Один франк (Франция)

Один франк (фр. Un franc) — номинал денежных знаков французского франка, выпускавшийся с 1803 по 2001 год в виде монет, банкнот, а также различных денежных суррогатов.

Монеты

Чеканка серебряных монет в один франк начата в 1803 году (11 году республиканского календаря), в период консульства Наполеона. Рисунок монеты выполнил Пьер-Жозеф Тиолье. Год чеканки обозначен годом республиканского календаря, в 11-м году — римскими цифрами («XI»), в 12-м году — европеизированными арабскими («12»). На аверсе с портретом Наполеона надпись — «Бонапарт первый консул».

После провозглашения Наполеона императором надпись на аверсе была изменена на «Наполеон император». На реверсе год чеканки продолжал обозначаться годом республиканского календаря, осталась и надпись «Французская Республика». С 1806 года применение республиканского календаря для обозначения года чеканки прекращено. В 1807 году небольшим тиражом были выпущены монеты с видоизменённым портретом Наполеона, который из-за вьющихся волос получил название «голова негра» (фр. Tête de nègre). В том же, 1807 году, аверс вновь был видоизменён, на портрет Наполеона добавлен лавровый венок. В 1809 году надпись на реверсе была заменена на «Французская Империя», чеканка монет этого типа продолжалась до 1814 года.

В 1816 году, при Людовике XVIII, тип монет изменился. Рисунок новой монеты выполнил Огюст-Франсуа Мишо. При Карле X чеканка монет этого типа была продолжена, изменился только аверс (портрет короля и легенда).

В 1831 году начата чеканка монет короля Луи-Филиппа. Рисунок новых монет выполнил Жозеф-Франсуа Домар. В 1832 году на портрет короля был добавлен венок (тип «Tête laurée»).

В 1849 году, после провозглашения Второй республики, тип монет вновь был изменён. Новый тип «Церера» разработал Эжен-Андре Удине. В 1852 году вместо Цереры на аверсе появился портрет президента Луи-Наполеона Бонапарта, рисунок монеты разработал Жан-Жак Барр.

В 1853 году, после провозглашения Второй империи чеканка монет этого типа была продолжена, но была изменена легенда на аверсе и реверсе — «Французская Империя» вместо «Французская Республика» и «Император Наполеон III» вместо «Луи-Наполеон Бонапарт». В 1866 году тип монеты был изменён (тип Tête laurée), на портрете императора появился венок, а на реверсе — герб империи. Одновременно была снижена и проба серебра — с 900 до 835, что было предусмотрено условиями Латинского монетного союза. Рисунок новой монеты также выполнил Жан-Жак Барр.

В 1871 году, в период Третьей республики, была возобновлена чеканка монет типа «Церера», при этом была оставлена сниженная при Наполеоне III 835-я проба. В 1898 году начата чеканка монет нового типа — «Сеятельница», рисунок которого выполнил Оскар Роти. Чеканка монет этого типа продолжалась до 1920 года.

С 1866 года 835-я проба серебряной однофранковой монеты оставалась неизменной. С началом Первой мировой войны высокопробные золотые и серебряные монеты исчезли из обращения. Продолжая выполнять условия фактически распавшегося с началом войны Латинского монетного союза, Франция продолжала чеканить серебряные монеты. Несмотря на то, что монеты в один франк в 1914—1920 годах чеканились большими тиражами, чем до войны, в обращении эти монеты практически не участвовали, подвергаясь тезаврации. «Разменный голод» вызвал появление большого количества различных суррогатов. В 1920 году был начат выпуск монет в 1 франк из алюминиевой бронзы, которые чеканились до 1927 года. Официально выпущенные как боны Коммерческой палаты Франции, фактически они обращались как общегосударственные монеты, а так как формально они не были выпущены в обращение государством, они могли не соответствовать требованиям Латинского монетного союза. Рисунок этих монет выполнил Жозеф-Франсуа Домар.

