Канадцы

См. также: Население Канады

Современная нация

Канадцы
Этноиерархия
Группа народов	индоевропейцы
Общие данные
Язык	английский, французский
Религия	преимущественно христиане (католики, протестанты)
Включают	эскимосов, индейцев
Родственны	англичане, французы
Современное расселение
Канада Канада: 33 968 200 США США: 1 003 850 Гонконг Гонконг: 200 000 Великобритания Великобритания: 72 518 Тайвань: 52 500 КНР КНР: 40 000 Ливан Ливан: 40 000 Австралия Австралия: 27 289 Италия Италия: 23 487 Франция Франция: 18 913 Греция Греция: 12 477
Историческое расселение
Государственность
Канада
Канадцы на Викискладе

Канадцы (англ. Canadian, фр. Canadiens) — современное население Канады. С юридической точки зрения, канадцы — это все граждане страны, независимо от их этнических корней или веры. Аборигены — индейцы и эскимосы сейчас составляют не более 2 % жителей Канады, остальные — потомки колонизаторов и переселенцев.

После открытия Америки (в конце XV века) в Канаду началось массовое переселение европейцев. Первыми колонизацию Канады начали французы, которые двигались с востока и закрепились вдоль реки Святого Лаврентия. Так возникла «нижняя», или французская Канада (ныне — провинция Квебек). Англичане оказались более активными. Они двигались с юга, со стороны Великих озер, и образовали «верхнюю» или английскую Канаду (ныне — провинция Онтарио). Впоследствии вся Канада была захвачена Англией.

Канада — страна иммигрантов. Она имеет репутацию высокоразвитой и свободной от этнических конфликтов страны, что делает её привлекательной для переселенцев. Новые канадцы, как там принято называть новоприбывших иммигрантов, чаще расселяются в крупных городах, что обусловлено ситуацией на рынке труда. Через некоторое время почти все они переезжают в пригороды.

Если по переписи 2006 года в стране насчитывалось более 31 миллионов жителей, то по оценке 2010 года их уже почти 34 миллиона (33 968 200).

Распространение и численность

Население Канады
Год и млн. человек

Оценка 2010	33,97
Оценка 2007	32,62
Перепись 2006	31,61
Оценка 1971	21,8

Канада является одной из наименее заселенных стран мира. Средняя плотность населения на конец 1990-х годов не достигала и 3 человека на 1 км². Обжитая Канада — это узкая полоса вдоль границы с США. Но и она не является одним целым, а разрывается на части Аппалачскими горами, Канадским щитом и Кордильерами. Ведущую роль играют южные районы провинций Онтарио и Квебек. Отсюда началась колонизация. К концу 90-х годов там проживало 2/3 населения страны и средняя плотность его превышала 150 человек на 1 км². Двумя второстепенными ареалами скопления населения являются юг степных провинций (Манитоба, Саскачеван и Альберта) и юго-запад провинции Британская Колумбия.

Современное население Канады состоит из двух наций (франко-канадской и англо-канадской), нескольких национальных групп и индейско-эскимосских национальных меньшинств. В начале 70-х годов XX века франко-канадцы составляли около 30 % всего населения страны и более 80 % — провинции Квебек. В состав англо-канадцев входят канадцы английского, ирландского, шотландского, а также валлийского, немецкого, голландского и иного происхождения, некоторые различия между ними сохраняются и сегодня.

Около 1/4 населения Канады составляют национальные меньшинства, в большинстве своем — сравнительно недавние (XX века) иммигранты и их потомки. По переписи 2001 года крупнейшие группы меньшинств составляли немцы (3,6 % населения Канады), итальянцы (2,8 %), украинцы (1,7 %), китайцы (1,4 %), голландцы (1,4 %), поляки (0,9 %) и русские (0,1 %).

