Оборона Хельской косы

Оборона Хельской косы
Основной конфликт: Вторжение германских войск в Польшу
Хельская коса: вид со спутника Landsat в 2000 году
Дата	9 сентября — 1 октября 1939 года
Место	Хельская коса, Польша
Итог	Победа Германии
Противники
Нацистская Германия Польша
Командующие
неизвестно Влодзимеж Штейер
Силы сторон
неизвестно 3000 человек 46 орудий
Потери
Люфтваффе: от 46 до 53 самолётов Вермахт: неизвестно неизвестно

Оборона Хельской косы — одно из наиболее продолжительных сражений Польской кампании Второй мировой войны.

Около 3000 военнослужащих Хельского укреплённого района под командованием капитана 1 ранга («командора», польск. komandor) Влодзимежа Штейера (польск. Włodzimierz Steyer) обороняли военно-морскую базу польского флота Хель против немецких войск с 9 сентября до 2 октября 1939 года.

До войны

С 1928 года город Хель являлся польским военным портом, в то время как северная часть косы с начала 1920-х годов находилась под управлением польской армии. В 1936 году эта территория официально получила название «Укреплённый район Хель» (польск. Rejon Umocniony Hel), вошедший в состав Группы обороны Побережья (польск. Grupa Obrony Wybrzeża); здесь было размещено около 3000 военнослужащих. Система обороны базы включала в себя 4 орудия «Бофорс» калибра 152,4 мм (батарея № 31 имени Г. Ласковского), две батареи каждая из двух орудий калибра 105 мм (№ 32 и № 33), четыре противокорабельных и противовоздушных батареи из двух орудий калибра 75 мм каждая (№ 21, № 41, № 42, № 43), две батареи ПВО из двух орудий калибра 75 мм каждая (№ 22, № 23), одну батарею ПВО из восьми 40-мм орудий (№ 24), а также два 120-см рефлектора.

Оборонять Хель должен был 4 батальон «Хель» Корпуса охраны границы. Планом обороны предусматривалась в первую очередь защита портов (Хеля и Гдыни), а также действия на немецких коммуникациях между Восточной Пруссией и остальной территорией Германии. Для предотвращения высадки противника вокруг Хельской косы должны были занять позиции подводные лодки (План «Ворек»).

Оборона

С первого дня войны (1 сентября) Хель подвергалась авиаударам. В течение первой недели боевых действий немцы вынудили части польской армии «Поможе» (польск. Armia «Pomorze») отступить из «Польского коридора» и с 9 сентября приступили к осаде укреплённого района. К 20 сентября, после разгрома армии «Поможе» в Тухольских лесах и капитуляции остальных польских гарнизонов побережья (Вестерплатте, Гдыня), Хель осталась единственным очагом сопротивления в этом районе.

Действия на море

Оборона косы Хель была тесно связана с действиями польского флота. Ещё до начала боевых действий три эсминца из состава польского флота («Бужа», «Блыскавица», «Гром») перешли в Англию (т. н. план «Пекин»). Таким образом, к 1 сентября 1939 года на базе Хель находились 1 эсминец («Вихер») и 1 минный заградитель («Грыф»), 5 подводных лодок («Вилк», «Жбик», «Рысь», «Сеп», «Ожел»), а также несколько более мелких кораблей. Германский флот, имевший на Балтике 2 старых линейных корабля («Шлезвиг — Гольштейн» и «Шлезиен»), три лёгких крейсера («Кёльн», «Нюрнберг», «Лейпциг»), 9 эсминцев, 7 подводных лодок, а также ряд более мелких кораблей, обладал столь подавляющим превосходством, что 2 сентября немцы даже отвели оказавшиеся лишними лёгкие крейсера на запад.

Боевые действия для польского флота, оставшегося на Балтике, начались уже 1 сентября атаками немецких самолётов. Несмотря на это, флот приступил к действиям согласно довоенным планам обороны: подводные лодки заняли сектора патрулирования согласно плану «Ворек», а надводные суда отошли в гавань Хеля. В течение следующего дня германская авиация продолжала интенсивные бомбовые удары как по кораблям, так и по наземным целям. Больших результатов они, однако, не достигли, а утром 3 сентября защитники Хеля в ходе артиллерийской дуэли повредили германский эсминец «Леберехт Маасс». Однако в середине того же дня «Грыф» и «Вихер» были потоплены в гавани Хеля в результате четырёх налётов германской авиации. Экипажи обоих кораблей перешли на сушу; с «Грыфа» удалось снять три 120-мм орудия «Бофорс», составивших батарею береговой обороны № 34.

