Орёл (броненосец)
«Орёл» — российский эскадренный броненосец, один из пяти кораблей типа «Бородино».
Содержание
История корабля
Корабль был заложен на Галерном острове в Санкт-Петербурге 20 мая 1900 года. Строителем корабля был Михаил Карлович Яковлев, а с июня 1904 года до введения в эксплуатацию — младший судостроитель В. П. Лебедев[1].
Под командованием капитана 1-го ранга Н. В. Юнга принимал участие в Русско-японской войне 1904—1905 годов и Цусимском сражении. Входил в состав Второй Тихоокеанской эскадры.
В сражении получил 76 попаданий (по данным Кэмбэла). Из них 5 — 305-мм снарядами, 2 — 254-мм снарядами, 9 — 203-мм снарядами, 39 — 152-мм снарядами и 21 — более мелкими снарядами. По данным В. П. Костенко попаданий было не менее 140, из них 42 — 305 мм снарядами. После боя утративший значительную часть боеспособности корабль со смертельно раненым командиром присоединился к отряду контр-адмирала Н. И. Небогатова и вместе с другими кораблями этого отряда был сдан в плен.
После сдачи и восстановления был кардинально модернизирован японцами: башни 152-мм калибра заменены на казематы в 203 мм, удалены оба марса, верхние ярусы мостиков, укорочены и уменьшены в диаметре дымовые трубы и др, вступил в строй Императорского флота Японии под названием «Ивами» (англ. Iwami, (яп. 石見, в честь древнеяпонской провинции Ивами, сегодня территории префектуры Симано, неподалёку от Цусимы).
28 августа 1912 года переквалифицирован в броненосцы береговой обороны 1-го класса.
В годы Первой мировой войны принимал участие в битве за город Циндао.
Списан 9 мая 1923 года, в соответствии с Вашингтонским морским соглашением и расстрелян как мишень 10 июля 1924 года самолётом с военного аэродрома Йогасима (около крепости Йокосука)
Офицерский состав на момент Цусимского сражения
|
- Командир Капитан 1 ранга Н. В. Юнг (c 26.04.1904) — смертельно ранен, скончался 16.05.1905
- Старший офицер Капитан 2 ранга К. Л. Шведе (с 1901)
- Флагманский обер-аудитор титулярный советник В. Э. Добровольский.
- Ревизор Лейтенант С. Н. Бурнашев (с .01.1904)
- Старший минный офицер Лейтенант И. В. Никанов 1-й (с 1902)
- Младший минный офицер Лейтенант В. Л. Модзалевский (с 31.07.1904)
- Старший артиллерийский офицер Лейтенант Ф. П. Шамшев (с .01.1904)
- Младший артиллерийский офицер, командир правой носовой 6" башни Лейтенант А. В. Гирс 3-й (с 31.07.1904) — тяжело ранен во время боя, скончался 05.06.1905 в японском госпитале.
- Младший артиллерийский офицер, командир левой кормовой 6" башни Лейтенант Г. М. Рюмин (с 31.07.1904)
- Старший штурманский офицер Лейтенант В. А. Саткевич (с 11.06.1904)
- Младший штурманский офицер Мичман, с 17.04.1905 г. лейтенант Л. В. Ларионов (с 27.04.1904)
- Вахтенный начальник, командир левой носовой 6" башни Лейтенант К. П. Славинский (с 24.05.1904)
- Вахтенный начальник, командир носовой 12" башни Мичман, с 17.04.1905 г. лейтенант С. Я. Павлинов 4-й (с 18.06.1904)
- Вахтенный начальник Мичман И. И. Бибиков (с 17.07.1904 списан в Носси-Бе)
- Вахтенный начальник, командир правой кормовой 6" башни Мичман А. Д. Бубнов 4-й (с 16.06.1904)
- Вахтенный начальник, командир носовой противоминной батареи Мичман А. П. Шупинский (26.04.1904) — убит.