В Канаде также живут аборигены — индейцы и эскимосы, которые имеют местное самоназвание — инуиты. До начала колонизации Канады, по предварительным оценкам, в стране проживало до 200 тысяч индейцев. Но XX веке, с улучшением медицинского обслуживания и ростом рождаемости, началось возрождение индейских племен. Статус индейца юридически определен Индианским актом от 1876 года. Согласно ему более 600 племен занимают 2 370 резерваций на территории Канады (на 2002 год). Из-за ограниченности природных и производственных ресурсов уровень жизни у них ниже, чем в остальной стране.

Эскимосы-инуиты — группа народов, говорящих на одном из палеоазиатских языках, составляют не более 27 000 человек. В 1992 год]у инуиты добились своей автономии — восточную часть Северо-западных территорий выделили в отдельную административную единицу — Нунавут, национальную автономию инуитов. Региональный референдум поддержал эту инициативу.

Аборигены-индейцы и инуиты вместе составляют не более 2 % населения страны. По переписи 1996 года в Канаде насчитывалось чуть более 1,1 миллиона человек аборигенного населения — по сравнению с предыдущей переписью (в 1991) их численность возросла примерно на 100 тысяч. Основную часть так называемого зарегистрированного аборигенного населения (около 800 тысяч человек) составляли индейцы (69 %), метисов (потомков смешанных семей индейцев и европейцев) было 26 %, а эскимосов-инуитов — 5 %. Эти три основные группы аборигенного населения определены конституцией как коренные жители Канады, которых в стране принято называть «первыми нациями» (англ. First Nations).

Этноним

Название «Канада» происходит от слова kanata, что означает «деревня» или «поселение». В 1535 году коренные жители современного города Квебек употребляли это слово для названия поселка Стадакона (Stadacona). Позже мореплаватель Жак Картье использовал слово Canada для обозначения не только данного поселка, но и прилегающих к нему территорий. В 1545 году в европейских книгах и картах весь регион стали называть Canada, а местное население — канадцами.

С начала XVII века часть Новой Франции, в том числе земли вдоль реки Святого Лаврентия и северных берегов Великих озер, также стали называть «Канадой», а впоследствии этот регион был разделен на две британские колонии, Верхнюю Канаду и Нижнюю Канаду, пока в 1841 году они снова были объединены в одну провинцию Канада. Во времена Конфедерации, в 1867 году, название Канада было принято в качестве правового названия для новой страны.

История

Происхождение

После открытия Америки в Канаду началось массовое переселение европейцев. Первыми колонизацию Канады начали французы, которые впоследствии стали ядром франко-канадской нации, которая сложилась в конце XVIII — начале XIX века. Они двигались с востока и закрепились вдоль реки Святого Лаврентия. Так возникла «нижняя», французская Канада или Новая Франция (ныне — провинция Квебек). Англичане оказались более активными. Они двигались с юга, со стороны Великих озер, и образовали «верхнюю» или английскую Канаду (ныне провинция Онтарио). Впоследствии вся Канада была захвачена англичанами. В 1763 году Великобритания превратила Новую Францию в свою колонию. В борьбе против британского колониализма франко-канадцы отстояли свой язык (французский), который в 1968 стал одним из двух официальных языков страны, они сохранили свою национальную культуру и поставили вопрос о национальном самоопределении. Вопрос отделение провинции Квебек от Канады несколько раз выносился на референдум. Дважды для его положительного решения не хватало лишь 1 % голосов.

После преобразования Канады в британскую колонию, она стала быстро заселяться эмигрантами из Великобритании и её американских колоний. Приток новых поселенцев создал численное преимущество англоязычного населения над франкоязычным. Господствующее положение в стране заняли англо-канадцы. Экономическое развитие страны, борьба за независимость от Великобритании, вооруженная борьба против неоднократных попыток США аннексировать Канаду, а также против экономического и политического господства монополистического капитала США способствовали росту национального самосознания англо-канадцев. К концу XIX — началу XX века англо-канадцы сформировались в нацию со своей культурой. Они составляют около 44 % современного населения Канады. Этнические компоненты англо-канадцев:

• англичане,
• шотландцы,
• ирландцы и другие ассимилированные переселенцы из стран континентальной Европы.