В 1927 году Латинский монетный союз был официально распущен. В 1931 году возобновлена чеканка общегосударственных монет в 1 франк. Рисунок новых монет, чеканившихся из алюминиевой бронзы, выполнил Пьер-Александр Морлон. В 1940 году Франция, Франция во Второй мировой войне, потерпев поражение, была оккупирована. Было образовано марионеточное Французское государство, под контроль которого перешёл Банк Франции, продолживший эмиссию французского франка, который обращался параллельно с выпускавшейся оккупационными властями оккупационной рейхсмаркой по принудительному курсу: 1 оккупационная рейхсмарка = 20 франков. В 1941 году был изменён металл монеты в один франк, вместо алюминиевой бронзы — алюминий, тип монеты («Морлон») остался без изменений.

В 1942—1944 годах выпускались монеты, на которых республиканская символика была заменена символом Французского государства — франциской.

В 1943 году в Алжире, находящемся под контролем правительства Сражающейся Франции, небольшим тиражом были отчеканены цинковые и алюминиевые монеты в один франк. Штемпеля изготовил гравёр Грациани, копировавший для этих монет тип «Морлон».

В 1944 году, после освобождения большей части Франции, была возобновлена чеканка алюминиевых монет типа «Морлон» с республиканккой символикой.

В январе 1960 года была проведена денежная реформа, введён «новый франк», равный 100 старым. Пробные монеты были изготовлены в 1959 году, а в 1960 году начат выпуск никелевых монет в один франк. Для новой монеты был выбран тип «Сеятельница», выполненный по рисунку Оскара Роти и использовавшийся ранее на монетах с 1898 по 1920 годы. С 1988 года периодически выпускались никелевые памятные монеты, а также памятные монеты из драгоценных металлов. Последние монеты этого номинала выпущены в 2001 году.

