Антоний (Синкевич)
Архиепископ Антоний<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1962 — 31 июля 1996 | ||
| Преемник: | епархия упразднена | |
| ||
| 2 февраля 1933 — 19 августа 1951 | ||
| Предшественник: | Мелетий (Розов) | |
| Преемник: | Леонид (Лобачёв) (миссия Московского Патриархата) Димитрий (Биакай) (миссия РПЦЗ) | |
| Имя при рождении: | Александр Фёдорович Синкевич | |
Архиепископ Антоний (в миру Александр Фёдорович Синкевич или Синькевич или Сенькевич; 9 (22) ноября 1903, Киев — 31 июля 1996, Санта-Моника, Калифорния) — епископ Русской Православной Церкви Заграницей, архиепископ Лос-Анджелесский и Южно-Калифорнийский.
Биография
Родился 9 ноября 1903 года в Киеве[1], в семье священника Фёдора Николаевича Синькевича[2].
С 1913 по 1919 года учился в VI гимназии в Киеве[2].
В 1919 году с наступлением большевиков на Киев его отцу, протоиерею, монархическому деятелю и редактору газеты «Двуглавый орёл», пришлось бежать. Вместе с отцом он навсегда покидает Киев и оказывается в Крыму, а впоследствии эвакуировался с армией генерала Врангеля в Югославию[2].
В 1920 году эвакуировался с белой армией. В том же году переехал в Югославию. В 1924 году Окончил русскую кадетскую школу[3]. Затем изучал медицину в Белградском университете, но вскоре перешёл на богословский факультет, где обучался с 1925 по 1930 год[1].
В 1930 году был возведён в сан иеродиакона.
С 1931 по 28 января 1933 года — законоучитель в сербском духовном училище в Ягодине.
2 февраля 1933 года определением Архиерейского Синода назначен начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Тогда же возведён в сан иеромонаха.
Насельница Елеонского монастыря монахиня Таисия отмечала, что новый Начальник безукоризненно вел дела Миссии, в том числе финансовые, а в годы войны добился от английских мандатных властей материального улучшения Миссии и её обителей[4].
Среди прочего, архимандрит Антоний, совместно с игумениями монастырей, участвовал в создании особого комитета медицинской помощи. Комитет возглавлялся представителями Англиканской и Шотландской церквей, и состоял из начальника Миссии, настоятельниц монастырей, представительницы мандатного правительства, взявшей под свою опеку моральную и материальную стороны жизни малоимущего населения Палестины[4].
В 1937 году возведён в сан архимандрита.
Во время Второй мировой войны положение архимандрита Антония как Начальника Миссии было особенно трудным ввиду отсутствия связи с Синодом и митрополитом Анастасием, находившимся в это время в Германии, то есть на «враждебной территории».
В письмах от 13, 14 октября, 6 ноября 1945 года в адрес Патриарха Алексия I схиигумения Евгения описавает деятельность архимандрита Антония (Синкевича) и характеризует его: «Он превратил церковный амвон в политическую митинговую эстраду и позволяет себе такую грубую брань в комментариях, что даже его сторонники ропщут. Так, например, он демонстрирует в каждой проповеди, как течёт кровь из окровавленных рук советских безбожных архиереев… О[тец] Антоний предложил всем остаться на молебне, который он отслужит за спасение России от безбожной власти, как советской, так и церковной»[5].
Когда в 1948 году было образовано государство Израиль, архимандрита Антония изгнали из зданий миссии. Перед этим он был подвергнут домашнему аресту новыми властями. Затем, получив на сборы всего несколько часов, архимандрит Антоний был выслан в арабскую зону с разрешением взять с собой только ручной багаж. В то же время в здании Миссии и других русских постройках по найму должны были разместиться Испанское консульство, суд Палестинского Мандата, больницы, тюрьмы, бараки и склады британской жандармерии[6].
19 августа 1951 был хиротонисан во епископа Лос-Анджелесского, викария Сан-Францисской епархии. Служил в Сан-Франциско.
В 1961 году возведён в сан архиепископа.
