Пиерис
Поделись знанием:
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.
Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
| Пиерис | |||||||||||||||||||||
 Пиерис японский (Pieris japonica) | |||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||
|
Pieris D.Don (1834) | |||||||||||||||||||||
| Типовой вид | |||||||||||||||||||||
| Виды | |||||||||||||||||||||
|
7 видов См. раздел Виды | |||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||
Пиерис[k 1] (лат. Pieris) — род невысоких вечнозелёных кустарников или низкорослых деревьев (иногда — лиан) семейства Вересковые, распространённых в Азии и Северной Америке.
Особенностью почти всех видов пиериса является красная или розовая окраска молодых побегов, что является одной из причин их популярности в качестве садовых и оранжерейных растений. Ценится пиерис и за декоративные колокольчатые цветки, похожие на цветки ландыша[3][4].
Содержание
Название
Научное название рода происходит от одного из эпитетов (прозвищ) древнегреческих муз — Пиериды. Музы, мифологические покровительницы наук, поэзии и искусств, дочери бога Зевса и титаниды Мнемосины, обитали в Пиерии (области древней Македонии) и черпали вдохновение из Пиерского источника.
В синонимику рода входят следующие названия[5]:
- Ampelothamnus Small (1913) — Ампелотамнус,
- Arcterica Coville (1901) — Арктерика (некоторые авторы рассматривают этот род как самостоятельный с единственным видом Arcterica nana (Maxim.) Makino (1906) — Арктерика низкая, или Арктерика карликовая).
До начала XX века слово «пиерис» считалось женского рода (по аналогии с латинским названием рода), а потому русские названия видов писались иначе, чем сейчас: пиерис японская и т. п.
Поскольку ранее многие виды пиериса, а также виды из рода Зеновия (Zenobia) относили к роду Подбел (Andromeda), представителей этих трёх родов в англоязычной литературе по садоводству иногда обобщённо именуются «андромедами» (англ. andromedas).
Распространение
Ареал рода охватывает горные районы Восточной Азии, Гималаев и Северной Америки (восток и юго-восток США, Куба)[5].
Биологическое описание
Растения этого рода — в большинстве своём аккуратные, медленно растущие кустарники или деревья[3].; высота взрослых растений — от 1 до 6 м, но обычно не превышает 3 м. Пиерисы чаще всего растут на солнечных склонах гор в лесах или в зарослях кустарников[6]. Американский вид Пиерис обильноцветущий (Pieris floribunda) может расти как в форме куста, так и в форме древесной лианы, поднимаясь по стволам таксодиумов двурядных (Taxodium distichum) на высоту до 10 м[7].
Пиерис, как и большинство других вересковых, растёт на кислых почвах. Эта особенность связана с тем, что для представителей этого семейства характерен симбиоз с грибами в форме микоризы, при этом грибам для нормального развития требуется именно кислая среда. Корни растений оплетены грибными нитями; растения поглощают вещества, которые получаются в процессе переработки грибами органических остатков, грибы же получают взамен вещества, вырабатываемые растениями.
Листья эллиптические (овальные) или продолговато-ланцетные, зубчатые или цельнокрайные, заострённые, блестящие, кожистые. Длина листа — от 2 до 10 см, ширина — от 1 до 3,5 см. Молодые листья обычно окрашены в красный, розовый или почти белый цвет. Листья растут по спирали, часто собраны в пучки на концах побегов[6].
Бутоны появляются в конце осени и остаются на растениях в течение всей зимы[8].
Цветки колокольчатые (кувшинчатые), длиной от 0,5 до 1,5 см, собраны в прямостоячие или поникающиеся метёлки длиной от 5 до 12 см, напоминающие соцветия ландыша. Цветки обычно белые, но имеются также растения с розовыми и красными цветками. Цветение обильное. Время цветения — с марта по май.
Плод — деревянистая пятичленная коробочка длиной 5—6 см[6] с большим количеством мелких семян.
Некоторые виды пиериса — кормовые растения для гусениц многих бабочек, в том числе для дымчатой пяденицы (Ectropis crepuscularia).
