Кесаб

К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)

Город Кесаб араб. كسب‎ арм. Քեսապ (Քեսաբ) Страна СирияСирия Мухафаза ЛатакияЛатакия (мухафаза)|Латакия Координаты 35°55′00″ с. ш. 35°59′00″ в. д.35.91667° с. ш. 35.98333° в. д. / 35.91667; 35.98333    Мэр Вазген Чапарян Официальный язык арабский Население около 1500 человек (2013) Национальный состав армяне Конфессиональный состав Армянская Апостольская церковь, Армянская католическая церковь, Армянская евангелистская церковь Названия жителей кесабцы Часовой пояс UTC+2, летом UTC+3

Кесаб, Кассаб (Кессаб, Касаб) (араб. كسب‎, арм. Քեսապ (Քեսաբ)) — город в Сирии, входит в состав мухафазы Латакия.

Кесаб находится на северо-западе Сирии, на границе с турецкой провинцией Хатай.

История

Территория Кесаба на протяжении истории входила в состав многих государств, в середине 80-х годов до н. э. как составная часть Сирии она была присоединена к Великой Армении Тиграном II Великим. После поражения от римлян в 66 году до н. э. Тигран II отказался от претензий на Сирию, и в 64 году до н. э. она была аннексирована Римской империей. На протяжении последующих веков входила в состав Византии, Арабского халифата, армянского государства Филарета Варажнуни (1074—1084), Антиохийского княжества и Мамлюкского султаната.

В период установления здесь власти Мамлюкского султаната (XIII—XIV вв.) армянские, греческие и ассирийские деревни провинции Антиохия подвергались погромам и насилию. Спасаясь от преследования и резни, армяне находили пристанище в горном Кесабе. Присутствие армян здесь засвидетельствовано с XVI века, окончательно община сформировалась в XVIII веке.

По данным интернет сайта kessabtsiner.com, Кесаб и соседние деревни образовались и развивались с XVI века до начала XIX века.

В XVI веке район Кесаба был захвачен Османской империей. По окончанию Первой мировой войны, по решению конференции в Сан-Ремо (1920) Сирия и Александреттский санджак были заняты Францией.

В 1938 году было создано автономное государство Хатай, Кесабский район составил его крайнюю южную часть. В 1939 году Хатай был аннексирован Турецкой республикой, однако Кесаб присоединился к Сирии (в этом сыграли важную роль кардинал Григор Петрос Агаджанян и папский посланник в Сирии и Ливане), но большое часть земельных участков его жителей остались в составе Турции. В 1946 году Кесаб становится частью независимой Сирийской Арабской республики.

Погромы

1909 год

В апреле 1909 года (во время беспорядков и резни в Киликии) турецкие отряды (состоящие из около 30 тысяч солдат) вторглись в Кесаб. Против турецких солдат было организовано сопротивление, но туркам удалось занять одно из предместий Кесаба. Армяне были вынуждены перебраться в горы и на побережье Гаратурана. После разграбления и поджога Кесаба турки направились к Гаратурану и устроили грабеж. С Гаратурана армяне через турецкое село Бедрусие перебрались в бухту Базит, откуда на французском транспортном судне «Нижер» переправились в Латакию. Во время погрома были убиты 161 армян. После событий 1909 года жители Кесабского района вернулись и восстановили свои дома.

1915 год

Во время геноцида 1915 года жители Кесаба оказали сопротивление и подверглись насильственной депортации в Иорданию и в пустыню Дейр-эз-Зор. Приказ о депортации дошел до Кесаба 26 июня (июля) 1915 года. Известно, что насильственно были перемещены около 8 тысяч кесабских армян, из которых 5 тысяч были убиты. Большая часть из оставшихся в живых армян Кесаба в 1918 году вернулись в родной город.

2014 год

Утром 21 марта Кесаб и близлежащие населённые пункты подверглись атаке боевиков из группировок «Фронт ан-Нусра» и «Исламский фронт». Из Кесаба в Латакию были эвакуированы примерно 600—700 армянских семей. После нападений на Кесаб появились сведения о 38 заложниках, 20 из которых, по данным на 1 апреля, были выпущены на свободу.

Делегация депутатов Национального собрания Армении днём 26 марта из Дамаска прибыла в Латакию, где в церкви Сурб Аствацацин (Святой Богородицы) и на примыкающей к ней территории нашли временное убежище депортированные из Кесаба армяне. Депутаты провели 2—3-часовую встречу во дворе церкви, где кесабские армяне в то время жили, обедали и ночевали.

В интервью News.am мэр Кесаба Вазген Чапарян заявил, что распространённое российским изданием LifeNews видео, на котором видно, как расстреливают мужчин, никак не связано с армянами Кесаба.

31 марта во время пресс-конференции заместитель председателя правления Социал-демократической партии «Гнчакян» Вазген Месропян отметил, что жертв среди армянского населения Кесаба нет, a террористы по телефону сообщили о двух раненых. Месропян рассказал также, что дома эвакуированных из Кесаба армян разграблены, а их имущество продаётся в Турции, многие дома разрушены или сожжены, а с местной армянской церкви были сняты все кресты.

В эти дни турецкий сайт Haber.sol обнародовал видеозапись, доказывающую, что террористические группировки вошли из Турции в населённый армянами сирийский район Кесаб при поддержке турецких властей. Турецкими истребителями был сбит сирийский самолёт, атаковавший боевиков.

7 апреля в интервью News.am мэр Кесаба Вазген Чапарян заявил, что боевики переправили в Турцию 19 престарелых кесабских армян. В сообщении министерства иностранных дел Турции было указано 18 человек, а константинопольский двуязычный еженедельник «Акос» рассказал о 19 армянских стариках из Кесаба. Боевики перевезли пожилых армян сначала в приграничный населённый пункт Яйладагы в Хатае, откуда затем они были переправлены в армянское село Вакиф — единственное чисто армянское село на территории нынешней Турции.