Кроме двух основных наций — франко-и англо-канадцев — в состав населения Канады входят многочисленные группы недавних (XX века) переселенцев, которые составляют около 25 % населения, которое еще не ассимилировалось.

Национальное меньшинство населения Канады составляют аборигены — индейцы и эскимосы. Предполагают, что азиатские предки индейцев перешли на территорию Северной Америки 60-35 тысяч лет назад по существующему в те времена перешейку между Сибирью и Аляской, который опустился в океан во время последнего ледникового периода.

Занятия

Франко-канадцы и англо-канадцы

Традиционные занятия — торговля мехом, а также производство сахара — из сладкого сиропа клена сахарного (Acer saccharum). До распространения в Южной Америке сахарного тростника (вскоре после плаваний Колумба) этот клен был главным источником сахара для аборигенов, а затем и для первых белых поселенцев континента. Производство кленового сахара, сиропа, патоки, а также кленового пива развилось в XIX веке в отдельную отрасль промышленности, особенно распространенную в Канаде. Сейчас извлечения сахара из клена сократилось и стало типично туристической отраслью. А листок сахарного клена стал национальным символом, он изображен на государственном флаге Канады.

Выращивали канадцы и рожь, пшеницу, ячмень. На огородах сажали капусту, морковь, редьку, а впоследствии переняли от индейцев возделывание кукурузы. В садах канадцы выращивали яблони, груши, вишни, персики, виноград.

Поселенцы Новой Франции были, в основном, земледельцами. Впоследствии, в результате политических событий XVIII века, позиции французов ослабли, англичане захватили сначала Акадию, а в середине XVIII века — оккупировали и Новую Францию, переименовав её в провинцию Квебек. В новую колонию ринулся большой поток англичан, шотландцев и ирландцев. Британские иммигранты заняли господствующее положение в классовой иерархии общества. франкоканадцы в большинстве оставались крестьянским народом, а те, кто переселился в город — рабочим классом.

В начале XIX века вся экономика Канады основывалась на рыболовстве и торговли мехом (людей, занимавшихся транспортировкой меха на каноэ во время развития меховой торговли, называли вояжёрами). А в середине 1990-х годов объем продаж меха уже не играл значительной роли в экономике. Подавляющее большинство пушнины, особенно шкурки норки и лисы, теперь получают на зверофермах. Рыболовство продолжает играть большую роль в хозяйстве Ньюфаундленда и Новой Шотландии (вылавливается в основном, треска), а также Британской Колумбии (преимущественно лосось).

Сбор кленового сока пластиковыми трубками, 2004	Листок сахарного клена на флаге Канады	«Преодолевая водопад» Анна Хопкинс

Аборигены

К началу европейской колонизации в Канаде сложилось несколько культурно-исторических областей:

• Арктическая область морской охоты (инуиты)
• Индейцы Субарктики — север Канады, Алгонкинскую и атапасские племена, основной источник существования которых — охота на оленя-карибу и рыболовство.
• Индейцы северо-западного побережья — специализировались на рыболовстве и морской охоте (хайда, тлинкиты, вакаши, и другие).