Химический состав
Все виды пиериса — ядовитые растения, в листьях и цветках содержится гликозид андромедотоксин (другие названия вещества — ацетиландромедол, родотоксин). Этот полигидроксилированный циклический дитерпен, который характерен для многих растений семейства Вересковые (например, из родов рододендрон и подбел), относится к нейротоксинам; он может стать причиной существенного снижения у человека кровяного давления, головокружения, рвоты и диареи; при высокой дозе могут начаться проблемы с дыханием. Токсичность вещества обусловлена тем, что он нарушает работу клеточных рецепторов, сначала возбуждая центральную нервную систему, а затем её угнетая, что может привести к летальному исходу[9]
Пиерис в культуре
В садоводстве используют три вида пиериса — Пиерис красивый (Pieris formosa), Пиерис обильноцветущий (Pieris floribunda) и Пиерис японский (Pieris japonica). Их выращивают в садах и парках, а также в оранжереях и, иногда, в комнатных условиях.
Пиерис — популярное садовое и оранжерейное декоративное растение. Некоторые причины этого:
- молодые побеги (и молодые листья, и прирост стебля) у многих видов имеют красную окраску; затем они бледнеют (или, у некоторых сортов, наоборот, темнеют) и только после этого становятся зелёными;
- бутоны следующего года цветения появляются уже в середине лета текущего года; у многих сортов пиериса они имеют красивую окраску (розовую, красную, фиолетовую), которая меняется в зависимости от сезона;
- декоративные колокольчатые цветки, собранные в соцветия, похожие на соцветия ландыша;
- медленный рост кустов, что делает несложным поддержание их в аккуратном виде.
Сорта
Некоторые сорта пиериса красивого[3][8]:
- Pieris formosa ‘Flaming Silver’ — достаточно выносливый сорт; отличается от других сортов наличием на взрослых листьях белой (серебристой) окантовки; в литературе этот сорт иногда относят к другому виду пиериса и записывают как Pieris japonica ‘Flaming Silver’;
- Pieris formosa ‘Forest Flame’ — по сравнению с ‘Jermyns’ более выносливый сорт; высота растений — до 3,5 м, в поперечнике — 1,5—2 м, цветки белые, собраны в метёлки на концах ветвей; молодая листва красная, затем делается розовой, затем белой, зрелая же листва имеет тёмно-зелёную окраску; в литературе этот сорт иногда относят к другим видам пиериса и записывают как Pieris japonica ‘Forest Flame’ или Pieris floribunda ‘Forest Flame’;
- Pieris formosa ‘Jermyns’ — сорт, пригодный для выращивания в мягком климате; всю зиму растения украшены красными бутонами;
- Pieris formosa ‘Wakehurst’ — сорт высотой до 4,5 м; молодая листва красная, затем розовая, затем зелёная.
Большинство сортов этого вида — с ярко-красными молодыми листьями.
Некоторые сорта пиериса японского[3][4][8]:
- Pieris japonica ‘Bert Chandler’ — сорт с розовыми и кремовыми молодыми побегами;
- Pieris japonica ‘Blush’ — сорт с розовыми цветками;
- Pieris japonica ‘Christmas Cheer’ — сорт, отличающийся ранним цветением и бледно-розовой окраской цветков;
- Pieris japonica ‘Debutane’ — карликовый сорт, не превышает в высоту 1 м;
- Pieris japonica ‘Flamingo’ — сорт с розовыми и ярко-розовыми цветками;
- Pieris japonica ‘Little Heath’ — карликовый сорт;
- Pieris japonica ‘Mountain Fire’ — прирост стеблей и листьев у этого сорта имеет сначала красный цвет, затем темнеет вплоть до коричневой окраска и только после этого становится зелёным; цветки белые;
- Pieris japonica ‘Purity’ — сорт с чисто-белыми цветками, более крупными по сравнению с другими сортами;
- Pieris japonica ‘Pygmaea’ — низкорослый сорт (до 1 м);
- Pieris japonica ‘Red Head’ — сорт, похожий на Pieris japonica ‘Mountain Fire’;
- Pieris japonica ‘Red Mill’ — поздноцветущий сорт;
- Pieris japonica ‘Scarlet O'Hara’ — самый быстрорастущий сорт;
- Pieris japonica ‘Ticklet Pink’ — сорт с бледно-красными побегами и розовыми цветками;
- Pieris japonica ‘Valley Valentine’ — сорт с красными или розовыми цветками;
- Pieris japonica ‘Variegata’ — сорт с серебристой (кремовой) каймой по краю листьев.
