Лютцов, Гюнтер

Гюнтер Лютцов
нем. Gunther Lutzow
Дата рождения	4 сентября 1912(1912-09-04)
Место рождения	Киль, Германия
Дата смерти	24 апреля 1945(1945-04-24) (32 года)
Место смерти	близ Донаувёрта, Третий рейх
Принадлежность	Веймарская республика Третий рейх
Род войск	Рейхсвер (1931-1935) Люфтваффе (1935-1945)
Годы службы	1931—1945
Звание	Оберст
Часть	J/88, JG 3, JG 51, JV 44
Сражения/войны	Гражданская война в Испании Вторая мировая война: Французская кампания Битва за Британию Операция «Барбаросса»
Награды и премии	Золотой Испанский крест с мечами и бриллиантами

Гюнтер Лютцов (нем. Gunther Lutzow; 4 сентября 1912 — 24 апреля 1945) — немецкий лётчик-ас истребительной авиации Люфтваффе, участник Гражданской войны в Испании и Второй мировой войны. Совершил около 300 боевых вылетов, одержав 5 побед в воздухе в ходе Гражданской войны в Испании и 105 в ходе Второй мировой войны, большую часть из которых — на Восточном фронте. Оберст Люфтваффе (1943). Кавалер Рыцарского креста Железного креста с дубовыми листьями и Мечами (1941).

Биография

Гюнтер Лютцов родился 4 сентября 1912 года в столице провинции Шлезвиг-Гольштейн городе Киле в семье морского офицера Кайзерлихмарине Фридриха Лютцова.

В 1931 году Лютцов ушёл добровольцем на военную службу в сухопутные войска Веймарской республики. Одновременно поступил на курсы подготовки пилотов, которые проводились в школе гражданских пилотов в немецом Шлейсхайме и Липецкой лётной школе в Советском Союзе. По завершению программы подготовки он вернулся для прохождения службы в Германию и в звании лейтенанта был зачислен в пехотный полк. После официального создания Люфтваффе, в 1934 году был направлен на службу в истребительную группу I./JG132 «Рихтгофен».

В 1937 году Лютцов, имея звание обер-лейтенанта, в качестве добровольца присоединился к Легиону «Кондор» и сражался в Испании на стороне франкистов. Был командиром 2-й эскадрильи 88-й истребительной группы немецких ВВС. Совершая вылеты на Bf.109 с 19 марта по 6 сентября 1937 года он лично сбил пять вражеских самолётов (все истребители), за что 6 июня 1939 года был награждён Золотым Испанским крестом с мечами и бриллиантами.

После возвращения в Германию, Лютцов некоторое время служил инструктором в 1-й истребительной авиашколе (Jagdfliegerschule 1) в Вернойхене.

В ходе начавшейся второй мировой войны, 3 ноября 1939 года он в звании гауптмана был назначен командиром I./JG3. Первые бои провел в ходе Французской кампании, где одержал и первые победы в ходе второй мировой войны, сбив 14 мая 1940 года 2 французских Хока H-75 в районе Динана. Всего же в ходе французской кампании он одержал 9 побед.

Сбив 16 августа английский «Спитфайр», Лютцов одержал десятую победу. 21 августа 1940 года уже в звании майора был назначен командиром истребительной эскадры JG3, во главе которой участвовал в Битве за Британию, в ходе которой, до декабря 1940 года одержал ещё 8 побед над британскими истребителями. 18 сентября 1940 года Лютцов был награждён Рыцарским крестом Железного креста за 15 сбитых в ходе второй мировой войны самолётов противника.

Весной 1941 года Stab./JG3 был отведен в Мангейм-Сандхофен в Германии для отдыха и восстановления. Здесь часть получила новые истребители Bf.109F-2, прежде чем снова вернутся на фронт над Ла-Маншем 4 мая 1941 года.

В июне 1941 года Лютцов возглавлял JG3 во время операции «Барбаросса». Над Советским Союзом его успехи начала стремительно расти. Уже 17 июля он одержал свою 40-ю победу. 20 июля 1941 года он 27-м человеком в вермахте был награждён Железным крестом с Дубовыми листьями за 42 победы.

9 августа была одержана 50-я победа, 17 сентября 72-я победа. 23 сентября он был сбит зенитным огнём за линей фронта, но смог вернутся невредимым в часть.

