История Буркина-Фасо

На территории современного Буркина-Фасо с XIV века существовали государства Вогодого, Ятенга, Тенкодого и Фадан-Гурма. С XIV по XVI век государство Ятенга завоевало часть территорий соседних Мали и Сонгай. В конце XIX началась колонизация земель французскими колонизаторами. В 1895 году была разбита армия государства Ятенга, в 1897 году Фадан-Гурма признала протекторат Франции. С 1904 по 1919 год Верхняя Вольта входила во французскую колонию Верхний Сенегал и Нигер, затем выделена в отдельную колонию. В 1958 году страна получила автномию, а в 1960 году обрела независимость, с 1984 года имеет название Буркина Фасо.

Древняя история и Средние Века

Недавние археологические изыскания, проведенные в Буре (юго-запад Нигера и юго-восток соседней с ним Буркина Фасо) позволили установить существование здесь со II по XII вв. н. э. культуры Бура, относящейся к железному веку. Древнее скопление поселений Бура-Асинда располагается в низовьях долины реки Нигер, включая буркинийский регион Бурапионе. Дальнейшие исследования направлены на то, чтобы выяснить роль этой ранней цивилизации в древней и средневековой истории Западной Африки.

Со времен средневековья до конца XIX в. территория Буркина Фасо находилась под властью народа моси. Предполагается, что моси пришли в эти места с севера Ганы, где до сих пор проживает этнически-родственное племя дагомба. На протяжении нескольких столетий крестьяне моси вынуждены были одновременно выполнять роль земледельцев и воинов, поскольку королевства Моси успешно противостояли попыткам насильственного обращения в ислам со стороны мусульманского северо-запада, защищая свои исконные религиозные верования и общественное устройство.

Французская Верхняя Вольта

Когда в 1896 году на территории утвердились французы, сопротивление моси было окончательно подавлено со взятием их столицы — Уагадугу. В 1919 несколько провинций на территории нынешнего Кот-д'Ивуара были объединены во Французскую Верхнюю Вольту в составе Французской Западной Африки В 1932 году колония была расформирована в целях экономии, в 1937 году произведено административное укрупнение. После Второй мировой войны моси возобновили свои претензии на получение статуса национальной автономии, и 4 сентября 1947 года Верхняя Вольта как заморская территория Франции в составе Французской Западной Африки была восстановлена.

Пересмотр организации французских прибрежных территорий начался с упоминания в Основном Законе (Loi Cadre) от 23 июля 1956. За этим актом последовали реорганизационные меры, в ходе которых было значительно расширено самоуправление отдельных территорий. 11 декабря 1958 года была образована автономная Республика Верхняя Вольта в составе Французского сообщества под эгидой Франции.

В 1958 Верхняя Вольта выразила желание присоединиться к планировавшейся тогда и существовавшей в 1959—1960 гг. Федерации Мали (Мали и Сенегал), однако под давлением соседствующего с ней Берега Слоновой Кости она отказалась от участия в этой федерации.

Независимая Верхняя Вольта

Республика Республика Верхняя Вольта была признана независимой с 5 августа 1960 года. Первый президент, Морис Навалагмба Ямеого, возглавлял Вольтийский Демократический Союз (ВДС). Конституция 1960 года предусматривала всеобщее избирательное право, президент и национальное собрание избирались на 5-летний срок. Однако вскоре после прихода к власти Ямеого были запрещены все политические партии, за исключением ВДС. Правительство продержалось у власти до 1966 года, когда массовые демонстрации, забастовки и стачки студентов, рабочих и государственных служащих привели к военному перевороту.

В ходе переворота Ямеого был отстранен от должности, отменена конституция и распущено Национальное Собрание. Генерал-лейтенант Сангуле Ламизана возглавил новое правительство, состоящее из высших армейских чинов. Армия оставалась у власти в течение 4 лет, и 14 июня 1970 года в Вольте была принята новая конституция, предусматривающая 4-летний реабилитационный период перед окончательным переходом к гражданскому самоуправлению. Ламизана оставался у власти на протяжении 1970-х годов, возглавляя как военное, так и смешанное гражданско-военное правительства. После конфликта, вызванного конституцией 1970 года, была написана и в 1977 ратифицирована новая. Ламизана был переизбран в 1978 путём открытых выборов.

Правительство Ламизаны столкнулось с проблемой в лице традиционно могущественных торговых союзов. 25 ноября 1980 года в результате бескровного переворота президент Ламизана был свергнут генералом Сайе Зербо. Зербо организовал Военный Комитет Восстановления и Национального Развития в качестве высшего органа исполнительной власти, отменив конституцию 1977 года.