Большинство сортов этого вида — с медно-красными молодыми листьями.
Гибридный сорт Pieris japonica × Pieris floribunda ‘Brower's Beauty’ отличается декоративными бутонами: летом они имеют кремовую окраску, а осенью становятся фиолетово-красно-белыми.
Агротехника
Пиерису, как и многим другим вересковым, нужна кислая почва; оптимальный уровень кислотности — 3,5—4,5 рН. Почва также должна быть рыхлой и водопроницаемой. Для достижения этих условий в почву вносят верховой торф[3] или смесь верхового торфа с песком, опилками и хвоей. В дальнейшем проводят регулярные мероприятия по недопущению ослабления кислотности почвы (один из способов — регулярное внесение в почву серы[4]). Поверхность почвы мульчируют или песком, или органическими материалами (опилками, сосновой корой или шелухой кедрового ореха, которые, разлагаясь, одновременно хорошо подкисляют почву).
Рекомендуется поддерживать умеренную влажность почвы; в жаркую сухую погоду желательно применять охлаждающие поливы или опрыскивание. Также следует беречь растения от слишком яркого утреннего солнца. В конце зимы лишние ветви удаляют; после окончания цветения удаляют отцветшие кисти[3].
- семенами — весной (семена сажают под стекло);
- отводками — в начале лета;
- черенками;
- корневыми отпрысками.
Морозостойкость пиериса красивого — примерно до минус 20 °C, пиериса японского — от минус 20 °C до минус 30 °C в зависимости от сорта. Для защиты от морозов и весеннего солнца растения с наступлением заморозков можно укрыть лёгким нетканым материалом. Для Европейской части России лучше использовать только пиерис японский как более зимостойкий по сравнению с другими видами пиериса, при этом рекомендуется подбирать низкорослые сорта.[3][4][6][8]
 |
 |
| ||||||||
Pieris japonica ‘Mountain Fire’
| ||||||||||
Пиерис как комнатное растение
Все три вида пиериса, используемые в декоративном садоводстве, можно выращивать и как комнатные растения. Для этого в первую очередь подходят карликовые сорта.
Почву для пиерсов используют торфяную с песком, с добавлением шелухи кедровых орехов, а также хвои сосны или ели. Уровень её кислотности должен быть pH 4,0—4,5.
Рекомендуется, чтобы освещение было интенсивным, но без прямого солнечного света.
Для успешного развития цветков температура содержания зимой должна невысокой. После цветения (в конце весны, в начале лета) рекомендуется провести обрезку. Летом полив должен быть регулярным и достаточно обильным, зимой — существенно меньшим. Низкую влажность пиерис переносит хорошо.
В комнатной культуре пиерисы размножают верхушечными черенками.[10]
Классификация
Таксономическое положение
Род Пиерис вместе с близкими к нему родами Агариста (Agarista) и Лиония (Lyonia) входит в трибу Лиониевые (Lyonieae), относящуюся к подсемейству Вакциниевые (Vaccinioideae) семейства Вересковые (Ericaceae)[5].
Таксономическая схема:
| отдел Цветковые, или Покрытосеменные (классификация согласно Системе APG II) | ||||||||||||||||||||||
| порядок Верескоцветные | ещё 44 порядка цветковых растений, из которых к верескоцветным наиболее близки Гераниецветные, Кроссосомоцветные, Миртоцветные и Кизилоцветные | |||||||||||||||||||||
| семейство Вересковые | ещё 25 семейств, в том числе Актинидиевые, Бальзаминовые, Первоцветные, Сапотовые, Чайные и Эбеновые | |||||||||||||||||||||
| подсемейство Вакциниевые, или Брусничные | ещё семь подсемейств, в том числе Кассиопеевые (Кассиопея и др.), Подъельниковые (Грушанка, Ортилия и др.), Стифелиевые (Змеелистник, Прионотес и др.), Эриковые (Вереск, Водяника, Рододендрон, Эрика и др.) | |||||||||||||||||||||
| триба Лиониевые | ещё четыре трибы, в том числе трибы Вакциниевые (Вакциниум и др.), Гаультериевые (Гаультерия, Хамедафне и др.), Подбеловые (Зеновия и Подбел) | |||||||||||||||||||||
| род Пиерис | ещё три рода, в том числе Агариста и Лиония | |||||||||||||||||||||
7 видов; наиболее известные: Пиерис красивый, Пиерис обильноцветущий, Пиерис японский
|
||||||||||||||||||||||
Виды
Род пиерис включает, согласно современным представлениям, семь видов[5][8][11]; ранее считалось, что число видов больше, около двадцати, в 1980-е годы число видов оценивалось примерно в десять[6].