- Вахтенный офицер, командир кормовой 12" башни Мичман О. А. Щербачев 4-й (с 17.06.1904)
- Вахтенный офицер, командир трюмного дивизиона Мичман Д. Р. Карпов 2-й
- Вахтенный офицер, командир левой средней противоминной батареи Мичман князь Я. К. Туманов (с 17.05.1904)
- Вахтенный офицер, командир правой средней противоминной батареи Мичман Н. А. Сакеллари (с 15.06.1904)
- Вахтенный офицер, командир кормовой противоминной батареи Прапорщик по морской части Г. А. Андреев-Калмыков (c 15.08.1904) — убит.
- Вахтенный офицер Прапорщик по морской части С. В. Титов (с 19.06.1904) — списан по болезни 14.02.1905.
- Вахтенный офицер Мичман Н. Н. Зубов 2-й — переведен на миноносец «Блестящий» в июне 1904
- Старший судовой механик, командир левой паровой машины Подполковник К. И. М. И. И. Парфенов (с 11.09.1904)
- Помощник старшего судового механика, командир правой паровой машины Штабс-капитан К. И. М. К. А. Скляревский (с 30.08.1904)
- Трюмный механик Поручик К. И. М. Н. М. Румс (с 19.06.1904)
- Младший судовой механик Поручик К. И. М. Н. Г. Русанов (с 02.07.1904)
- Младший судовой механик Поручик К. И. М. П. А. Можжухин (с 18.08.1904)
- Младший судовой механик Поручик К. И. М. Г. Я. Леончуков (с 08.07.1904)
- Младший судовой механик Прапорщик по механической части В. И. Антипин
- Младший судовой механик Прапорщик по механической части Н. Г. Иванов (с .06.1904) — 17.01.1905 переведен на крейсер 2-го ранга «Урал»
- Судовой корабельный инженер Младший помощник судостроителя В. П. Костенко (с 06.05.1904)
- Старший судовой врач Надворный советник Г. А. Макаров (с 09.06.1904)
- Младший судовой врач Коллежский асессор Н. М. Марков (с 23.06.1904) — списан по болезни в апреле 1905 года
- Младший судовой врач Лекарь А. П. Авроров (с 10.05.1905)
- Судовой священник Иеромонах отец Паисий
- Подшкипер И. И. Ерёмин — убит.
Средними 6" башнями командовали унтер-офицеры: левой — артиллерийский кондуктор Владимир Панцырев[2], правой — артиллерийский квартирмейстер 1-й статьи Михаил Волжанин.
Напишите отзыв о статье "Орёл (броненосец)"
Примечания
- ↑ Костенко В. П. [bungalos.ru/b/kostenko_na_orle_v_tsusime_vospominaniya_uchastnika_russko_yaponskoy_voyny_na_more_v_19041905_gg/15 На «Орле» в Цусиме]. — СПб.: Гангут, 2007. — 784 с. — ISBN 5-85875-034-6
- ↑ Заметки артиллерийского кондуктора Панцырева, сделанные в плену в Японии.
Литература
- Костенко В. П. [militera.lib.ru/memo/russian/kostenko_vp/index.html На «Орле» в Цусиме. — Л.: Судпромгиз, 1955.]
- Туманов Я. К. [archive.org/details/michmananavoinie00tuma Мичмана на войне]. 1930.
- Новиков-Прибой А. С. [militera.lib.ru/prose/russian/novikov-priboy/index.html Цусима] — воспоминания баталера с «Орла».
- S. McLaughlin, 2005, Aboard the Orel at Tsushima, in Warship 2005, Conways Maritime Press — based on the memoirs of Lieutenant V. P. Kostenko, a Russian officer who survived the battle (англ.)
- Gibbons, Tony: The Complete Encyclopedia of Battleships and Battlecruisers (англ.)
- Burt, R. A.: Japanese Battleships, 1897—1945 (англ.)
См. также
Ссылки
- [www.cnw.mk.ua/weapons/navy/prebb/ru_borod.htm ЭСКАДРЕННЫЕ БРОНЕНОСЦЫ «Цесаревич» и типа «Бородино» ]
- [rjw.narod.ru/people/bship/orel.htm Офицерский состав броненосца «Орел»]
- [tsushima.su/orelru Эскадренный броненосец «Орёл» на tsushima.su — фото, чертежи, ТТД]
- [tsushima.su/iwamiru Линейный корабль «Ивами» (б. «Орёл») на tsushima.su — фото, чертежи, ТТД]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Орёл (броненосец)
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
