Русский язык в США

Русский язык в США входит в десятку самых широко используемых в стране языков. Распространение его по стране происходило в результате нескольких волн эмиграции из стран бывшего СССР и России. Большинство русскоговорящих жителей США на начало XXI века составляют так называемые русские евреи. В соответствии с переписью населения США 2000 года, число русскоговорящих составило 706 242 человека, что вывело русский язык на 10-е место по распространённости в стране.

История

Русский язык в США
<center>Год	<center>Носителей языка
1910	▬ 57 926
1920	▲ 392 049
1930	▼ 315 721
1940	▲ 356 940
1960	▼ 276 834
1970	▼ 149 277
1980	▲ 173 226
1990	▲ 241 798
2000	▲ 706 242
1910—1970 годы: только иммигранты

Первые русские, оказавшиеся на американской земле, были исследователями, достигшими Аляски в 1648 году. Более чем 200 лет спустя, в 1867 году Аляска была продана Соединённым Штатам царём Александром II. Многие русские поселенцы вернулись в Россию, но некоторое количество из них осталось. В 1882 году в США насчитывалось 16 918 русскоговорящих жителей, и их число постепенно увеличивалось до 387 416 в 1899 году.

В конце девятнадцатого и начале двадцатого веков в США иммигрировали многие российские евреи, спасаясь от преследований на родине. Хотя основным языком этой группы был идиш, большая часть из них владела и русским.

Следующей большой волной стала белая эмиграция — миллионы россиян покинули Россию после революции 1917 года и в ходе последовавшей за ней гражданской войны. В 1920 году перепись населения США выявила 392 049 граждан Соединённых Штатов, родившихся в России, при том, что десятью годами раньше статистика насчитывала только 57 926 родившихся в России американцев.

В 1930-е и 1940-е годы темпы русской эмиграции резко сократились в связи с ограничениями прав на выезд из страны, введёнными в СССР сталинскими властями. В этот период основную массу эмигрантов из Советского Союза начали составлять так называемые «невозвращенцы». Служба иммиграции и натурализации США насчитала 14 016 русских иммигрантов, въехавших в страну с 1930 по 1944 год.

Всплеск эмиграции произошёл по окончании Второй мировой войны, когда в США оказались многие «перемещённые лица» из числа бывших военнопленных, узников концлагерей, «остарбайтеров» или коллаборационистов. После этого с конца 1940-х годов эмиграция вновь стихает.

Затишье сменилось новой массовой эмиграцией в 1970-е годы. Эта волна состояла в основном (около 80%) из советских евреев, с трудом, но получавших право на выезд из СССР в Израиль. Поскольку ограничений на въезд этих людей в США практически не существовало, многие воспользовались этой возможностью.

После распада СССР количество русскоговорящих иммигрантов в США из России и стран СНГ увеличилось особенно заметно и ограничивается лишь визовой политикой и законодательством самих США.

Распространение

Русскоговорящие жители США сконцентрированы в основном в крупных городах. Наибольшее их количество сосредоточено на территории Нью-Йоркской агломерации. Настоящим домом стал для крупнейшей русскоговорящей общины в Соединённых Штатах Бруклин, в особенности его район Брайтон-Бич, получивший прозвище «Маленькая Одесса».

В Калифорнии, по состоянию на 2000 год, самая высокая плотность русскоговорящих жителей (21 % общей численности населения) отмечена в местностях, входящих в агломерацию Лос-Анджелеса — Уэст-Голливуд и Голливуд-Хиллс.

Образование

В 1974 году при финансовой поддержке Информационного агентства США (USIA) был создан Американский совет преподавателей русского языка и литературы (АСПРЯЛ) — профессиональная организация университетских преподавателей и школьных учителей русского языка. Цель Совета — способствовать развитию научной работы и преподавания русского языка, совершенствовать обеспечение учебными материалами и укреплять контакты между специалистами. Совет организует целый ряд мероприятий как в США, так и в России.

Как правило, уровень образования русскоговорящих американцев превосходит средний по стране. 92% имеют среднее образование, 51% — высшее (не ниже бакалавра). По данным Бюро переписи населения США за 2007 год, 75% русскоговорящих американцев «хорошо» или «очень хорошо» владеют английским языком.

Русскоговорящая диаспора, в отличие от других иммигрантских сообществ (таких как китайское или корейское), не располагает большим количеством школ с обучением на родном языке. Как результат, многие носители языка вынуждены изучать его в колледжах как иностранный. Это зачастую приводит к появлению в иммигрантском сообществе своеобразных замкнутых языковых форм, вполне приемлемых внутри него, но считающихся ошибочными в традиционном русском языке.