Полный список видов пиериса с указанием краткой справочной информации, в том числе об ареале:
- Pieris cubensis (Griseb.) Small (1914) — Пиерис кубинский. Эндемик западной Кубы и острова Хувентуд (до 1978 года — остров Пинос). Кустарник высотой до 2 м, цветущий с февраля по май.
- Pieris floribunda (Pursh ex Simms) Benth. & Hook.f. (1876) — Пиерис обильноцветущий, или Пиерис горный, или Пиерис пышноцветный[12]. Восток США. Густой кустарник высотой до 2 м, отличается ранним и обильным цветением[6].
- Pieris formosa (Wall.) D.Don (1834) typus — Пиерис красивый, или Пиерис китайский, или Пиерис гималайский. Гималаи, Южный Китай (Юньнань), северная Мьянма. Плотный и густой кустарник или деревце; высота взрослого растения — до 6 м[6] (в культуре обычно не более 3,5 м). Цветки белые. Наиболее красивый вид с точки зрения цветения, в том же время не такой холодостойкий, как Пиерис японский.[8] Пиерис красивый активно используется для выращивания в оранжереях. Описание сортов пиериса красивого см. выше. Ранее все эти сорта относили к Pieris formosa var. forrestii Airy Shaw [syn. Pieris forrestii], но сейчас эту разновидность в отдельный таксон не выделяют[5].
- Pieris japonica (Thunb.) D.Don ex G.Don (1834) — Пиерис японский. Восточный Китай, Япония, Тайвань. Изящный кустарник, вырастающий в природе до 3,5 м; в культуре, в зависимости от сорта, имеет высоту от 0,5 до 1,8 м. Листья блестящие, длиной до 10 см, в молодом возрасте — медно-красные. Цветки белые, у культиваров бывают и другой окраски.[8] Описание сортов пиериса японского см. выше.
- Pieris nana (Maxim.) Makino (1894) — Пиерис карликовый, или Пиерис низкий. Дальний Восток, Япония. Низкорослый вечнозелёный стелющийся кустарник с короткими ветвями. Иногда выделяется в отдельный род Арктерика (Arcterica) с единственным видом Arcterica nana (Maxim.) Makino (1906). Если этот вид рассматривается в составе рода Пиерис, он образется монотипный подрод Pieris subgen. Arcterica (Cov.) Judd (1982).
- Pieris phillyreifolia (Hook.) DC. (1839) — Пиерис филлиреелистный. Юго-восток США. Вид так назван за сходство своих листьев с листьями растений из рода филлирея (Phillyrea) семейства Маслиновые.
- Pieris swinhoei Hemsl. (1889) — Пиерис Свайно. Эндемичный китайский вид, встречающийся только в юго-восточных китайских провинциях Фуцзянь и Гуандун. Кустарник высотой до 3 м, растущий в лесных чащах около ручьёв на невысоких холмах на высоте около 700 м над уровнем моря; цветёт в апреле-июле, плоды созревают в июле-сентябре[13]. Вид назван в честь Роберта Свайно (1836—1877), английского биолога (в первую очередь орнитолога), исследователя Тайваня.
 |
 |
| ||||||||
Список названий видов
Pieris — название двух разных родов живых организмов
Pieris — научное название не только рода цветковых растений, но и рода насекомых (бабочек) из семейства белянок (Pieridae). Русское название этого рода насекомых — огородные белянки. Поскольку ботанический род Pieris находится в юрисдикции Международного кодекса ботанической номенклатуры, а зоологический род Pieris — в юрисдикции Международного кодекса зоологической номенклатуры, эти названия не являются таксономическими омонимами и к ним не должна применяться процедура устранения омонимии.
