Корнер, Джованни II
| Джованни II Корнер итал. Giovanni II Corner<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет Джованни II Корнера</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 22 мая 1709 — 12 августа 1722 | ||
| (под именем Джованни II Корнер) | ||
| Предшественник: | Альвизе II Мочениго | |
| Преемник: | Альвизе III Мочениго | |
| Вероисповедание: | католик | |
| Рождение: | 4 августа 1647 Венеция | |
| Смерть: | 12 августа 1722 (75 лет) Венеция | |
| Место погребения: | Церковь Сан-Николо да Толентини, Венеция | |
| Род: | Корнаро | |
| Имя при рождении: | Джованни Корнаро (Корнер) | |
| Отец: | Федерико Корнер | |
| Мать: | Корнелия Контарини | |
| Супруга: | Лаура Корнер | |
Джованни II Корнер или Корнаро (итал. Giovanni II Corner, Cornaro; 4 августа 1647, Венеция — 12 августа 1722, там же) — 111-й венецианский дож, четвёртый (последний) по счёту из знатного венецианского рода Корнаро, избран на должность 22 мая 1709 года. Его прадедом был дож Джованни I Корнер (1625-1629).
Джованни II Корнер является выдающимся политическим деятелем Венецианской республики. Он правил в течение 13 лет: при нём в 1714 году началась последняя война с турками, которая закончилась Пожаревацким миром 1718 года[1] (во время переговоров отличился будущий дож Карло Руццини). После этого, в Венеции снова воцарился мир, однако республика начала постепенно приходить в упадок и пала в 1797 году.
Содержание
Биография
Джованни был сыном Федерико Корнера (Корнаро) и Корнелии Контарини.
Джованни, выходец из влиятельной и богатой семьи, женился на своей родственнице Лауре Корнер, увеличив этим своё состояние. Благодаря политическому и религиозному влиянию (многие его родственники были епископами), он мог проводить политическую карьеру в Большом совете. Он достаточно легко продвигался по службе благодаря поддержке своей семьи, и это позволило ему сделать быструю и успешную карьеру.
Правление
Благодаря своим связям, 22 мая 1709 года, после смерти дожа Альвизе II Мочениго, у Джованни получилось выиграть первый тур выборов, получив 40 голосов и 41, и стать дожем. В XVIII веке часто случалось именно так: человек занимал пост дожа не благодаря своим заслугам, а из-за подкупности избирателей.
В 1714 году, несмотря на нежелание Венеции вступать в шедшие в то время в Европе кровопролитные войны, республика была вынуждена снова противостоять Османской империи, пытавшейся проникнуть в Адриатику.
Война, к которой Венеция не была готова ни с политической, ни с военной стороны, сразу же поставила её в трудное положение, и вскоре пали Пелопоннес и некоторые другие важнейшие пункты торговли восточного Средиземноморья. Единственным крупным успехом венецианцев стали защита острова Корфу (1715) и блокирование турецкого наступления в южной Далмации.
Подписав Пожаревацкий мир в 1718 году, Венецианская республика превратилась в маргинального игрока на мировой арене. Тогда и начался её упадок, закончившийся падением республики в 1797 году.
Во время своего правления, Корнер пытался стабилизировать венецианскую экономику, испытывавшую всё больший дефицит, но без большого успеха.
Джованни II Корнер умер 12 августа 1722 года и был погребён в семейной часовне в церкви Сан-Николо да Толентини[1].
После смерти мужа, его жена Лаура удалилась в монастырь. В мае 1729 года она умерла.
Интересные факты
Напишите отзыв о статье "Корнер, Джованни II"
Примечания
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Корнер, Джованни II
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
