Нижние Лихоборы
| Нижние Лихоборы | |
| История | |
|---|---|
| Первое упоминание | |
| В составе Москвы с | |
| Статус на момент включения |
деревня |
| Другие названия |
Топорково |
| Расположение | |
| Округа | |
| Районы | |
| Станции метро | |
| Координаты |
55°50′48″ с. ш. 37°34′00″ в. д. / 55.8467° с. ш. 37.5667° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.8467&mlon=37.5667&zoom=18 (O)] (Я) |
Нижние Лихоборы — бывшая деревня, вошедшая в состав Москвы в 1927 году. Располагалась на правом берегу реки Лихоборки напротив деревни Верхние Лихоборы, по обеим сторонам Дмитровского шоссе.
История
К. А. Аверьянов ведёт историю деревни Нижние Лихоборы от села Топорково, располагавшегося немного западнее, около современной Большой Академической улицы. Село впервые упоминается в 1560 году как владение князя Шуйского, но может быть связано с родом служилых людей XV века Топорковых. В селе находилась деревянная церковь Михаила Архангела. В 1593 году Топорково было передано Богоявленскому монастырю, к 1646 г. перешло во владение к князю Шаховскому, а в 1652 году стало присёлком села Владыкино во владении патриарха Никона.[1]
Между 1704 и 1711 годом крестьянские дворы были перенесены восточнее, к Дмитровской дороге, и после этого в документах Топорково не встречается, но начинают упоминаться Лихоборы, а к концу XVIII века закрепляется название Нижние Лихоборы в противопоставление Верхним Лихоборам на другом берегу реки Лихоборки. При Петре I деревня перешла к Синодальному ведомству, а в 1738 году — в ведение Государственной коллегии экономии. В 1812 году деревню разграбили наполеоновские войска, но в скором времени селение восстановилось.[1]
В 1838 году около деревни был построен мост Дмитровской дороги через Лихоборку, а не позже, чем в 1884 году рядом с мостом была возведена каменная часовня Архангела Михаила. В 1851 году между деревней и принадлежащими ей земельными угодиями прошла Николаевская железная дорога, а в начале XX века через селение была проложена Окружная железная дорога.[1]
Нижние Лихоборы вошли в состав Москвы в 1927 году с установлением границы города по Лихоборке. Последние деревенские дома и часовня были снесены в ходе реконструкции 1950-х — 1960-х годов. Название осталось в наименовании пяти Нижнелихоборских проездов; до наших дней сохранились только 1-й и 3-й Нижнелихоборские проезды.[2][1]
Население
| Год | Жителей | Дворов |
|---|---|---|
| Топорково[1] | ||
| 1623 | 1 | |
| 1646 | 5 (муж.) | 2 |
| 1678 | 38 | 11 |
| 1704 | 18 | |
| (Нижние) Лихоборы[1] | ||
| 1719 | 77 (муж.) | 21 |
| 1762 | 150 | |
| 1800 | 39 | |
| 1816 | 28 | |
| 1857 | 26 | |
| 1884 | 217 | 32 |
| 1927 | 382 | 64 |
Напишите отзыв о статье "Нижние Лихоборы"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 История московских районов. Энциклопедия / Под ред. К. А. Аверьянова. — М.: АСТ, 2005. — С. 321—369.
- ↑ [www.timmun.ru/munobraz/lihobor.php 1-й и 3-й Нижнелихоборские проезды](недоступная ссылка — история). Муниципалитет Тимирязевский г. Москвы. Проверено 15 февраля 2010. [www.webcitation.org/66wtORMDL Архивировано из первоисточника 15 апреля 2012].
|
Это заготовка статьи о Москве. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Нижние Лихоборы
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