Ниже приведён список названий видов рода Пиерис с указанием их нынешнего таксономического статуса по информации баз данных International Plant Names Index[14] и Tropicos[15] (жирным выделены действительные названия видов пиериса):
- Pieris annamensis Dop (1930) = Lyonia ovalifolia (Wall.) Drude var. rubrovenia (Merr.) Judd (1979)
- Pieris bodinieri H.Lév. (1903) = Pieris formosa (Wall.) D.Don (1834)
- Pieris bracteata W.W.Sm. (1916) = Vaccinium mandarinorum Diels (1900)
- Pieris buxifolia H.Lév. & Vaniot (1906) = Vaccinium triflorum Rehder (1934) — Вакциниум трёхцветковый
- Pieris cavaleriei H.Lév. & Vaniot (1904) = Leucothoe griffithiana C.B.Clarke (1882) — Леукотоэ Гриффита
- Pieris chapaensis Dop (1930) = Lyonia chapaensis (Dop) Merr. (1942)
- Pieris compta W.W.Sm. & Jeffrey (1916) = Lyonia compta (W.W.Sm. & Jeffrey) Hand.-Mazz. (1936)
- Pieris coreana H.Lév. (1908) = Vaccinium bracteatum Thunb. (1784)
- Pieris cubensis (Griseb.) Small (1914) — Пиерис кубинский
- Pieris divaricata H.Lév. (1903) = Vaccinium bracteatum Thunb. (1784) var. bracteatum
- Pieris doyonensis Hand.-Mazz. (1924) = Lyonia doyonensis (Hand.-Mazz.) Hand.-Mazz. (1936)
- Pieris duclouxii H.Lév. (1903) = Vaccinium duclouxii (H.Lév.) Hand.-Mazz. (1925) var. duclouxii
- Pieris elliptica (Siebold & Zucc.) Nakai (1919) = Lyonia ovalifolia var. elliptica (Siebold & Zucc.) Hand.-Mazz. (1936)
- Pieris esquirolii H.Lév. & Vaniot (1906) = Vaccinium mandarinorum Diels (1900)
- Pieris fauriei H.Lév. (1908) = Vaccinium bracteatum Thunb. (1784)
- Pieris floribunda Benth. & Hook.f. (1876) — Пиерис обильноцветущий
- Pieris formosa (Wall.) D.Don (1834) — Пиерис красивый
- Pieris formosana Komat. (1916) = Pieris formosa (Wall.) D.Don (1834)
- Pieris forrestii Harrow ex W.W.Sm. (1914) = Pieris formosa (Wall.) D.Don (1834)
- Pieris fortunati H.Lév. (1907) = Gaultheria leucocarpa var. yunnanensis (Franch.) T.Z.Hsu & R.C.Fang (1999)
- Pieris gagnepainiana H.Lév. (1903) = Vaccinium fragile Franch. (1895) var. fragile
- Pieris griffithiana Hook.f. ex C.B.Clarke = Leucothoë griffithiana C.B.Clarke (1882)
- Pieris henryi H.Lév. (1906) = Lyonia ovalifolia var. hebecarpa (Franch. ex F.B.Forbes & Hemsl.) Chun (1940)
- Pieris huiana Fang (1938) = Pieris formosa (Wall.) D.Don (1834)
- Pieris japonica D.Don ex G.Don (1834) — Пиерис японский
- Pieris koidzumiana Ohwi (1930) = Pieris japonica D.Don ex G.Don subsp. koidzumiana (Ohwi) Hatus. (1971) — Пиерис Коидзуми
- Pieris kouyangensis H.Lév. (1903) = Lyonia ovalifolia var. lanceolata (Wall.) Hand.-Mazz. (1936)
- Pieris lanceolata D.Don (1834) = Lyonia ovalifolia var. lanceolata (Wall.) Hand.-Mazz. (1936)
- Pieris longicornuta H.Lév. & Vaniot (1904) = Vaccinium mandarinorum Diels (1900)
- Pieris lucida H.Lév. (1906) = Vaccinium bracteatum Thunb. (1784) var. bracteatum
- Pieris lucida (Lam.) Rehder (1915) = Lyonia lucida (Lam.) K.Koch (1872)
- Pieris macrocalyx J.Anthony (1927) = Lyonia macrocalyx (J.Anthony) Airy Shaw (1937)
