Список британских флагов
Поделись знанием:
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Содержание
- 1 Флаг Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии
- 2 Флаги частей Великобритании
- 3 Флаги областей, напрямую подчинённых британской короне (Crown dependencies)
- 4 Флаги Британских Заморских территорий
- 5 Служебные и торговые флаги
- 6 Королевские штандарты (Флаги королевской семьи Виндзоров)
- 7 Региональные и неофициальные флаги
- 8 Флаг Содружества Наций (Commonwealth of Nations)
- 9 Исторические флаги
- 10 Флаги других государств и их частей, базирующиеся на британском флаге
- 11 Примечания
- 12 Ссылки
Флаг Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии
| Флаг | Дата | Применение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1801 — | Флаг Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии | Комбинация Шотландского белого Андреевского креста на голубом фоне, Ирландского красного Андреевского креста на белом фоне и Английского красного георгиевского креста. Этот флаг называется Union Jack. |
Флаги частей Великобритании
| Флаг | Дата | Часть | Описание |
|---|---|---|---|
 |
XIII век — | Флаг английского королевства | Красный георгиевский крест на белом фоне |
 |
1973 — | Флаг провинции Северная Ирландия | С 1973 применяется официально вместе с Union Jack. Республиканцы используют Флаг Ирландии, лоялисты — Флаг Северной Ирландии. |
 |
IX век — | Флаг королевства Шотландия | Белый андреевский крест на голубом фоне |
 |
1959 — | Флаг княжества Уэльс | Красный дракон на зелёно-белом фоне |
Флаги областей, напрямую подчинённых британской короне (Crown dependencies)
Нормандские острова
| Флаг | Дата | Область | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1985 — | Флаг острова Гернси | Красный георгиевский крест на белом фоне комбинированный с центральным золотым крестом |
 |
1938 — | Флаг острова Сарк | Крест св. Георгия, в красном кантоне два геральдических льва. |
 |
Флаг острова Джерси | Красный андреевский крест на белом фоне с коронованным гербом Джерси вверху в центре |
Остров Мэн
| Флаг | Дата | Область | Описание |
|---|---|---|---|
 |
Флаг острова Мэн | В центре красного флага изображение кельтского символа Трискелион (3 ноги в форме равностороннего треугольника) |
Флаги Британских Заморских территорий
| Флаг | Дата | Заморская территория | Описание |
|---|---|---|---|
| |
1960 — | Акротири и Декелии (Британские военные базы на Кипре) | Пока используется Union Jack |
 |
1990 — | Флаг Ангильи | Синий флаг (Blue Ensign) с гербом Ангильи (тремя дельфинами) |
 |
1910 — | Флаг Бермуд | Красный флаг (Red Ensign) с гербом Бермуд (Лев, Щит и причаливающий корабль) |
 |
1963 — | Флаг Британских Антарктических территорий (международно-непризнанные территории, см. Антарктический договор) | Белый флаг (White Ensign) без георгиевского креста с Гербом Британских Антарктических территорий |
 |
1960 — | Флаг Британских Виргинских островов | Blue Ensign с Гербом Британских Виргинских островов (Дева с масляной лампой на зелёном фоне, окруженная десятью масляными лампами и девизом VIGILATE) |
 |
1990 — | Флаг Британской территории в Индийском океане | 6 синих волнообразных полос на белом фоне, Union Jack в углу и пальма с короной на другой половине флага |
 |
1982 — | Флаг Гибралтара | Белый флаг с красными полосами внизу, в Центре красная трёхбашенная крепость с золотым ключом |
 |
1958 — | Флаг Каймановых островов | Blue Ensign с гербом Каймановых островов (Черепаха, Ананас, английский лев, 3 звезды, синие волнистые линии и девиз: HE HATH FOUNDED IT UPON THE SEAS) |
 |
1909 — | Флаг Монтсеррата | Blue Ensign с гербом Монтсеррат (чёрный крест, с Девой, одетой в зелёное, которая держит арфу — на светло-сине-коричневом фоне) |
 |
1984 — | Флаг Питкэрна | Blue Ensign с гербом Питкэрна |
 |
1984 — | Флаг Острова Святой Елены | Blue Ensign с гербом острова Святой Елены (трёхмачтовый Парусник с флагом в виде английского георгиевского креста на зелёной воде перед крутыми скалистыми берегами и птицей сверху) |
 |
1968 — | Флаг островов Тёркс и Кайкос | Blue Ensign с гербом островов Тёркс и Кайкос (на жёлтом щите раковина, Рак и Кактус) |
 |
2002 — | Флаг Тристан-да-Куньи (часть владения Остров Святой Елены) | Blue Ensign с гербом Тристан-да-Кунья (рыбацкая лодка поверх морской короны, 4 альбатроса на щите, окруженные двумя раками и девизом: Our faith is our strength') |
 |
