Орсеоло, Пьетро II

Пьетро II Орсеоло

Пье́тро II Орсео́ло (961—1009) — 26-й венецианский дож (с 991 года). Сын дожа Пьетро I Орсеоло.

Биография

Пьетро II Орсеоло начал политику присоединения к Республике святого Марка восточных земель, которая продлилась более 500 лет. Он распространил влияние Венеции на хорватов и славян Неретвы, освободил венецианцев от 50-летней практики дани славянским пиратам. Начал расширение территории Венецианской республики, разорив пиратские базы на островах Ластово и Корчула, захватил их и город Дубровник.

В 992 году отправил посольство в Константинополь, которое провело успешные переговоры с императором Василием II о снижении в семь раз таможенных пошлин для венецианских судов. В ответ Венеция обязалась выделять суда по первому требованию для оперативной доставки греческих войск в порт Бари (Южная Италия).

Победа в морском сражении с пиратами у города Задар в 1000 году и получение контроля над всем Адриатическим морем положили начало многовековой церемонии «Праздник обручения венецианского дожа с Адриатическим морем».

У дожа было 11 детей. По некоторым данным, одна из дочерей Пьетро стала женой сына хорватского короля Светослава Суроньи, а один из сыновей, Иоанн, был женат на Марии, дочери византийского императора Романа III Аргира. Другой — Оттоне — был женат на сестре венгерского короля Иштвана I, он же стал преемником Пьетро на посту дожа. Сын Оттоне — Пётр — позже стал королём Венгрии.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/VENICE.htm#PietgroOrseoloIIdied1009B Pietro II Orseolo]  (англ.)
• Иоанн Диакон. [www.vostlit.info/Texts/rus17/Ioann_Diacon/frametext2.htm Венецианская хроника IV, 30—78]

Отрывок, характеризующий Орсеоло, Пьетро II

На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.