Стандартные монеты

Изображение		Диаметр, мм	Толщина, мм	Масса, г	Металл	Гурт	Годы чеканки	Примечания
Наполеон (первый консул)
		23		5	Серебро 900		XI, 12	Монетные дворы — Париж (A), Страсбург (BB), Лион (D), Женева (G), Ла-Рошель (H), Лимож (I), Бордо (K), Байонна (L), Тулуза (M), Марсель (MA), Перпиньян (Q), Нант (T), Турин (U), Лилль (W). Тираж — 2 914 938
Наполеон I (император)
		23		5	Серебро 900		12—14	«Французская Республика». Монетные дворы — Париж (A), Страсбург (BB), Руан (B), Лион (D), Пуатье (G), Ла-Рошель (H), Лимож (I), Бордо (K), Байонна (L), Тулуза (M), Марсель (MA), Перпиньян (Q), Нант (T), Турин (U), Лилль (W). Тираж — 5 011 317
		23		5	Серебро 900		1806—1807	«Французская Республика». Монетные дворы — Париж (A), Руан (B), Ла-Рошель (H), Лимож (I), Бордо (K), Байонна (L), Тулуза (M), Марсель (MA), Перпиньян (Q), Турин (U), Лилль (W). Тираж — 1 430 043
		23		5	Серебро 900		1807	«Французская Республика», тип «Tête de nègre». Монетный двор — Париж (A). Тираж — 99 507
		23		5	Серебро 900		1807, 1808	«Французская Республика», портрет с лавровым венком. Монетные дворы — Париж (A), Руан (B), Страсбург (BB), Лион (D), Ла-Рошель (H), Лимож (I), Бордо (K), Байонна (L), Тулуза (M), Марсель (MA), Перпиньян (Q), Нант (T), Турин (U), Лилль (W). Тираж — 11 869 607
		23		5	Серебро 900		1809—1814	«Французская Империя». Монетные дворы — Париж (A), Руан (B), Страсбург (BB), Генуя (CL), Лион (D), Ла-Рошель (H), Лимож (I), Бордо (K), Байонна (L), Тулуза (M), Марсель (MA), Перпиньян (Q), Рим (R), Нант (T), Турин (U), Лилль (W), Утрехт (флаг). Тираж — 10 035 728
Людовик XVIII
		23		5	Серебро 900		1816—1824	Монетные дворы — Париж (A), Руан (B), Лион (D), Ла-Рошель (H), Лимож (I), Бордо (K), Байонна (L), Тулуза (M), Марсель (MA), Нант (T), Перпиньян (Q), Лилль (W). Тираж — 4 338 619
Карл X
		23		5	Серебро 900		1825—1830	Монетные дворы — Париж (A), Руан (B), Страсбург (BB)), Лион (D), Лимож (I), Ла-Рошель (H), Бордо (K), Байонна (L), Тулуза (M), Марсель (MA), Перпиньян (Q), Нант (T), Лилль (W). Тираж — 5 280 808
Луи-Филипп I
		23		5	Серебро 900	ребристый	1831	Монетные дворы — Париж (A), Руан (B), Страсбург (BB), Лион (D), Ла-Рошель (H), Лимож (I), Бордо (K), Байонна (L), Тулуза (M), Перпиньян (Q), Нант (T), Лилль (W). Тираж — 1 401 724
		23		5	Серебро 900	ребристый	1832—1848	Портрет с лавровым венком. Монетные дворы — Париж (A), Руан (B), Страсбург (BB), Лион (D), Ла-Рошель (H), Лимож (I), Бордо (K), Байонна (L), Тулуза (M), Марсель (MA), Перпиньян (Q), Нант (T), Лилль (W). Тираж — 18 124 257
Вторая республика
		23		5	Серебро 900	ребристый	1849—1851	Тип «Церера». Монетные дворы — Париж (A), Страсбург (BB), Бордо (K). Тираж — 3 248 488
		23		5	Серебро 900	ребристый	1852	Портрет Луи-Наполеона. Париж (A). Тираж — 1 015 084
Вторая империя (Наполеон III)
		23		5	Серебро 900	ребристый	1854—1863	Монетные дворы — Париж (A), Страсбург (BB), Лион (D). Тираж — 25 946 691
		23		5	Серебро 835	ребристый	1866—1870	Портрет с лавровым венком. Монетные дворы — Париж (A), Страсбург (BB), Бордо (K). Тираж — 82 744 251
Третья республика, Режим Виши, Временное правительство, Четвёртая республика
		23		5	Серебро 835	ребристый	1871—1873, 1878, 1881, 1887—1889, 1894, 1895	Тип «Церера». Монетные дворы — Париж (A), Бордо (K). Тираж — 33 554 892
		23		5	Серебро 835	ребристый	1898—1920	Тип «Сеятельница». Монетные дворы — Париж, Кастельсарразен (C). Тираж — 434 871 373
		23		4,09	Алюминиевая бронза	ребристый	1920—1927	Бон Коммерческой палаты Франции. Тираж — 444 275 216
		23		4	Алюминиевая бронза	гладкий	1931—1941	Тип «Морлон». Монетные дворы — Париж. Тираж — 312 581 669
		23		1,5	Алюминий	гладкий	1941, 1943—1950, 1957—1959	Тип «Морлон». Монетные дворы — Париж, Бомон-ле-Роже (B), Кастельсарразен (C). Тираж — 744 394 415. Имеются две разновидности: «Morlon Lourde» (1941) и «Morlon Légère» (1941—1959)
		23		1,5	Алюминий	гладкий	1942—1944	Французское Государство. Монетные дворы — Париж, Бомон-ле-Роже (B). Тираж — 587 484 618. Имеются разновидности — меньшая толщина и вес (1,28 г), отличия в деталях аверса и реверса.
		23		4	Цинк	гладкий	1943	Тип «Грациани». Монетный двор — Алжир. Тираж — 17 200
		23			Алюминий	гладкий	1943	Тип «Грациани». Монетный двор — Алжир. Тираж — 4 400
Пятая республика
		24		6	Никель	ребристый	1959—1962, 1964—2001	Тип «Сеятельница». Монетный двор — Париж. Тираж — 1 978 355 028