Генерал Зербо также встретил сопротивление со стороны профсоюзов и был свергнут двумя годами позже, 7 ноября 1982 года майором Жаном-Батистом Уэдраого и Советом Общественного Спасения. Совет продолжил политику запрещения политических партий и организаций, обещая в дальнейшем переход к гражданскому правлению и новую конституцию.

Развивалось ожесточенное противостояние между реформаторами из Совета и радикалами, которых возглавлял капитан Томас Санкара, в январе 1983 года ставший премьер-министром. Интенсивная политическая борьба и левая риторика Санкара привела к его аресту. Были предприняты усилия по его освобождению, координируемые капитаном Блезом Компаоре. Результатом этих усилий стал ещё один военный переворот 4 августа 1983 года.

Правление Томаса Санкары (1983-1987)

После переворота Томас Санкара провозгласил курс на социальную революцию и возглавил созданный им же Национальный Революционный Совет (НРС). Также были сформированы Комитеты Защиты Революции (КЗР) для «мобилизации масс» и исполнения революционных программ НРС. Истинный состав НРС, который до конца оставался тайной, содержал две небольшие марксистско-ленинистские группы. Фактическая власть в стране принадлежала офицерам левых взглядов: Санкара, Компаоре, Генри Зонго и майор Жан-Батист Лингани.

4 августа 1984 года Верхняя Вольта сменила своё название на Буркина-Фасо, что в переводе означает «страна честных людей». Будучи харизматичным лидером, Санкара стремился словом, делом и личным примером дать массам толчок к развитию. В обществе он был популярен и имел репутацию «самого бедного президента», не в последнюю очередь из-за подчёркиваемой близости к народу — например, издал закон об обнародовании доходов всех чиновников, отказался от своей заработной платы президента(около 2000$) и ежемесячно жертвовал её в детский дом, жил на 460 долларов в месяц, не пользовался в своём рабочем кабинете кондиционером, «поскольку народу это недоступно», отказался санкционировать развешивание своих портретов в публичных местах и офисах в связи с тем, что «у нас в стране таких, как я, семь миллионов». За свои взгляды Санкара был прозван «Африканским Че Геварой».

Внутренняя политика была направлена на предотвращение возможного голода путём создания самодостаточного сельского хозяйства и проведения земельной реформы. Проведена общенациональная кампания по повышению грамотности и вакцинация более 2,5 млн детей против менингита, кори и жёлтой лихорадки, что способствовало снижению детской смертности. Была также проведена кампания по посадке более 10 миллионов деревьев для остановки опустынивания саванны Сахель; удвоению производства пшеницы путём перераспределения земли от крупных землевладельцев к крестьянам; приостановлено действие сельского подушевого налога; запущена программа по модернизации автомобильных и железных дорог чтобы «связать страну воедино».

На местном уровне Санкара призвал каждую деревню построить медицинские диспансеры. Более 350 общин построили школы своими силами. Он также поддерживал права женщин и объявил вне закона женское обрезание, насильственные браки и полигамию, назначал женщин на высшие государственные должности и создал женский гвардейский отряд на мотоциклах.

5-дневная война с Мали

На Рождество 1985 года из-за обострения противоречий с Мали по поводу богатой полезными ископаемыми Агашерской Полосы началась война, продолжавшаяся пять дней и унесшая жизни около 100 человек. Конфликт был урегулирован при посредничестве президента Берега Слоновой Кости Феликса Уфуэ-Буаньи и получил название «Рождественская война» в Буркина Фасо.

Строгие революционные меры, принимаемые Санкарой, встретили нарастающее недовольство и сопротивление. Несмотря на личную популярность и харизму президента, в претворении революционных идей в жизнь наметились проблемы.

Правление Блеза Компаоре (1987-2014)

Комитеты Защиты Революции, формировавшиеся вначале как общественные организации, в некоторых районах приняли форму скоплений вооруженных людей, вступающих в столкновения с местными профсоюзами. Напряжение по поводу репрессивной тактики правительства и его абсолютной власти все нарастало. 15 октября 1987 года Санкара был убит в ходе переворота, который привел к власти капитана Блеза Компаоре.

Компаоре, капитан Генри Зонго и майор Жан-Батист Букари Лингани сформировали Народный Фронт (НФ), который должен был продолжить дело революции, устраняя «отклонения» Санкары от основного курса. Новое правительство, осознавая необходимость в поддержке среднего класса, естественным образом отошло от политики Санкары. В рамках процесса «открытия» страны несколько политических объединений, три из них не марксистские, были приняты под эгиду политической организации, созданной НФ в июне 1989 года.