Особое значение в обороне Хельской косы имела постановка мин. Даже потеряв свои наиболее крупные корабли, поляки продолжали попытки выставлять минные поля на подступах к Хелю, а также поддерживали свои войска огнём с моря. Так, ночью 6 сентября три польских тральщика выставили близ Данцига до 60 мин; 12 сентября они поддержали своими орудиями защитников Оксивского острова. В ночь на 14 сентября ими вновь было выставлено минное поле, а утром был проведён обстрел вражеских позиций. Однако в полдень того же дня в результате налёта авиации противника польский флот потерял два тральщика; оставшиеся корабли были повреждены и до падения Хеля использовались в качестве батарей зенитных орудий.

Использовались для постановки мин и подводные лодки (на одной из них 1 октября подорвался немецкий тральщик М-85). Кроме того, они провели несколько неудачных атак на немецкие суда в Данцигской бухте. 14 сентября им был отдан приказ прорываться в Великобританию или Швецию. Двум подводным лодкам («Вилк» и «Ожел») удалось прорваться через Датские проливы, и в дальнейшем они воевали в составе британского флота; ещё три («Рысь», «Сеп», «Жбик») были интернированы в шведских портах. 1 октября, перед самым падением Хели, из порта смог уйти сторожевой катер «Баторий». Ему удалось достичь Швеции, где он и был интернирован.

В обороне Хельской косы участвовала и польская морская авиация. Несколько гидросамолётов «Lublin R-XIII/hydro» проводили разведку, а один из них в ночь на 8 сентября даже совершил налёт на Данциг. Все эти самолёты были уничтожены на земле германской авиацией 8 сентября.

Германские корабли, в том числе старые линкоры «Шлезвиг — Гольштейн» и «Силезия», обстреливали полуостров с 18 сентября, однако без особого успеха. 25 сентября они вступили в артиллерийскую дуэль с батареей имени Ласковского (командир З. Пшибышевский); не достигнув успеха, немцы отступили. 27 сентября в ходе ещё одной такой дуэли «Шлезвиг-Гольштейн» получил небольшие повреждения от попадания 152,4-мм снаряда. Батареи ПВО укреплённого района оказались намного более эффективными, сбив во время сражения, по разным данным, от 46 до 53 самолётов противника.

Оборона на суше

12 сентября немецкие войска захватили Гдыню (за исключением Оксивского острова, где сопротивление продолжалось до 19 сентября); прорвав оборону поляков, они вышли к Балтийскому морю у Пуцка. В результате оборонявшиеся на Хельской косе польские части оказались отрезаны от остальных очагов сопротивления на побережье. Помимо бойцов 4-го батальона «Хель» Корпуса пограничной охраны, на косу отошли и военнослужащие других частей, оборонявших побережье, — например, военнослужащие морского авиадивизиона из-под Пуцка, лишившиеся своих самолётов.

Завязнув в польской обороне, немцы были вынуждены подтянуть для огневой поддержки полевую артиллерию, а также бронепоезд. 25 сентября, после того как немцы захватили деревню Халупы (ныне входит в состав города Владыславово), польские военные инженеры подорвали на самом узком месте Хельской косы боеголовки торпед, отделив её таким образом от материка. Кроме того, эти же боеголовки использовались в качестве импровизированных мин.

30 сентября, проведя массированный артиллерийский обстрел, немецкие войска перешли в наступление на перешейке, соединявшем порт Хеля с сушей, и прорвали польский фронт. На следующий день, 1 октября, противник подошёл к Кутнице (таким образом, в его руках оказалось около трети косы) и начал подготовку к окончательному штурму. Принимая во внимание нехватку боеприпасов и отсутствие надежды на помощь, командующий польским военно-морским флотом контр-адмирал Юзеф Унруг отдал приказ сложить оружие; акт о капитуляции Хеля был подписан в сопотском «Гранд-отеле». 2 октября Хельскую косу заняли германские части. После этого единственной группировкой польских войск, оказывавшей организованное сопротивление немцам, осталась отдельная оперативная группа «Полесье», окончательно капитулировавшая под Коцком только к 6 октября 1939 года.

Литература

• Тарас Д. А. Операция «Weiss»: Разгром Польши в сентябре 1939 г. — Мн.: Харвест, 2003. — 256 с илл. ISBN 985-13-1217-7
• Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918—1939 гг. — М.: Вече, 2001. — 464 с, илл. ISBN 5-7838-0951-9
• [wartime.narod.ru/navy39.html О боевых действиях польского флота]
• Грановский Е., Морозов М., Дашьян А. [wunderwaffe.narod.ru/WeaponBook/Germ_DD_1/06.htm Германские эсминцы в бою: Действия эскадренных миноносцев ВМФ Германии в 1939—1945 гг.] — о действиях немецкого флота

Отрывок, характеризующий Оборона Хельской косы

– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.