Бытовая культура инуитов полностью приспособлена к Арктике. Они изобрели гарпун, чтобы охотиться на морского зверя; каяк; снежный дом иглу, особую одежду из меха и шкур. К середине XX веках среди инуитов были характерны сочетание охоты на морского зверя (тюленей, моржей, китов) — зимой и на оленя-карибу и другую дичь — летом. Морская и сухопутная охота, рыболовство были занятиями мужчин. Женщины занимались сбором, а также греблей на каяках во время охоты на китов. Октябрь-ноябрь — переходный период, когда инуиты готовились к зиме: тогда они продолжали наземную охоту на песцов и другую мелкую дичь, занимались рыболовством. Чтобы успеть до наступления полярной ночи, женщины активно шили одежду, а мужчины — изготовляли и чинили охотничье снаряжение и сани. В темное время года (конец ноября-середина января), женщинам запрещалось шить новую одежду — они могли только чинить старую. В конце ноября-декабре инуиты перебирались на морское побережье, где строили иглу. После удачной охоты на тюленя или в период непогоды, когда охота была невозможна, они устраивали общинные праздники в одном из иглу, что сопровождались соревнованиями, играми, борьбой, атлетическими упражнениями, пением, танцами, рассказами охотничьих историй и легенд. С переходом к оседлому образу жизни занятия инуитов кардинально изменились — значительная их часть перешла от морского промысла к охоте на песцов, еще часть — стала наемными рабочими. Инуиты, проживающие в поселках, уже не могут охватить значительные территории, которые были местом охоты в период кочевания. Если зимой охотники используют снегоходы, то летом и осенью, когда снега нет, им приходится добираться до места охоты на лодках. Вокруг поселков строят специальные кабинки, где инуиты хранят охотничье снаряжение и могут переночевать. Таким образом, охота стала очень дорогим занятием — из-за высоких цен на топливо, которые привозят с юга страны, расходы на покупку и ремонт снегоходов, лодок и прицепов. Везде остатки традиционной культуры эскимосов быстро исчезают.

Индейцы Субарктики — алгонкинские и атапасские племена — охотники и следопыты. Основой их существования была охота на лося и северного оленя-карибу. После появления европейских скупщиков мехов широкое распространение получило трапперство — охота на пушных зверей: бобра, куницу, норку и других. В течение 5-6 зимних месяцев (холода часто наступали уже в октябре, а заканчивались только в апреле) охотники часто меняли места своих стоянок, перемещаясь по тайге в поисках добычи. Средством передвижения по заснеженному лесу служили лыжи-ракетки, похожие на теннисную ракетку — их изготавливали из деревянного обруча, обтянутого переплетенными между собой кожаными ремешками. Летом и рано осенью кроме охоты большое значение приобретало рыболовство в многочисленных озерах и реках и сбор лесных ягод и съедобных растений: тогда основным средством связи и передвижения становились реки и озера. Ими плавали на каноэ — легких лодках, изготовленных из березовой коры, которую пришивали к деревянному каркасу сосновыми корнями, а швы залепляли смолой. В изготовлении таких лодок индейцы (особенно алгонкины) достигли большого мастерства. Первые европейские поселенцы также пользовались ими при освоении страны. Теперь каноэ — неотъемлемая часть канадской культуры.

Племена, населявшие Тихоокеанское побережье (хайда, сэлиш, вакаши), вели оседлый образ жизни. Их главными занятиями были рыболовство и охота на морских животных. У этих индейцев развита резьба по дереву (ярко раскрашенные высокие тотемные столбы с вырезанными на них изображениями мифических прародителей и предков индейских родов).

На юго-востоке страны между озерами Гурон и Онтарио в поселках, окруженных частоколом и полями кукурузы, жило многочисленное племя земледельцев-гуронов, что принадлежит к ирокезской языковой группе.

Кочевые племена охотников на бизонов с помощью завезенных европейцами лошадей быстро освоили степные районы.

Весной на юге Канады индейцы занимались сбором сладкого кленового сока, из которого вываривали сироп и получали своеобразный сахар.

С приходом европейцев большое количество индейцев были истреблены колонизаторами, много племен — переселено из традиционных мест проживания в резервации США и Канады. Численность индейцев, населявших нынешнюю территорию этих стран, сократилась с 2-4 миллионов в период до начала масштабной европейской колонизации до 200 тысяч на начало XX века. Лишь на крайнем севере материка местные индейцы продолжают вести традиционное хозяйство: они занимаются звероловством и сильно зависят от скупщиков меха.

В настоящее время в Канаде природные и сельскохозяйственные зоны разнообразны — от почти субтропиков, персиковых садов и виноградников в низовьях реки Фрейзер, через степные пшеничные поля на берегах Саскачевана к тундровым оленьим пастбищам в дельте реки Макензи. Занятия и уклады Канады тоже разные — от постиндустриального южного Онтарио к примитивному охотничьему промыслу северных индейцев и эскимосов.