Некоторые члены левой Организации Народной Демократии (Organisation pour la Démocratie Populaire) были против сотрудничества с не марксистскими группами. 18 сентября 1989, когда Компаоре вернулся из двухнедельной поездки в Азию, Лингани и Зонго были обвинены в подготовке переворота с целью лишить власти Народный Фронт. В ту же ночь они были арестованы и казнены. Компаоре реорганизовал правительство, назначив несколько новых министров, и принял на себя полномочия Министра Обороны и Безопасности. 23 декабря 1989 года служба безопасности президента арестовала около 30 гражданских и военных лиц по подозрению в подготовке переворота.

В феврале 2011 года смерть школьника спровоцировала волнения в стране, продолжавшиеся до апреля 2011 года. Подавление демонстраций сопровождалось введением войск и расстрелом манифестантов.

Новая конституция, утверждающая четвертую по счету республику, была принята 2 июня 1991 года. Среди прочего, она предусматривала созвание Собрания Народных Депутатов, содержащее 107 мест (ныне 111). Президент является главой государства, раздает министерские портфели и назначает премьер-министра, который при поддержке Собрания выполняет функцию главы правительства. В апреле 2000 года в конституцию были внесены поправки (вступающие в силу с 2005 года), сокращающие президентский срок с 7 до 5 лет и дающие президенту право быть переизбранным только единожды. Законодательная власть принадлежит Национальному Собранию (Assemblée Nationale), имеющему 111 мест. Члены собрания избираются всенародным голосованием на срок в пять лет.

В апреле 2005 президент Компаоре был переизбран на свой третий срок. Он получил 80,3 % голосов, тогда как его ближайший соперник, Беневенде Станислас Санкара, набрал всего 4,9 %. По итогам прошедших в ноябре 2010 года президентских выборов, высший государственный пост снова занял Блез Компаоре (почти 81 % голосов), оставив позади своих главных конкурентов — бывшего дипломата Хаму Арбу Диалло (7,96 %) и известного оппозиционера Беневенде Станисласа Санкара (5,52 %).

Свержение Компаоре

В октябре 2014 года начались демонстрации и беспорядки, быстро распространившиеся на нескольких городов. Основанием для них послужила попытка внесения поправок в конституцию, предусматривающих увеличение срока президентства Компаоре ещё на 5 лет, помимо проведённых им 27 лет на этом посту. После бурных беспорядков 30 октября, в том числе захвата и поджога протестующими парламента и других правительственных зданий, а также штаб-квартиры правящего Конгресса за демократию и прогресс, Компаоре объявил о введении чрезвычайного положения, роспуске правительства и парламента

31 октября 2014 года Компаоре по местному радио и телевидению заявил об отмене ЧП и своей отставке, сказав «я услышал сигнал. Я открыт для переговоров по поводу переходного периода, после которого власть в стране будет передана новому президенту, избранному демократическим путём» «в период, не превышающий 90 дней». По данным дипломатических источников, после этого он в составе вооруженной автоколонны направился в город По на юге страны, к границе с Ганой.

1 ноября заместитель главы президентской гвардии полковник Исаак Зида в телеобращении заявил о взятии на себя роли главы государства, сказав, что «гражданские и вооруженные силы решили взять судьбу народа в руки», «молодежь Буркина-Фасо дорого заплатила. Я хочу заверить их, что их стремление к демократическим переменам не будет предано или подвергнуто разочарованию», «я возлагаю на себя обязанности президента и призываю Экономическое сообщество стран Западной Африки и международное сообщество продемонстрировать своё понимание и поддержку новым властям», а «состав переходного органа будет объявлен позже».

17 ноября 2014 г. временно исполнять обязанности президента стал Мишель Кафандо. Исаак Зида остался главой переходного правительства. 23 ноября 2014 года, Мишель Кафандо утвердил правительство Исаака, в котором Зида, кроме поста премьер-министра, занял пост министра обороны.

16 сентября 2015 г. Кафандо был смещён в результате военного переворота и помещён под арест. 18 сентября Совет национальной демократии освободил Кафандо. 23 сентября Кафандо и его правительство официально вернулись к исполнению своих обязанностей.

Ссылки

• [oxfam.org.uk/coolplanet/ontheline/explore/journey/burkina/history.htm History of Burkina Faso (English version)]
• [www.historyofnations.net/africa/burkinafaso.html History of Burkina Faso]
• [web.archive.org/web/20120901225038/www.rsf.org/spip.php?page=article&id_article=2484 Reporters sans frontières: The death of Norbert Zongo]

Отрывок, характеризующий История Буркина-Фасо

Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.