Эскадренные миноносцы типа 1934A
Эскадренные миноносцы типа 1934А — тип эскадренных миноносцев, состоявший на вооружении кригсмарине во второй половине 1930-х — первой половине 1940-х годов.
Всего было построено 12 кораблей этого типа. При закладке корабли получили традиционные для германского флота обозначения (Z от немецкого «Zerstorer» — эсминец), но уже в ходе строительства им были присвоены имена в честь морских командиров времён Первой мировой войны. За пределами Германии эсминцы типов 1934 и 1934А известны по названию головного корабля как корабли типа «Леберехт Маасс». В официальных документах немецкого флота для них применялись только именные названия.
Содержание
Конструкция
Архитектурный облик
Корпуса эсминцев — без седловатости, с большим удлинением: отношение длины к ширине составляло более 10,5. Примерно 40 % длины корпуса занимал полубак. Толщина бортовой обшивки составляла 6—11 мм, а палубной 13 мм, что позволяло ей противостоять пулеметному обстрелу с воздуха. На эсминцах применялась поперечная система набора корпуса. Форштевень был почти вертикальным, наверху слегка скругленным, корма — транцевая, закругленная, с характерные для немецких кораблей тоннельным образованием в подводной части.
Энергетическая установка
Главная энергетическая установка
Главная энергетическая установка включала в себя шесть трехколлекторных котлов с горизонтальными пароперегревателями и подогревателями воздуха, но без экономайзеров в трех котельных отделениях, и шесть паровых турбин. Три турбины (высокого, среднего и низкого давления) и общий редуктор составляли турбозубчатый агрегат. Такая компоновка вызвала необходимость паразитных шестерён для ТВД и ТСД, что увеличило габариты и вес энергетической установки.
Рабочее давление пара — 110 атм., температура — 510 °C.
Электропитание
Электричество вырабатывали два турбогенератора марки AEG мощностью по 200 кВт. Были так же два дизель-генератора по 60 кВт и один — 30 кВт. Напряжение сети 220 V.
Дальность плавания и скорость хода
Проектная мощность составляла 70 000 л. с. при частоте вращения 475 об/мин, что должно было обеспечить скорость хода (при нормальной нагрузке) в 38 узлов (реальная скорость в боевой обстановке была порядка 36,5 узлов).
Запас топлива хранился в топливных танках, вмещавших 670—770 тонн мазута, что должно было обеспечить дальность плавания 4400 миль 19-узловым ходом. Фактические показатели дальности плавания составили 35—45 % от проектных (расхода топлива на полном ходу превышал расчётный на 3,3 %, на экономическом — более чем на 46 %).
Гребные винты имели диаметр 3,25 м .
Мореходность
Высота надводного борта по форштевню не превышала 5 м, что вместе с небольшим развалом носовых шпангоутов и неудачной формой якорных клюзов приводило к большому брызгообразованию и заливаемости.
Вооружение
Главный калибр эсминцев типов «Маас» и «Рёдер» состоял из пяти 127-мм орудий SK С/34. Реальный калибр орудия С/34 составлял 128 мм, длина ствола — 45 калибров. Оно имело лейнированный ствол с вертикальным скользящим затвором, гидравлический откатный механизм и два пружинных накатника. Дальность стрельбы 28 кг снарядом достигала 94 кбт(17 400 м). Живучесть ствола 1950 выстрелов[2].
Зенитное вооружение
20-мм автоматами С/30 2 cm (морской вариант 2 cm FlaK 30) в годы войны вооружались практически все корабли Кригсмарине. По сравнению со знаменитым «Эрликоном», немецкий автомат обладал большей массой снаряда, дальностью стрельбы и досягаемостью по высоте, но уступал в скорострельности. Последняя на практике ограничивалась 120 выстрелами в минуту из-за неудачной конструкции затвора и ёмкости магазина (20 патронов), что заставляло делать частые паузы в стрельбе для перезарядки. Феноменальной была живучесть ствола, достигавшая 20 тыс. выстрелов! Впоследствии была разработана улучшенная модель С/38 (морской вариант 2 cm FlaK 38), магазин которой вмещал 40 патронов, а практическую скорострельность удалось довести до 220 выстр./мин[2] (практическая скорострельность Эрликон-SS (1942 год) составляла 250—320 выстр./мин[3]).
Торпедное вооружение
Торпедное вооружение включало в себя два 533-мм четырёхтрубных торпедных аппарата которые приводились в действие вручную или дистанционно с мостика при помощи силового привода с гидравлическим двигателем. Торпеды G7a состоявшие на вооружении с 1938 года имели максимальную дальность 8000 м ходом 40 узлов. Боеголовка содержала 280 кг ТГА (тротил, гексоген, алюминий) или гексанита. Торпеда могла снабжаться контактным или магнитным взрывателем, однако в начале войны оба работали крайне ненадежно.
Список эсминцев типа
Напишите отзыв о статье "Эскадренные миноносцы типа 1934A"
Ссылки
Литература
- Патянин С. В., Морозов М. Э. Немецкие эсминцы Второй мировой. Демоны морских сражений. — М.: Коллекция, Яуза, Эксмо, 2007. — 160 с. — (Арсенал коллекция). — 4000 экз. — ISBN 978-5-699-24368-6.
- Патянин С. В., Корабли Второй мировой войны. ВМС Германии. Часть 1. М.: Моделист-Конструктор, 2005
| ||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Эскадренные миноносцы типа 1934A
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