Инуиты на традиционных санях поселение Кейп-Дорсет, Баффинова Земля	Охота индейцев на бизонов Чарльз Рассел, между 1880—1910	«Ассинибойны охотятся бизона» Пол Кейн, между 1851—1856

Поселения и жилище

Основные типы поселений канадцев-иммигрантов — фермы, поселки и сёла. Само название «Канада» происходит от слова kanata, что означает «поселок» или «поселение». Наибольшее распространение получили фермы.

Инуиты

До середины XX века канадские эскимосы-инуиты кочевали в поисках пищи. После длительной дороги по заснеженной пустыне двое людей могли за два часа построить иглу — зимнюю куполообразную хижину из плит снега или льда диаметром 3-4 метра и высотой около двух метров. Сверху оставляли открытым отверстие для воздуха, внутри — снежные блоки покрывали шкурами животных. Иногда несколько иглу соединяли между собой туннелем, чтобы семьи могли ходить друг к другу в гости, не выходя на улицу. Поселения располагались так, чтобы было удобно наблюдать за передвижением морского зверя — на галечных косах, на возвышенностях. Мигрировали инуиты вслед за животными, объединяясь зимой в крупные общины и разбредаясь по семьями Арктике с наступлением лета. В большинстве общин не было вождей, но всегда большим авторитетом пользовался один из старших, опытных охотников, особенно если он к тому же был шаманом. Однако следовать его советам было не обязательно, и он не имел власть заставить выполнить свои приказы.

Традиционная кочевая жизнь закончилась в 50-60-те годы XX века. Теперь инуиты живут на Арктическом побережье страны в поселках американского типа численностью от 50 до 500 жителей, ездят на машинах, летают в южные регионы. Промышленное наступление на север Канады в конце XX века привело к ухудшению среды их обитания, а снижение цен на мех еще более осложнило положение инуитов. Сегодня канадское правительство дотирует социальные и образовательные программы для этой общины.

Индейцы

Каждая группа индейцев Канады имела свой тип жилья.

Кочевники Субарктики жили в шалашах-вигвамах, которые летом укрывали берестой, а зимой — шкурами.

Разборные палатки индейцев Великих равнин назывались типи. Они, как и вигвам, имели коническую основу из жердей, а укрывались сшитыми шкурами бизонов. Дым от костра выходил через центральное отверстие в кровле, который во время дождя — прикрывали. Типи вождей укрывались рисунками и отличительными знаками их владельцев.

Жилье ирокезов строилось тоже на основе каркаса из коры, но могло служить и 10-50 лет, пока община, которая в нем жила, не переносила на новое место кукурузные поля. Его называли — «длинный дом» или овачира (самоназвание ирокезов — ходеносауни, что в переводе означает «люди длинного дома»). В нем жил отдельный род, который возглавлял старейшина (сахем или сашем). Дом был до 25 метров длиной, вход находился в торце, а над ним — резное изображение тотема — животного-покровителя рода. Внутри дом был разделен на отсеки; каждая семейная пара занимала свой отсек и имела свой костер, дым от которого выходил в отверстие в крыше. Спали индейцы на нарах вдоль стены. В селах ирокезов было по 20-100 таких зданий, то есть до 3 500 индейцев. Вокруг поселения были разбиты сады и поля. Во время формирования Ирокезской конфедерации села начали обносить частоколом для защиты от врагов. Сегодня индейцы в Канаде фактически разделяются на две группы: так называемые статусные индейцы (англ. Status Indians), зарегистрированные со всеми правами и льготами по соответствующим законодательством, и нестатусные индейцы (англ. Non-Status Indians), что заявляют о своем индейском происхождении, но не имеют достаточных оснований для его формальной регистрации. Статусные индейцы формируют племена или общины (англ. bands), им выделяют финансовые ресурсы и земли, которыми управляет федеральное правительство. Всего в Канаде (по состоянию на 2002 год) насчитывается чуть более 600 племен, 137 из которых проживают в Британской Колумбии, 26 — на Северо-западных территориях. Проживают они в основном в резервациях, формальное число которых, по состоянию на 2002 год, составляло 2 370, причем вместе взятые они занимали площадь в 27,5 тысяч км² (для сравнения, это соответствует лишь трети такой небольшой провинции Канады, как Нью-Брансуик). Но реально заселено менее чем 900 резерваций. Средний размер одной — 2 тысячи га, однако он варьируется в зависимости от провинции: в Британской Колумбии, где находится более 70 % резерваций Канады, средний размер одной составляет лишь 20 гектаров, а общая их площадь — около 0,4 % территории провинции. Причина этого — в хозяйственной привлекательности богатых лесными ресурсами земель Британской Колумбии.