Памятные монеты

Изображение		Диаметр, мм	Толщина, мм	Масса, г	Металл	Гурт	Годы чеканки	Примечания
		24		6	Никель	ребристый	1988	30 лет Пятой республике. Монетный двор — Париж. Тираж — 49 918 861
		24		6	Никель	ребристый	1989	200 лет Генеральным штатам. Монетный двор — Париж. Тираж — 5 013 861
		24		6	Никель	ребристый	1992	200 лет Французской Республике. Монетный двор — Париж. Тираж — 30 001 883
		24		6	Никель	ребристый	1995	200 лет Институту Франции. Монетный двор — Париж. Тираж — 4 977 861
		24		6	Никель	ребристый	1996	100 лет со дня рождения Жака Рюэфа. Монетный двор — Париж. Тираж — 2 980 363

Памятные монеты из драгоценных металлов

Изображение		Диаметр, мм	Толщина, мм	Масса, г	Металл	Гурт	Годы чеканки	Примечания
		24		22,2	Серебро 900		1988	30 лет Пятой республике. Монетный двор — Париж. Тираж — 60 000
		24		9	Золото 920		1988	30 лет Пятой республике. Монетный двор — Париж. Тираж — 20 000
		24		9	Золото 920		1992	200 лет Французской Республике. Монетный двор — Париж. Тираж — 5 000
		24		11	Платина 999		1992	200 лет Французской Республике. Монетный двор — Париж. Тираж — 2 000
				15,55	Серебро 900		1992	200 лет Французской Республике. Монетный двор — Париж. Тираж — 30 000
				22,2	Серебро 900		1993	Высадка в Нормандии — Юта, Омаха, Голд, Джуно, Сорд. Монетный двор — Париж. Тираж — 1 150 000
				17	Золото 925		1993	Высадка в Нормандии — Юта, Омаха, Голд, Джуно, Сорд. Монетный двор — Париж. Тираж — 20 000
				12	Серебро 900		1997	Чемпионат мира по футболу 1998. Монетный двор — Париж. Тираж — 250 000
				11,94	Серебро 900		1999	125 лет Всемирному почтовому союзу. Монетный двор — Париж.
		30		13	Серебро 900		1999	Чемпионат мира по регби 1999. Монетный двор — Париж. Тираж — 50 000
		24		8	Золото 750	ребристый	2000, 2001	Сеятельница. Монетный двор — Париж. Тираж — 14 941
				13	Серебро 900	ребристый	2000	Чемпионат Европы по футболу 2000. Монетный двор — Париж. Тираж — 10 000
				17,77	Серебро 980		2001	Последний франк. Монетный двор — Париж. Тираж — 49 838
				26,1	Золото 750		2001	Последний франк. Монетный двор — Париж. Тираж — 4963

Банкноты

Банк Франции банкнот в один франк никогда не выпускал. В результате деноминации с 1 января 1960 года выпускавшаяся с 1945 года банкнота в сто франков «Молодой крестьянин» оказалась равной одному «новому франку». Она продолжала использоваться в обращении до 1 января 1963 года, никаких надпечаток при этом на купюру не наносилось.

Некоторые частные французские банки выпускали банкноты в один франк в период, когда в обращении не хватало монет этого номинала. Так, выпускали такие банкноты: Банк Гвианы — в 1942 и 1945 годах, Банк Гваделупы — в 1920 году.

С 1944 года для заморских владений Франции — Гваделупы, Французской Гвианы и Мартиники — выпускались денежные знаки особого образца (франк заморских департаментов), находившиеся в обращении параллельно с общегосударственными монетами и банкнотами Банка Франции. После проведения деноминации (100:1) и введения с 1 января 1960 года «нового франка» банкноты в 100 франков образца 1947 года с портретом Лабурдонне, выпущенные Центральной кассой Заморской Франции, некоторое время продолжали использоваться в обращении с надпечаткой «1 новый франк».

Выпуски администраций заморских владений

Монеты

В 1903 году на Гваделупе были выпущены металлические боны в 50 сантимов и 1 франк. На реверсе бонов имелась надпись о том, что они обеспечены депозитами казначейства. Выпуск этих бонов был повторён в 1921 году.

Подобные металлические боны, содержавшие надпись об обеспечении депозитами казначейства, были выпущены в 1922 году на Мартинике.