Среди американцев, для которых русский язык не является родным, интерес к его изучению меняется во времени волнообразно. Пик этого интереса приходится на 1989—1991 годы. К примеру, в 1980 году в США русский язык изучали 24 000 человек, а в 1990/1991 учебном году — 45 000). Пройдя затем определённый спад, этот интерес постепенно начал восстанавливаться в начале 2000-х годов.

Согласно данным Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, по состоянию на 2004 год в США:

Число владеющих русским языком, человек	3 500 000
Количество средних образовательных учреждений, в которых изучается русский язык	более 100
Число учащихся, человек	6500
Количество вузов, в которых изучается русский язык	178
Число студентов, человек	27 000

В мае 2012 года газета «Известия» сообщила об одобрении отделом образования при городском совете штата Нью-Йорк организации первой в истории Манхэттена русско-американской школы.

Средства массовой информации

Газеты

Первой русскоязычной газетой в Соединённых Штатах стала «Свобода», выходившая в 1867—1871 годах. На английском языке она была известна под названием Alaska Herald. Позднее, вплоть до 1940 года, появлялись десятки новых русских газет, но срок их жизни был недолгим.

В 1950-е годы, во времена начала и развития холодной войны, русская эмиграция и издаваемая ей периодическая печать зачастую рассматривались как одно из средств пропагандистского воздействия Запада на СССР. В этой роли выступали чаще всего старейшие русскоязычные газеты в Америке — «Новое русское слово» и «Россiя». По словам исследователя Т. С. Шугайло:

Эти издания отражали идейное настроение широких слоев русской диаспоры в США, остро реагировали на любые изменения на международной арене и знакомили русское население в США с проблемами, существующими в Советском Союзе.

— Шугайло Т. С.

Интересно отметить, что в ряде этих изданий даже через десятки лет после принятия в 1918 году реформы русской орфографии по-прежнему использовалась дореформенная орфография. Газета «Новое русское слово», выходившая с 1910 года, была старейшей ежедневной русскоязычной газетой в США до 2009 года, когда она стала еженедельной. В ноябре 2010 года, в год 100-летнего юбилея, редакция объявила о приостановке выпуска газеты. По версии издателя Валерия Вайнберга — в связи с обратной реорганизацией издания в ежедневник. По другой версии — в связи с финансовым крахом.

В 2011 году в Нью-Йорке начала издаваться газета «Репортёр». Выходящий с 1980 года «Вечерний Нью-Йорк» рассчитан на аудиторию Большого Нью-Йорка, на западном побережье также с 1980 года выходит «Панорама», регионом распространения которой является территория Большого Лос-Анджелеса. Публикуются также «В новом свете», распространяющаяся по всей стране и содержащая в основном международные новости, и «Еврейский мир», нацеленный большей частью на русскоговорящих евреев. Крупнейшей в США на русском языке является еженедельная газета «Русская реклама», основанная в 1993 году в Бруклине, с тиражом более 100 000 экземпляров, представляющая собой сборник рекламных объявлений.

Телевидение

В США на русском языке ведут телетрансляции несколько компаний: «НТВ Мир», Первый канал, «Русский мир», «РТР-Планета», СТС International, RTVi, «До///дь», TVCI, «Израиль плюс».

Радио

Русскоязычное вещание осуществляют как радиокомпании, охватывающие всю территорию Северной Америки (Маяк» и «Радио Балтика»), так и местные радиостанции: WSNR в Нью-Йорке и New Life Radio в Чикаго. Множество других доступны в сети Интернет.

Галерея

• Русскоязычные вывески в Бруклине
• Brighton Cell Phones.jpg
• Storefront of NY Central Pharmacy.jpg
• Брайтон - это не только Одесса.JPG
• Магазинчики на Brighton Beach Ave.JPG
• Brighton Beach Cafe.jpg

См. также

• Русскоязычная диаспора в США

Литература

• Potowski Kim. Language diversity in the USA. — New York: Cambridge University Press, 2010. — ISBN 9780521768528.
• Reagan Timothy G. Language, Education, and Ideology: Mapping the Linguistic Landscape of U.S. Schools. — Westport, CT: Greenwood Publishing Group, 2002. — ISBN 0-89789-752-8.
• Isurin Ludmila. Russian Diaspora Culture, Identity, and Language Change.. — Berlin: Walter de Gruyter, Inc., 2011. — ISBN 9781934078457.
• Шугайло Т. С. [www.ojkum.ru/arc/lib/2010_04_03.pdf Антисоветская пропаганда в русских эмигрантских изданиях в 1950-е годы (на примере газет «Россия» и «Новое русское слово»)] // Ойкумена. Регионоведческие исследования. — 2010. — Вып. 4. — С. 24—37.

Отрывок, характеризующий Русский язык в США

– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.