Вильгельм

Эта статья — о германском военнослужащем. О его тёзке, родоначальнике культуризма см. Евгений Сандов.

Фридрих-Вильгельм Мюллер Friedrich-Wilhelm Müller
Дата рождения	29 августа 1897(1897-08-29)
Место рождения	Бармен, Пруссия
Дата смерти	20 мая 1947(1947-05-20) (49 лет)
Место смерти	Афины, Греция
Принадлежность	Германская империя Веймарская республика Третий рейх
Род войск	пехота
Годы службы	1914—1945
Звание	генерал пехоты
Командовал	68-й армейский корпус 4-я армия
Сражения/войны	Первая мировая война Вторая мировая война Франция Греция СССР
Награды и премии

Фридрих-Вильгельм Мюллер (нем. Friedrich-Wilhelm Müller; 29 августа 1897—20 мая 1947) — немецкий офицер, участник Первой и Второй мировых войн, генерал пехоты, кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями и Мечами. Казнён в Греции.

Первая мировая война

В августе 1914 года Мюллер добровольцем вступил в армию, в ноябре 1915 года получил звание лейтенант резерва (то есть без окончания военного училища). В 1916 году награждён Железными крестами обеих степеней, в конце войны награждён Рыцарским крестом Гогенцоллернов с Мечами.

Между войнами

После Первой мировой войны служил в полиции. В марте 1936 года перешёл на службу в вермахт в звании майора. С ноября 1938 года — командир пехотного батальона. С мая 1939 года — подполковник.

Вторая мировая война

Участвовал во Французской кампании, получил планки к Железным крестам обеих степеней (повторное награждение). С октября 1940 — назначен командиром полка.

Участвовал в Балканской кампании (бои в Греции).

С 22 июня 1941 года — участвовал в германо-советской войне, бои на юге Украины. В сентябре 1941 года — награждён Рыцарским крестом. С октября 1941 года — бои в Крыму. В январе 1942 года — произведён в звание полковника. За ликвидацию советского десанта в Евпатории (январь 1942 года) полковник Мюллер был награждён Дубовыми листьями (№ 86) к Рыцарскому кресту.

В августе 1942 года — произведён в звание генерал-майора и назначен командиром 22-й пехотной дивизии (в Греции). В апреле 1943 года — Мюллер произведён в генерал-лейтенанты, в июне 1943 года — награждён Золотым немецким крестом.

В мае 1944 года — генерал-лейтенант Мюллер назначен командующим 5-м армейским корпусом (эвакуировавшимся из Крыма), затем в июне 1944 года — командующим 59-м армейским корпусом (на Западной Украине). В июле 1944 года — произведён в звание генерала пехоты и назначен командующим группой войск «Крепость Крит».

Вступив в должность, генерал Мюллер распорядился о полном разрушении домов в деревне Аногия, мотивируя это тем, что этот населённый пункт стал центром поддержки партизан-греков и британских диверсантов. Предыдущие два предложения по срокам не совпадают с датами, указанными в статье Холокост Вианноса.

В ноябре 1944 года — Мюллер назначен командующим 34-м корпусом в Сербии, в декабре 1944 года — командующим 68-м армейским корпусом (в Венгрии).

27 января 1945 года — генерал пехоты Мюллер награждён Мечами (№ 128) к Рыцарскому кресту с Дубовыми листьями, 29 января — назначен командующим 4-й армией (в Восточной Пруссии).

В апреле 1945 года — генерал пехоты Мюллер попал в плен и был передан Греции. За массовые убийства гражданского населения епархии Вианнос на острове Крит  (см Холокост Вианноса) — генерал Мюллер был расстрелян греками 20 мая 1947 года. Икона Св. Николая, украденная Мюллером из монастыря в Спарте, была возвращена премьер-министру Греции, Алексису Ципрасу, в ходе его визита в Москву 8 апреля 2015 года.

Литература

• Berger, Florian Mit Eichenlaub und Schwertern. Die höchstdekorierten Soldaten des Zweiten Weltkrieges. Selbstverlag Florian Berger, 1999. ISBN 3-9501307-0-5.

Отрывок, характеризующий Мюллер, Фридрих Вильгельм

– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]