Нынешние общины аборигенов, отмечают исследователи, уже не отражают прошлый социально-этнический уклад коренных народов Канады.

Вид на Иглулик, современное поселение инуитов, Баффинова земля, Нунавут, 2002	«Двор фермы поселенцев» Томас Мартин 1909	Индейский лагерь в форте Колвилл Пол Кейн, 1847	«Индейский лагерь на озере Гурон» Пол Кейн, 1848—1850	Лагерь народа оджибве, северный берег озера Гурон Фредерик Вернер, 1873

Язык

На конец 1990-х годов 63 % населения Канады было англоязычным и 25 % — франкоязычным. И английский, и французский язык в Канаде — государственные. Однако напряжение между англоязычным и франкоговорящим населением сохраняется. В основе его не столько этнические, сколько экономические причины: хозяйство Квебека развивается не так быстро, как провинциях, где численно преобладают англо-канадцы.

Французский, на котором говорят в Канаде, отличается от языка, на котором общаются в самой Франции. В Квебеке, население которого имеет в основном французское происхождение, местный диалект называется квебекским. Хотя почти все местные жители понимают литературный французский.

В одних районах Канады жители разговаривают только на французском, в других — только на английском, а в северных местностях большинство общается на индейском и эскимосском языках.

Аборигенное населения Канады в лингвистическом плане разделяется на 11 языковых семей, которые полностью отличаются друг от друга. Наиболее распространенной языковой группой является алгонкин (англ. Algonquain) — на диалектов этого языка говорят индейцы кри (с англ. — «Сгее»), что живут в прериях Онтарио и в Квебеке, гуроны (англ. Huron) из того же Квебека, а также черноногие (англ. Blackfoot) из южной Альберты, оджибве (англ. Ojibway) с Манитобы и Онтарио и малиситы (англ. Mahseet) из Нью-Брансуик.

В 1996 году четверть всего аборигенского населения Канады говорила преимущественно на родном языке, еще 15 % — использовали родной язык в быту. Наиболее высокий уровень использования родного языка был у инуитов (75 %), среди индейцев и метисов уровень владения родным языком составлял соответственно 35 и 9 %. На территории Нунавут местный язык инуитов — инуктитут — стала третьим официальным государственным языком.

Религия

В Канаде представлено большое количество различных религий, но ни одна из них не является официальным в стране, поскольку в канадской политической культуре большое значение имеет идея религиозного плюрализма. Однако большинство жителей причисляют себя к христианам, и это отражается во многих аспектах повседневной жизни.

Франко-канадцы, а также большая часть англо-канадцев ирландского происхождения — католики. Основная часть англо-канадцев — протестанты разных церквей (Объединенная церковь Канады, Англиканская церковь Канады и другие).

По переписи 2001 года в Канаде 72 % населения страны причислили себя к католикам или протестантам. Те, кто не причисляет себя ни к какой религии, составили 16 % опрошенных. Причем, в Британской Колумбии неверующими назвали себя 35 % опрошенных — их оказалось больше представителей отдельной религии.