17 апреля Европейский парламент принял резолюцию, в которой осудил нападения на представителей определённых религиозных и этнических меньшинств. В документе говорится: «Европарламент осуждает нападение на армянский город Кесаб, поддерживает все усилия на местном уровне, направленные на то, чтобы избегать и бороться с насилием на религиозной почве в удерживаемых повстанцами районах и районах с курдским большинством».

16 мая 18 кесабских армян, которых боевики переправили в Турцию, вернулись в Бейрут на самолёте из Стамбула. 14 (15) июня сирийская правительственная армия выбила боевиков из Кесаба. Во время оккупации города боевики из группировки «Джебхат-ан-Нусра» разгромили храм Святой Троицы Армянской евангелической церкви и Культурный центр «Мисакян». По данным на 25 июня, во время оккупации района пропали без вести семеро армян и двое алавитов.

Кесаб после событий 2014 года

В августе 2015 года, руководитель кесабской команды 6-х Всеармянских летних игр — Шант Ленцян, отметил, что уже 1,5 года, как ситуация улучшилась. По его словам 85 процентов деревни уже восстановлено и 95 процентов населения уже вернулись в свои дома, плюс — 30-40 семей приехали в Кесаб из Алеппо^{[неавторитетный источник? 2989 дней]}.

Население

В 1848 году в самом Кесабе по данным миссионеров насчитывалось 300 домов. В начале XX века кроме самого Кесаба, из 13 соседних деревень района — 9 были населены армянами: Галатуран, Дузхадж, Эски Фрэн, Эскюран (Нижнее село), Экиз Олуг, Чаглачиг, Чинар, Пагчшгаз, Че Керкюня. По данным переписи населения 1911 года в Кесабе и в соседних деревнях проживало 6115 человек. В 1920-м году учитель Симон Аянян провел новый перепись населения. По этим данным в районе проживало 2263 человек, из которых 779 в то время находились за границей.

Год	Население
1921	2500
1923	3500
1947	5100
1955	1632
1993	1277

В 1947 году из 5100 жителей Кесаба и ближайших деревень в Советскую Армению репатриировались 2407 армян (по другим сведениям 3,8 тысяч). В начале 2014 года в Кесабе проживало около 1 500 армян. Из 10 полностью армянских деревень области (по данным 1950-60-х гг.), по данным 2014 года, сохранились лишь три: Багджагаз, Дузагадж и Карадуран.

Экономика

Кесаб известен своими яблочными садами. В районе стали выращивать яблони с 1965 года. Наряду с садоводством у кесабцев традиционно существуют и другие занятия, в том числе производство мыла из лаврового плода. Из лавра в кесабских селах производятся и эфирные масла, которые используются в косметическом производстве. В Кесабе расположенa мыловаренная фабрика «Кесаб Хёрбс».

Одним из главных занятий был табаководство, от которого окончательно отказались в 1960-е годы. В 1900 - 1960 годах в Кесабском районе занимались шелководством, но в 1960-е годы отказались, так как снизился спрос. В последние несколько десятилетия в Кесабе активно развивалась сфера туризма. Начали строить отели и рестораны, но не в самих селах, а на свободных землях, разделяющих их. Расстояние между селами все более сокращалось и в итоге все они слились в единый Кесаб.

По данным 2015 года население Кесаба в основном занимаются земледелием (садоводством).

Культура

4 апреля 2014 года в Ереване в «Медиа-центре» состоялся показ первой части фильма «Кесаб». Первая часть фильма представляет историю Кесаба. Авторами серии документальных фильмов «Кесаб» являются священник ордена мхитаристов Венеции Амазасп Кешишян, а также Норайр Мелконян, Нане Багратуни и Липарит Асатрян. Фильм был снят в 2009—2010 годах.

Знаменательные люди, уроженцы Кесаба

В Кесабе родился (27.08.1932) 131-й Католикос всех армян Гарегин I .

В мае 2014 года уроженец Кесаба Джозеф Манджикян, праздновал в калифорнийском городе Пасадена свой 104-й день рождения. Американский конгрессмен Джуди Чу вручила Манджикяна Сертификат Конгресса в честь его жизни.

Фотогалерея

• KessabTraditionalHouse.jpg

  Армянский дом в Кесабе

• Kessab19.JPG

  Армянская церковь в Кесабе

• Kessab31.jpg

  Район Гала

• Kessab32.jpg

  Здание Культурного центра Мисакяна (в 2014 году боевики разгромили Культурный центр «Мисакян»)

См. также

• Гражданская война в Сирии
• Армяне в Сирии

Ссылки

• [loadmap.net/ru?qq=35.9260%2035.9900&z=12&s=-1&c=41&g=1 Кесаб на топографической карте Генштаба]
• Kessabtsiner.com. [www.kessabtsiner.com/index.php?newlang=eng Kessabtsiner Kessabi Hamar] (английский, армянский). Проверено 20 сентября 2015.
• Genocide-museum.am. [www.genocide-museum.am/rus/28.03.2014.php Армяне в Кесабе – постоянная борьба за существование (Исторический очерк)] (русский, армянский, английский, турецкий, французский) (28.03.2014). Проверено 20 сентября 2015.
• Topwar.ru. [topwar.ru/62409-specialnyy-reportazh-kasab-posle-voyny.html Специальный репортаж: Касаб после войны] (13.11.2014). Проверено 20 сентября 2015.

Отрывок, характеризующий Кесаб

– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.