1948 — | Флаг Фолклендских островов | Blue Ensign с гербом Фолклендских островов (баран, сине-белые волнистые линии, парусник и девиз: Desire the right) |
 |
1948 — | Торговый флаг Фолклендских островов | Red Ensign с гербом Фолклендских островов |
 |
1948 — | Флаг губернатора Фолклендских островов | Union Jack с увенчанным гербом Фолклендских островов в центре |
 |
1985 — | Флаг Южной Георгии и Южных Сандвичевых островов | Blue Ensign с гербом Южной Георгии и Южных Сандвичевых островов |
Служебные и торговые флаги
| Флаг | Дата | Применение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1801 — | Blue Ensign — Служебный морской флаг(с 1864 г.) | Union Jack в углу на синем фоне. Синий цвет фона совпадает с синим цветом Union Jack. |
 |
1801 — | Red Ensign — Торговый флаг (с 1864) | Union Jack в углу на красном фоне. Красный цвет фона совпадает с красным цветом Union Jack. |
 |
1801 — | White Ensign — Военно-морской флаг | Union Jack в углу на флаге Англии. |
 |
Флаг британской армии | Корона со львом на двух скрещённых мечах на красном фоне. | |
 |
1921 — | Флаг ВВС Англии | Union Jack в углу на синем фоне. Синий цвет фона светлее синего цвета Union Jack. На половине флага изображена кокарда (Три концентрических круга. Внешний — синий, средний — белый и центральный — красный) британских ВВС в качестве герба. |
 |
Флаг гражданского воздушного флота | Union Jack в углу на синем фоне. Синий цвет фона светлее синего цвета Union Jack. В центре флага расположен напоминающий флаг Англии синий георгиевский крест в белым обводом. Синий цвет креста совпадает с синим цветом Union Jack. | |
 |
Флаг службы гражданской обороны | Union Jack в углу на жёлтом фоне. Нижняя правая часть флага окрашена в синий цвет Union Jack. | |
 |
Флаг лоцманов | Union Jack с белым обводом. | |
 |
Флаг Лорд-Лейтенанта | Union Jack с короной и мечом | |
 |
Флаг вспомогательного флота (вспомогательных судов ВМФ) | Blue Ensign с золотым якорем в правой части. | |
 |
Флаг британских консульств | Union Jack с золотой короной в центре. |
Королевские штандарты (Флаги королевской семьи Виндзоров)
| Флаг | Дата | Владение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1826 — | Королевский Штандарт Англии, Северной Ирландии и Уэльса | В верхнем левом и нижнем правом углах герб Англии, в нижнем левом углу герб Северной Ирландии, в верхнем правом углу герб Шотландии. |
 |
1826 — | Королевский Штандарт Шотландии | В верхнем левом и нижнем правом углах герб Шотландии, в нижнем левом углу герб Северной Ирландии, в верхнем правом углу герб Англии. |
Флаги королевы Елизаветы II
| Флаг | Дата | Часть содружества | Описание |
|---|---|---|---|
 |
Королевский Штандарт Австралии | Шесть полей флага содержат символы штатов (по часовой стрелке) Новый Южный Уэльс, Виктория, Квинсленд, Южная Австралия, Западная Австралия и Тасмания. В центре семиконечная звезда с коронованной буквой E в середине. | |
 |
Королевский Штандарт Барбадоса | Жёлтый флаг с фиговым деревом с синими листьями, окруженный двумя цветами в верхнем левом и верхнем правом углах и с коронованной буквой E в середине. | |
 |
Королевский Штандарт Ямайки | Флаг Англии, с золотым ананасом в четырёх концах креста и золотой, овитой розами коронованной буквой E в центре. | |
 |
Королевский Штандарт Канады | В верхних двух третях флага изображён королевский штандарт Англии, за исключением того, что один из гербов англии заменён на французскую лилию. Нижняя треть содержит три красных листка клёна на белом фоне. В центре овитая розами коронованная буква E. | |
 |
Королевский Штандарт Новой Зеландии | Чётыре поля, разделённые посередине белой полосой. В центре овитая розами коронованная буква E с кораблями сверху и снизу. На полях (по часовой стрелке): Южный Крест, золотое Руно, золотой сноп и два перекрещённых золотых молота. | |
 |
1952 — | Королевский Штандарт прочих Владений Содружества наций | Овитая розами коронованная буква E на синем фоне. |
Исторические королевские штандарты
| Флаг | Дата | Содружество владений | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1406—1603 | Флаг Тюдоров | Герб Англии, разделённый на четыре части штандартом короля Франции лилией, представляющий претензии на французский трон. |
Региональные и неофициальные флаги
| Флаг | Дата | Регион | Описание |
|---|---|---|---|
 |
Флаг Святого Давида — исторический флаг Северного Уэльса[1] (современный Уэльс). Валлийский национальный символ | Жёлтый георгиевский крест на чёрном фоне. | |
 |