- Pieris mairei H.Lév. (1915) = Lyonia ovalifolia var. hebecarpa (Franch. ex F.B.Forbes & Hemsl.) Chun (1940)
- Pieris mariana Benth. & Hook.f. (1876) = Lyonia mariana (L.) D.Don (1834)
- Pieris martinii H.Lév. (1903) = Vaccinium dunalianum var. urophyllum Rehder & E.H.Wilson (1913)
- Pieris nana (Maxim.) Makino (1894) — Пиерис карликовый
- Pieris nitida Benth. & Hook.f. (1876) = Lyonia lucida (Lam.) K.Koch (1872)
- Pieris obliquinervis Merr. & Chun (1940) = Lyonia ovalifolia var. lanceolata (Wall.) Hand.-Mazz. (1936)
- Pieris oligodonta H.Lév. (1907) = Maesa japonica (Thunb.) Moritzi & Zoll. (1855)
- Pieris ovalifolia (Wall.) D.Don (1834) = Lyonia ovalifolia (Wall.) Drude — Лиония овальнолистная
- Pieris phillyreifolia DC. (1839) — Пиерис филлиреелистный
- Pieris pilosa Komat. (1916) = Lyonia ovalifolia var. elliptica (Siebold & Zucc.) Hand.-Mazz. (1936)
- Pieris polita W.W.Sm. & Jeffrey (1916) = Pieris japonica D.Don ex G.Don (1834)
- Pieris popowi Palib. (1906) = Pieris japonica D.Don ex G.Don (1834)
- Pieris repens H.Lév. (1903) = Vaccinium fragile Franch. (1895) var. fragile
- Pieris rubroveni Merr. (1923) = Lyonia ovalifolia (Wall.) Drude var. rubrovenia (Merr.) Judd (1979)
- Pieris shanica W.W.Sm. (1911) = Craibiodendron shanicum W.W.Sm. (1911)
- Pieris sinensis Sweet (1839) = Vaccinium bracteatum Thunb. (1784)
- Pieris swinhoei Hemsl. (1890) — Пиерис Свайно
- Pieris taiwanensis Hayata (1911) = Pieris japonica D.Don ex G.Don (1834)
- Pieris ulbrichii H.Lév. (1906) = Lyonia ovalifolia var. lanceolata (Wall.) Hand.-Mazz. (1936)
- Pieris vaccinium H.Lév. (1911) = Gaultheria leucocarpa var. yunnanensis (Franch.) T.Z.Hsu & R.C.Fang (1999)
- Pieris villosa Hook.f. ex C.B.Clarke = Lyonia villosa (Hook.f. ex C.B.Clarke) Hand.-Mazz. — Лиония мохнатая
Напишите отзыв о статье "Пиерис"
Комментарии
- ↑ В Лесной энциклопедии (см. раздел Литература) в русском названии рода ударение стоит на первом слоге, однако имеются сомнения в правильности такого ударения.
Примечания
- ↑ Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
- ↑ [botany.si.edu/ing/ingForm.cfm Род Pieris в базе данных Index Nominum Genericorum (ING)] (поиск по слову Pieris) (англ.) (Проверено 19 апреля 2012)
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Хессайон Д. Г. Всё о декоративноцветущих кустарниках = The flowering shrub expert / Пер. с англ. О. И. Романовой. — 2-е, исправленное. — М.: Кладезь-Букс, 2007. — С. 79. — 128 с. — 10 000 экз. — ISBN 978-5-93395-249-7.
- ↑ 1 2 3 4 [flower.onego.ru/kustar/pieris.html Пиерис в Энциклопедии декоративных садовых растений]. (Проверено 19 января 2009)
- ↑ 1 2 3 4 5 По данным сайта GRIN (см. раздел Ссылки).
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Пиерис в издании Лесная энциклопедия (см. раздел Литература).
- ↑ Жизнь растений. T. 5. Ч. 2.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Ботаника. Энциклопедия «Все растения мира»: Пер. с англ. = Botanica / ред. Д. Григорьев и др. — М.: Könemann, 2006 (русское издание). — С. 674—675. — 1020 с. — ISBN 3-8331-1621-8.