В октябре Лютцов одержал 29 побед, в том числе сбив 5 советских двухмоторных бомбардировщиков 8 октября. 11 октября 1941 года за 90 одержанных побед, молодой офицер 4-м человеком в Рейхе был награждён Рыцарским крестом Железного креста с Дубовыми листьями и Мечами. Утром 24 октября Гюнтер Лютцов сбил два И-16, став вторым по счету пилотом Люфтваффе, после Вернера Мёльдерса, достигшем подобного результата в ходе второй мировой войны. Вечером, сбив ещё 1 И-16, Лютцов одержал 101-ю победу, после чего получил приказ прекратить боевые вылеты.

Одновременно, с сентября по ноябрь 1941 года Лютцов исполнял обязанности командира Jagdgeschwader 51, подменяя на этой должности пострадавшего в воздушном бою Фридриха Бека. 4 ноября Лютцов вывел Stab./JG3 назад в Германию перебазировавшись в Висбаден-Эрбенхайм, для отдыха и переоснащения.

В мае 1942 года, JG3 во главе с Лютцовым вернулась назад на Восточный фронт, начав операции в Харьковской области. Далее последовали действия в Крыму и по дороге к Сталинграду. Здесь 21 мая 1942 года Лютцов одержал свою 102-ю победу. Последнюю, 103-ю, победу на Восточном фронте Лютцов одержал 29 июля 1942 года, сбив северо-восточнее города Калач-на-Дону ЛаГГ-3.

11 августа 1942 года оберст-лейтенанта (подполковника) Лютцова назначили инспектором дневной истребительной авиации, которой командовал Адольф Галланд.

В июле 1943 года Лютцов назначен командовать всеми истребительными соединениями на Итальянском театре военных действий, объединенными в Jagdabschnittsführer Italien, сформированном в Неаполе. В сентябре данный штаб был поглощен Jagdfliegerführer Oberitalien.

С 15 сентября 1943 по 23 марта 1944 года оберст (полковник) Лютцов руководил первой истребительной дивизией Люфтваффе (1.Jagddivision), объединяющей силы дневной и ночной истребительной авиации в северо-западной Германии, Голландии и Бельгии. С сентября 1944 года являлся командиром 4.Flieger-Schuldivision, базирующейся в Страсбурге, и отвечающей за подготовку новых летчиков-истребителей.

В январе 1945 года принял активное участие в так называемом «мятеже истребителей», выступив с открытой критикой рейхсмаршала Геринга. В конце марта по приглашению генерал-майора Галланда он перешел в истребительную часть JV 44 в качестве пилота. 24 апреля 1945 года во время очередного налёта американских бомбардировщиков на немецкие города участвовал в воздушном бою на реактивном истребителе Me 262, сбив в районе г. Шробенхаузен бомбардировщик B-26 Marauder. Однако в тот день его Ме-262 так и вернулся на аэродром, предположительно он потерпел крушение. Гюнтер Лютцов считается пропавшим без вести.

Литература

• Berger, Florian (1999). Mit Eichenlaub und Schwertern. Die höchstdekorierten Soldaten des Zweiten Weltkrieges. Vienna, Austria: Selbstverlag Florian Berger. ISBN 978-3-9501307-0-6.
• Caldwell, Donald; Muller, Richard (2007). The Luftwaffe Over Germany: Defense of the Reich. London: Greenhill books. ISBN 978-1-85367-712-0.
• Forsyth, Robert (2011). Aces of the Legion Condor. Oxford, UK: Osprey Publishing. ISBN 978-1-84908-347-8.

Ссылки

• [www.lexikon-der-wehrmacht.de/Personenregister/L/LutzowG.htm Lützow, Günther]. на lexikon-der-wehrmacht.de.  (нем.)
• Petr Kacha. [www.luftwaffe.cz/lutzow.html Günther "Franzl" Lützow] (англ.). Aces of the Luftwaffe. Проверено 14 января 2016.
• [www.luftwaffe39-45.historia.nom.br/ases/lutzow.htm Günther Lützow (1912—1945)]
• [www.ritterkreuztraeger.info/rksc/l/SC004L%FCtzow.pdf Günter «Franzl» Lützow]
• [en.ww2awards.com/person/1129 Lützow, Günther «Franzl»] — Награды оберста Лютцова  (англ.)

Отрывок, характеризующий Лютцов, Гюнтер

– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.