С 1962 году — правящий архиепископ ставшей самостоятельной Лос-Анджелесской и Техасской епархии. Переехал на служение в Лос-Анджелес, где Преображенский храм стал для него кафедральным.
Знаток церковных песнопений, он служил регентом и положил многие молитвы на музыку. За время своего служения на Лос-Анджелесской кафедре собирал средства на постройку нового Преображенского собора.
Многие годы был духовником главы «Российского Императорского Дома» Владимира Кирилловича. Был автором книги о наследии Русского Престола. В 1976 году венчал «Великую Княгиню» Марию Владимировну и «Великого Князя» Михаила Павловича, а в 1981 году крестил их сына — Георгия Михайловича[7].
Принимал активное участие в деле прославления Царственных Мучеников и всех Новомучеников Российских.
Узнав о посещении Владимиром Кирилловичем СССР в ноябре 1991 году, где он встретился с Борисом Ельциным и Патриархом Алексием II, расценил такой шаг как предательство[8].
На Архиерейском Соборе 1993 года был единственным архиереем, который возражал против канонизации архиепископа Иоанна (Максимовича), объясняя это тем, что «чудотворение это ещё не признак святости», кроме того, он утверждал, что «в г. Сан-Франциско произошло его падение, потому что Вл. Иоанн поддерживал ту группу людей, которая, <…> не заслуживала доверия»[9]. Тем не менее, святитель Иоанн тогда был прославлен.
Скончался 31 июля 1996 года в городе Санта-Моника.
Напишите отзыв о статье "Антоний (Синкевич)"
Примечания
- ↑ 1 2 В. Пузович [pstgu.ru/download/1430915142.6_puzovich_65-83.pdf Русские эмигранты — студенты православного богословского факультета Университета в Белграде (1920–1940 ГГ.)] // Вестник ПСТГУ II: История. История Русской Православной Церкви. 2015. Вып. 2 (63). С. 65–83
- ↑ 1 2 3 Тимур Кальченко [rusk.ru/st.php?idar=103624 Пастырь-патриот. Жизнеописание священника Федора Николаевича Синькевича.] // «Русская линия», 14.09.2005
- ↑ [www.russportal.ru/index.php?id=church_writing.luch_svieta1971_02_019 Луч Света (Часть 2). Архиепископ Лос Анжелосский Антоний (Синкевич). "О положении церкви в Советской России и о духовной жизни русского народа". Доклад Архиерейскому собору РП...]
- ↑ 1 2 [www.russianorthodoxchurch.ws/synod/documents/art_potapov.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
- ↑ [www.statearchive.ru/assets/files/Pisma_patriarha_1/1946.pdf Письма Патриарха Алексия I. 1946 год] стр. 109
- ↑ [www.sedmitza.ru/text/3059847.html «Наш дорогой отец Димитрий» — Статьи — Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия»]
- ↑ [imperia-irk.ru/tserkovnaya-zhizn/2834-v-los-andzhelese-pochtili-arkhiepiskopa-antoniya.html В Лос-Анджелесе почтили архиепископа Антония]. Проверено 4 февраля 2013. [www.webcitation.org/6ENQQJXZD Архивировано из первоисточника 12 февраля 2013].
- ↑ [www.eshatologia.org/767-kirill-vladimirovich-i-ego-poseshenie-cccp.html Архиепископ Антоний (Синкевич). Великий Князь Владимир Кириллович и его посещение СССР]. Проверено 4 февраля 2013. [www.webcitation.org/6ENQU19SQ Архивировано из первоисточника 12 февраля 2013].
- ↑ [sinod.ruschurchabroad.org/Arh%20Sobor%201993%20Prot.htm Архиерейский Собор 1993 года]
Ссылки
- [drevo-info.ru/articles/16887.html Антоний (Синкевич)] в православной энциклопедии Древо
- [zarubezhje.narod.ru/av/a_044.htm Архиепископ Антоний(Синкевич (Синькевич) Александр Федорович (1903—1996)]
Отрывок, характеризующий Антоний (Синкевич)
– Ну что стали, подходи!Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