- ↑ [www.cnshb.ru/AKDiL/0045/base/k0260057.shtm Рододендрон (Rhododendron L.) в электронном справочнике «Токсикология ядовитых растений»], созданном на основе книги: Гусынин И. А. Токсикология ядовитых растений. — М.: Издательство сельскохозяйственной литературы, журналов и плакатов, 1962. (Проверено 30 ноября 2009)
- ↑ [www.flowers-book.ru/catalog/16/645.html Пиерис на сайте Flowers Book «Всё о комнатных растениях»] (Проверено 23 декабря 2008)
- ↑ По данным раздела «Флора Китая» сайта eFloras.
- ↑ Название Пиерис пышноцветный — согласно изданию Жизнь растений. Т. 5. Ч. 2. — С. 89.
- ↑ [flora.huh.harvard.edu/china/PDF/PDF14/Pieris.pdf Flora of China 14: 460—461. 2005] (англ.) (Проверено 1 декабря 2009)
- ↑ [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_genus=Pieris&find_species=&find_includePublicationAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=on&find_isIKRecord=on Список названий видов рода Pieris в базе данных International Plant Names Index (IPNI)] (англ.) (Проверено 9 декабря 2009)
- ↑ [www.tropicos.org/NameSubordinateTaxa.aspx?nameid=40008645 Список названий видов рода Pieris в базе данных Tropicos] (англ.) (Проверено 9 декабря 2009)
Литература
- Кожевников Ю. П. Семейство вересковые (Ericaceae) // Жизнь растений. В 6-ти т. / под ред. А. Л. Тахтаджяна. — М.: Просвещение, 1981. — Т. 5. Ч. 2. Цветковые растения. — С. 88—95. — 300 000 экз.
- Еленевский А. Г. Ботаника. Систематика высших, или наземных, растений: учеб. для студ. высш. пед. учеб. заведений / А. Г. Еленевский, М. П. Соловьёва, В. Н. Тихомиров. — Изд. 4-е, испр. — М.: Издательский центр «Академия», 2006. — С. 346—349. — 3000 экз. — ISBN 5-7695-2141-4.
- Пиерис // [forest.geoman.ru/forest/item/f00/s02/e0002091/index.shtml Лесная энциклопедия. В 2-х т.] / Гл. ред. Г. И. Воробьёв. Ред. кол.: Н. А. Анучин, В. Г. Атрохин, В. Н. Виноградов и др. — М.: Сов. энциклопедия, 1986. — Т. 2.
- Kron, K. A.; Judd, W. S. [links.jstor.org/sici?sici=0363-6445(199707%2F09)22%3A3%3C479%3ASOTLG (%3E2.0.CO%3B2-B(Анонс) ] = Systematics of the Lyonia Group (Andromedeae, Ericaceae) and the Use of Species as Terminals in Higher-Level Cladistic Analyses // Systematic Botany : журнал. — 1997. — № 22 (3). — С. 479—492. (англ.) (Проверено 2 декабря 2008)
Ссылки
- [www.efloras.org/florataxon.aspx?flora_id=2&taxon_id=125410 Pieris в разделе «Флора Китая» сайта eFloras] (англ.) (Проверено 2 декабря 2008)
- [hcs.osu.edu/hcs/TMI/Plantlist/pi_onica.html Pieris на сайте университета штата Огайо] (англ.) (Проверено 4 декабря 2008)
- [eol.org/pages/61599/overview Пиерис]: информация на сайте «Энциклопедия жизни» (EOL) (англ.) (Проверено 2 февраля 2009)
- [delta-intkey.com/angio/www/ericacea.htm Watson, L.; Dallwitz, M.J. Семейства цветковых растений. Ericaceae] (англ.) (Проверено 18 января 2009)
- [www.mobot.org/MOBOT/Research/APweb/orders/Ericalesweb.htm#Ericaceae Вересковые: информация] на сайте APWeb (англ.) (Проверено 20 апреля 2010)
- [www.efloras.org/florataxon.aspx?flora_id=2&taxon_id=10316 Вересковые в разделе «Флора Китая» сайта eFloras] (англ.) (англ.) (Проверено 18 января 2009)
- [www.wfu.edu/~kronka/kakbek/vaccinioideaedescription.html Подсемейство Вакциниевые, триба Лиониевые на сайте Wake Forest University (США)] (англ.) (Проверено 27 января 2009)
Отрывок, характеризующий Пиерис
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.
Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