Инуиты

Верования канадских эскимосов-инуитов представляли собой форму шаманизма, основанную на анимистических принципах: они верили в духов, живущих в различных явлениях природы. Злых духов представляли в виде невероятных и страшных существ, которые вредят людям, насылая болезни и нанося неудачи на охоте. Защитой от них служили различные запреты, заклинания и амулеты.

Большую роль в жизни инуитов играл шаман, живший в каждом эскимосском селе, — посредник, который налаживал контакт между миром духов и людей. Бубен для эскимосов — священный предмет. В настоящее время традиционные верования и шаманство местами сохраняются.

Индейцы

Религиозные верования канадских индейцев представляли собой различные родоплеменные культы: шаманизм, культ личных духов-заступников, культ солнца, культ коня, пережитки тотемизма и другое. У современных индейцев эти культы сохранились лишь у племен Южной Америки, живущих в отдаленных и малодоступных районах (бассейн реки Амазонка и другие). Большинство индейцев приняли христианство: в Северной Америке — это преимущественно различные направления протестантизма.

Культура и национальные особенности

Фактически культура Канады — это культура коренных жителей, поскольку все другие канадцы были иммигрантами. Они привозили с собой манеру одеваться, кулинарные традиции и обычаи, присущие их бывшей родине. В 1988 году, после принятия правительством Законодательного Акта о многокультурность, многоплановый культурный характер страны получил официальное признание. Представители каждого народа празднуют собственные праздники и придерживаются традиций своей родины, а также празднуют и государственные праздники Канады. Ежегодно в стране проводятся сотни национальных фестивалей, которые помогают разным народам лучше понять традиции друг друга, попробовать блюда национальной кухни, послушать музыку, посмотреть выступления артистов, костюмы и образцы народного прикладного искусства.

Среди культурных мероприятий Канады выделяют:

• Шекспировский фестиваль в Онтарио,
• Фестиваль канадских культур в Оттаве,
• Международный фестиваль фестивалей,
• Шербрукский «„Фестиваль де Кантон“» в Квебеке, на котором представлена культура и кухня канадских французов,

Общегосударственные праздники:

• 1 января — Новый год
• Март-апрель (подвижная дата, за два дня перед Пасхой) — Великая пятница
• Март-апрель (подвижная дата, в первый день Великого поста) — Чистый понедельник
• Понедельник перед 25 мая — День Виктории
• 1 июля — День Канады
• Первый понедельник сентября — День труда
• Второй понедельник октября — День благодарения
• 11 ноября — Поминальный День (День перемирия, которым закончилась Первой мировой войны)
• 25 декабря — Рождество
• 26 декабря — День Подношения

Фейерверк на День Виктории в Торонто, 2010	Авиашоу на праздновании Дня Канады в Оттаве, 2008	Тыквы, выставленные на продажу ко Дню благодарения в Оттаве, 1991

Среди аборигенного населения культура, социальная организация (например, матриархат в ряде индейских племен), система управления (некоторые племена сохраняют традиционную систему самоуправления, некоторые — находятся под федеральным управлением) — также разные, изменяются от племени к племени.

Характерной формой эскимосского искусства резьба по кости и рогам. Художественное творчество эскимосов также находит своё воплощение в орнаментации меховой одежде, в разных масках, изготовленных для праздников, и узорах татуировки.

Среди индейцев была распространена резьба по дереву, особенно разнообразная на северо-западном побережье (полихромные тотемные и намогильные столбы с переплетением реальных и фантастических изображений). Широко было распространено плетение, ткачество, вышивка, изготовление украшений из перьев, керамической и деревянной утвари и фигурок. В росписях известные и фантастические изображения, и богатый геометрический орнаменти военные и охотничьи сцены (рисунки индейцев Великих равнин на типи, бубне, щитах, шкурах бизонов).

Ныне самобытное искусство индейцев в ряде стран — США, Уругвае, Аргентине и других, в том числе и в Канаде, — практически угасло.

