Вильке, Вольф-Дитрих

Вольф-Дитрих Вильке
Прозвище	«Фюрст»
Дата рождения	11 марта 1913(1913-03-11)
Место рождения	Шримме, провинция Позен, Пруссия (ныне — Сьрем, Великопольское воеводство, Польша)
Дата смерти	23 марта 1944(1944-03-23) (31 год)
Место смерти	Шёппенштедт (ныне — в земле Нижняя Саксония)
Принадлежность	Третий рейх
Род войск	сухопутные войска (1934—1935) люфтваффе (1935—1944)
Годы службы	1934—1944
Звание	гауптман
Командовал	III./JG53 JG 3
Сражения/войны	Гражданская война в Испании Вторая мировая война Французская кампания Битва за Британию Операция Барбаросса Североафриканская кампания
Награды и премии	Испанский крест

Вольф-Дитрих «Фюрст» Вильке (нем. Wolf-Dietrich «Fürst» Wilcke; 11 марта 1913 — 23 марта 1944) — немецкий лётчик-ас, Второй мировой войны в течение которой он совершил 732 боевых вылета, одержав 162 победы, из них 137 на Восточном фронте, а также сбив четыре 4-х моторных бомбардировщика. Погиб в бою 23 марта 1944 года в районе города Шёппенштедт (сейчас в федеральной земле Нижняя Саксония).

Биография

Вольф-Дитрих Вильке родился 11 марта 1913 года в Шримме, Позен.

Военная служба

В 1934 году призван в вермахт и первоначально служил в кавалерийском полку. Однако, уже в 1935 году обер-лейтенант Вильке переводится во вновь сформированные люфтваффе. Он проходит летное обучение в Перлеберге и начинает службу в JG132. Осенью 1937 года он становится инструктором в истребительной школе в Вернойхене.

В Испании

В начале 1939 года обер-лейтенант Вильке направлен в истребительную часть J./88 легиона «Кондор». В её составе он совершает 11 безрезультатных вылетов. После своей недолгой командировки он возвращается в Германию и направляется в формируемую группу III./JG53 под командование Вернера Мельдерса.

Вторая мировая война

«Странная война»

18 сентября гауптман (по другим данным все ещё обер-лейтенант) Вильке становится командиром эскадрильи 7./JG53 в создаваемой группе Мельдерса. А 7 ноября он одерживает свою первую победу, сбив в районе Саара французский «Потез» 637 из GR I/33. 2 марта 1940 года сбивает вероятно Харрикейн (не вошёл в список побед), а через девять дней, 11 марта, ещё один разведчик «Потез» 63-11 из GR I/22. Всего, к окончанию «странной войны» на его счёту 3 победы.

Французская кампания и плен

18 мая Bf.109E-3 Вильке был сбит в бою с французскими истребителями Хоук-75 в районе Ретеля в 35 км северо-восточнее Реймса. Вильке выпрыгнул на парашюте, однако попал в плен. Освобожден из него он был уже после окончания кампании и капитуляции Франции.

Битва за Британию

Вернувшись в часть, 12 августа 1940 в послеполуденном вылете у Bf.109E-4 Вильке отказал двигатель, вынудив последнего выпрыгнуть с парашютом над морем, однако без серьёзных для него последствий, так как при лунном свете его смогла подобрать летающая лодка Do-18, высланная над Ла-Маншем специально для этих целей. Более того, 13 августа Вольф-Дитрих был назначен командиром III./JG53 вместо погибшего прошлым днем в бою у острова Уайт капитана Харро Хардера. Летая над Англией в качестве командира III./JG53 Вильке сбил 10 самолетов. Всего, к октябрю, на его счёту числилось уже 13 побед.

Вторжение в СССР

22 июня 1941 года III./JG53 поднялась в воздух, чтобы совершить свой первый вылет на Восточном фронте. Штабное звено группы и 7./JG53 наносили удар по аэродрому Алитус в 57 км южнее Каунаса. Их атака увенчалась успехом, поскольку была полностью неожиданной. В результате на аэродроме было уничтожено 7 бомбардировщиков СБ из 53 СБАП 57 САД. На обратном пути немецкие пилоты встретили группу истребителей И-15 бис из 237 ИАП 57 САД. В ходе 20-и минутного боя немцы сбили 4 советских самолета. Три из них были на счету командира, гауптмана Вильке. В ходе последующих 2-х вылетов утром и днем Вильке сбил ещё 2 советских истребителя, доведя свой личный счёт до 18 сбитых машин и одновременно став первым немецким асом Восточного фронта.

25 июня при взлете из Вильно Bf.109F-2 (W.Nr.8104) был поврежден в столкновении с другим Мессершмиттом, при этом оба самолета сгорели, но Вильке отделался легкими повреждениями и он продолжил наращивать счёт своих побед. 6 августа 1941 года гауптман Вольф-Дитрих Вильке за 25 побед был награждён рыцарским крестом.

Всего же к концу своей кампании 1941 года Вильке имел на своем счёту 33 победы.

Гибель

В начале 1944 года Вильке получил долгожданное разрешение на возобновление полетов и в последующих боях сбил очередные шесть машин. Погиб во время боя с английскими истребителями 23 марта 1944 года. Во время своего последнего боя сбил два самолета противника.

Итоги военной карьеры

Всего совершил 734 боевых вылета (+11 в Испании), в которых одержал 162 победы.

Награды

• Испанский крест в бронзе с мечами.
• Знак за ранение (чёрный).
• Немецкий крест в золоте (3 ноября 1942).
• Железный крест 1-й и 2-й степени
• Рыцарский крест железного креста с Дубовыми листьями и Мечами.
  • Рыцарский крест (6 августа 1941)
  • Дубовые листья (8 сентября 1942)
  • Мечи (23 декабря 1942)

Ссылки

• [www.luftwaffe.cz/wilcke.html Wolf-Dietrich «Fürst» Wilcke] на Aces of the Luftwaffe
• [www.airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilotg/wilcke.html Вильке Вольф-Дитрих] на сайте «Уголок неба»

Отрывок, характеризующий Вильке, Вольф-Дитрих

Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.