До 1945 года денежной единицей Французской Экваториальной Африки официально был французский франк. В связи с тем, что правительство колонии выступило на стороне Сражающейся Франции, связь с Банком Франции и возможность получения из метрополии денежной наличности (в том числе разменных монет) отсутствовала. В 1942—1943 годах на монетном дворе Претории были отчеканены монеты, на которых была изображена символика Сражающейся Франции — Лотарингский крест и галльский петух.

В 1944 году по той же причине в Лондоне были отчеканены монеты для Французской Западной Африки. Монета типа «Морлон» отличалась от аналогичной французской монеты наличием надписи на реверсе — «Французская Западная Африка».

Аверс	Реверс	Диаметр, мм	Толщина, мм	Масса, г	Металл	Гурт	Годы чеканки	Примечания
Гваделупа
					Медь—никель		1903, 1921	Тираж — 1 400 000
Мартиника
					Медь—никель		1922	Тираж — 350 000
Французская Экваториальная Африка
					Латунь		1942	Тираж — 3 000 000
					Бронза		1943	Тираж — 6 000 000
Французская Западная Африка
					Алюминиевая бронза		1944	Тираж — 15 000 000

Банкноты

В 1917 году в связи с недостатком монет мелких номиналов правительством Французской Экваториальной Африки были выпущены бумажные денежные знаки.

В 1922 году были выпущены бумажные денежные знаки Территории Камерун (Французского Камеруна).

В 1941—1943 годах кассовые боны в 1 франк выпускались правительством Французских владений в Океании.

Изображение		Размер	Цвет	Год выпуска	Примечания
Французская Экваториальная Африка
				1917
Французский Камерун
				1922
Французские владения в Океании
				1941
				1942
				1943

Денежные суррогаты

Выпуск различных денежных суррогатов (во французском языке принято название Monnaie de nécessité) происходил в различные периоды существования французского франка. Наибольшее распространение выпуск суррогатов получил в период Первой мировой войны (1914—1918) и в послевоенный период (1919—1924). В обоих этих случаях массовый выпуск суррогатов был вызван недостатком в обращении монет мелких номиналов, так объём чеканки монет не покрывал потребности обращения, а монеты из драгоценных металлов подвергались тезаврации.

Существует множество видов различных выпусков государственных и негосударственных денежных знаков в 1 франк — казначейства армии, торговых палат (Франции, региональных палат, торговых палат муниципалитетов), муниципалитетов, частных предприятий. Если суррогаты торговых палат и муниципалитетов формально были обеспечены суммой, находившейся в казначействе, то частные выпуски, как правило, производились без всякого обеспечения.

Основные формы выпуска суррогатов в 1 франк:

• металлические — из различных металлов и сплавов, разнообразной формы (Кооперативный союз Амьена, Pavillon Bleu (Сен-Клу) и др.);
• бумажные (Коммерческая палата Марселя, Муниципальный совет Отмона, Коммерческая палата Кемпера и Бреста и мн. др.)

Литература

• Cuhaj G., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1801-1900. — 6-е изд. — Iola: Krause Publications, 2009. — 1296 с. — ISBN 978-0-89689-940-7.
• Cuhaj G.S., Michael T., Miller H. Standard Catalog of World Coins 1901-2000. — 40-е изд. — Iola: Krause Publications, 2012. — 2301 с. — ISBN 978-1-4402-2962-6.
• Cuhaj G.S., Michael T. Standard Catalog of World Coins 2001—Date. — 7-е изд. — Iola: Krause Publications, 2012. — 909 с. — ISBN 978-1-4402-2965-7.
• Cuhaj G.S. Standard Catalog of World Paper Money. General Issues 1368—1960. — 12-е изд. — Iola: Krause Publications, 2008. — 1223 с. — ISBN 978-0-89689-730-4.

Ссылки

• [franc.francais.free.fr/modules.php?name=franc&page=index&piece=1f Монеты в 1 франк на сайте franc.francais.free.fr]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Один франк (Франция)

– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.