Кухня

Национального блюда в Канаде нет, поскольку это многонациональная страна. Почти во всех крупных городах есть греческие, итальянские, восточно-индийские и китайские рестораны. Главной составляющей канадской кухни является квебекская кухня, поскольку рецепты французских кулинаров исторически и географически Канаде ближе. В Квебеке готовят французский луковый суп, tourtieres (пирожки с мясом) и poutine (картофель фри под соусом, запеченная с сыром). Город также известен всему миру как крупнейший производитель кленового сиропа, что изготавливается из прокипяченного сока сахарного клена.

В Атлантических провинциях готовят особый пирог — pate а la rapure для мясного пирога (с мясом, курицей или устрицами), покрытый сверху молотым до пастообразного состояния картофелем, с которой удален весь крахмал.

Среди повседневных блюд канадцев много — из натурального мяса: бифштексы, ростбифы rôti de porc, лангеты. Первые блюда — супы-пюре из овощей (самый распространенный — из тыквы), цветной капусты, томатов и бульоны с гренками, лапшой, зеленью.

Французский луковый суп с сыром и гренками	Poutine — картофель фри под соусом, запеченная с сыром	Бутылка кленового сиропа, изготовленного в Квебеке

Литература

• Берзина М. Я. Формирование этнического состава населения Канады: Этностатистическое исследование. — М., 1971.
• Берёзкин Ю. Е., Тишков В. А., Истомин А. А. [www.hrono.ru/etnosy/etnos_i/indeicy.php Индейцы]// Народы и религии мира. Энциклопедия/ Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая Рос. Акад. Наук (Москва); Гл. ред. В. А. Тишков; Редкол.: О. Ю. Артемова, С. А. Арутюнов, А. Н. Кожановский, В. М. Макаревич (зам. гл. ред.), В. А. Попов, П. И. Пучков (зам. гл. ред.), Г. Ю. Ситнянский. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. — С. 182—191.: ил.; 27 см. — ISBN 5-85270-155-6
• Канада //Экономическая и социальная география мира: Підручн. для 10 кл. сред. шк. / Б. П. Яценко, В. М. Юрковский, О. О. Любицева, О. К. Кузьминская, О. О. Бейдик // За ред. Б. П. Яценко. — К.: Артек, 1999. — С. 255—260.
• Канадцы // Италия — Кваркуш. — М. : Советская энциклопедия, 1973. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 11).</span>
• Нохрин И. М. [www.academia.edu/1763669/_._._-_XIX_-_XX_._ Общественно-политическая мысль Канады и становление национального самосознания (последняя треть XIX — начало XX вв.)]. — Huntsville: Altaspera Publishing & Literary Agency, 2012. — 232 с. — ISBN 978-1-105-76379-3 (обл.)
• Соколов В. И. [demoscope.ru/weekly/2002/075/analit05.php Глобализация и аборигенное население Канады.]// США-Канада. Экономика, политика-культура. — 2002. — № 5. — С. 47-59.
• [www.cnru123.com/index.php/term/,9da4ac975b546c395b9ca3399a8d61988db19f39ae6c59a56e3daa98418c6c395b9c3ca99a8d6098533f95983b616c3353969f39ae6c59a56e3daa98415c6c395b9c3c339a8d61988da99f39af6c8fa26e3daa9841596c395b9c3cad986c8da56e3f3d983b616c33539c3ea49a5961988fb19f33af6b9db05eb0afac92ac9e5aa254596266.xhtml Эскимосы]// Народы и религии мира: Энциклопедия/ Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая Рос. Акад. Наук (Москва); Гл. ред. В. А. Тишков; Редкол.: О. Ю. Артемова, С. А. Арутюнов, А. Н. Кожановский, В. М. Макаревич (зам. гл. ред.), В. А. Попов, П. И. Пучков (зам. гл. ред.), Г. Ю. Ситнянский. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. — 928 с.: ил.; 27 см. — ISBN 5-85270-155-6

Отрывок, характеризующий Канадцы

– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.


Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.


В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.