История Сеуты

Этимология

Происхождение названия Сеуты может восходить к наименованию данному римлянами семи горам региона (Septem Fratres — «Семь Братьев»). Septem — Septa — Ceita — Ceuta. На протяжении истории Сеута последовательно захватывалась — финикийцами, греками, пунами, римлянами, вандалами, визиготами, византийцами и мусульманами, находясь, по крайней мере, с XIII века, в сфере экспансионистских планов Кастилии, чьи первые шаги относятся ко времени правления Фернандо III Святого.

Хронология

250 000 до н. э. — первые следы пребывания человека в Сеуте.

VII век до н. э. — Город основан финикийскими колонистами и захвачен греками-фокейцами, которые назвали его «Hepta Adelphoi». В 319 году до н. э. Карфаген отвоёвывает город.

В 201 году до н. э. Карфаген терпит поражение в войне и признаёт Нумидийское царство хозяином города. В 47 году до н. э. город переходит во владение Мавретании.

В 40 году н. э. Калигула присоединяет царство, которое становится римской территорией и частью провинции Мавретании Тингитаны. Северная Африка и город Сеута в 429 году оказывается во власти вандалов.

В 534 году византийский полководец Велизарий отвоёвывает город, который оставался в составе Византийской империи до 709 года.

В 709 году город попадает в руки мусульман (Юлиан)

В 788 году захвачен эмиратом Идрисидов.

В 931 году Сеута под властью Кордовского Халифата.

В 1026-1061 Малага (тайфа)

В 1061-1084 Тайфа

В 1084 году Юсуф ибн Ташуфин устанавливает династию альморавидов (1084—1147)

B 1147-1232 Альмохады

В 1232-1233 Мурсия (тайфа)

В 1233-1236 Тайфа

B 1236-1242 Мариниды

B 1242-1249 Хафсиды

В 1249-1305 Тайфа

B 1305-1309 Гранадский эмират

• В 1309 году город захвачен Фесским царством при поддержке Арагона.

В 1309-1310 Мариниды

B 1310-1314 Тайфа

B 1314-1315 Мариниды

B 1315-1327 Тайфа

B 1327-1384 Мариниды

B 1384-1386 Гранадский эмират

B 1386-1415 Мариниды

B 1415-1580 Португалия -21 августа 1415 года португальский король Жуан I со своими сыновьями Доном Дуарти, Доном Педру и Доном Энрики высадился на побережье Сан-Амаро и захватил город. Педру ди Менезиш стал первым губернатором и Капитан-генералом города. Алькасовашский и Тордесильясский договоры признали власть Португалии над Сеутой.

• 1479 Алкасовашский договор, закреплялись за Португалией
• 1494 Тордесильясский договор
• После смерти короля Себастьяна Португальское королевство стало частью испанской монархии.

B 1580-1668 Иберийская уния

• 1640 году Сеута не последовала Португалии в её сецессии, предпочитая оставаться под властью Филиппа IV.

В 1668 году Португалия признала власть Испании над городом.

• 1956 — независимость Марокко, которому были переданы сектор Тарфая и Испанское Марокко, однако Сеута и Мелилья, не считавшиеся колониями, а также территория Ифни, остались за Испанией. Проводимая в дальнейшем деколонизация привела к передаче Марокко в 1969 города Ифни.
• 1986 — Испания входит в ЕЭС.
• 1995 — промульгация Статута об автономии.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий История Сеуты

Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.