Флаг Святого Пирана — исторический флаг Западного Уэльса[1] (п-ов Корнуолл) и официальный флаг современного графства Корнуолл. Происходит от флага Бретани | Белый георгиевский крест на чёрном фоне. | |
 |
Флаг графства Девон | Белый георгиевский крест с чёрным обрамлением на зелёном фоне. | |
 |
Флаг Лондонского Сити | Флаг Англии с красным вертикальным мечом в верхнем левом углу. | |
 |
2007 — | Флаг Оркнейских островов (до этого неофициально использовался другой флаг) | Синий скандинавский крест с жёлтым обрамлением на красном фоне. |
 |
1969 — с 2005 г. официально |
Флаг Шетландских островов | Белый скандинавский крест на синем фоне. |
Флаг Содружества Наций (Commonwealth of Nations)
| Флаг | Дата | Организация | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1973 — | Флаг Содружества наций | Синий флаг с глобусом в центре, окруженным стилизированной буквой C. |
Исторические флаги
Исторические флаги Объединённого королевства и его членов
| Флаг | Дата | Предназначение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1606—1649 | Флаг английских королевских ВМС и неофициальный флаг Англии и Шотландии, находившихся в личной унии. | Комбинация из Шотландского и Английского флагов. |
 |
1649—1651 | Первый флаг Английского Содружества | С левой стороны флаг Англии, с правой стороны ирландский национальный флаг — арфа на синем фоне. |
 |
1651—1658 | Второй флаг Английского Содружества, первый флаг Содружества Англии, Шотландии и Ирландии во времена Кромвеля | В верхнем левом углу и нижнем правом углу — красный английский георгиевский крест, в нижнем левом и верхнем правом — белый шотландский андреевский крест. |
 |
1658—1660 | Второй Флаг Содружества Англии, Шотландии и Ирландии | Комбинация из Шотландского, Английского флагов и ирландской арфы. |
 |
1620—1707 | Английский Blue Ensign | Синий флаг с флагом Англии в верхнем левом углу. |
 |
1707—1801 | Британский Blue Ensign | Синий флаг с первой версией Union Jack в верхнем левом углу. |
 |
1620—1707 | Английский Red Ensign | Красный флаг с флагом Англии в верхнем левом углу. |
 |
1634—1707 | Шотландский Red Ensign | Красный флаг с флагом Шотландии в верхнем левом углу. |
 |
1707—1801 | Британский Red Ensign | Красный флаг с первой версией Union Jack в верхнем левом углу |
 |
Традиционный флаг Шотландии | Белый андреевский крест на небесно-голубом фоне (более светлом, чем в настоящее время) | |
 |
Крест Святого Патрика. Флаг Ирландии до независимости | Красный андреевский крест на белом фоне (с 1801 г. часть Union Jack) | |
| |
1924—1973 | Флаг красной руки Ольстера Флаг Северной Ирландии (в настоящий момент неофициальный флаг северных роялистов) | Флаг Англии с шестиконечной коронованной звездой в центре, заключающей в себе красную правую руку. |
 |
Флаг провинции Коннахт (Ирландия) | С левой стороны половина чёрного орла на белом фоне, с правой стороны белая рука с белым кинжалом на синем фоне. | |
 |
Флаг провинции Ольстер (Ирландия) | Красный георгиевский крест на жёлтом фоне, в центре белый щит с красной правой рукой в середине. | |
 |
Флаг провинции Ленстер (Ирландия) | Золотая ирландская арфа на тёмно-зелёном фоне. | |
 |
Флаг провинции Манстер (Ирландия) | 3 Золотые короны на синем фоне. | |
 |
Флаг четырёх ирландских провинций | По часовой стрелке флаг Ольстера, Манстера, Коннахта, Ленстера. | |
 |
1801—1922 | Флаг Лорд-Лейтенанта Ирландии | Union Jack с ирландской арфой в центре. |
Исторические флаги Британской Ост-Индской компании
| Флаг | Дата | Предназначение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1600—1707 | Флаг Британской Ост-индской компании | Пять красных горизонтальных полос на белом фоне с флагом Англии в углу. |
 |
1707—1801 | Флаг Британской Ост-индской компании после объединения Англии и Шотландии | Семь тёмно-красных горизонтальных полос на белом фоне с первым Union Jack в углу. |
 |
1801—1858 | Флаг Британской Ост-индской компании после присоединения Ирландии | Семь тёмно-красных горизонтальных полос на белом фоне с Union Jack в углу. |
Исторические колониальные флаги Британской империи
| Флаг | Дата | Колония | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1821—1888 | Колониальный флаг Британской западной Африки (в настоящее время Гамбия, Гана, Нигерия и Сьерра-Леоне) | Blue Ensign с гербом Британской западной Африки (Слон на жёлтом песке перед зелёными горами и зелёной пальмой, внизу красными буквами: «West Africa») |
 |
1885—1958 | Флаг колонии Барбадос | |
 |
1893—1920 | Флаг Виту | |
 |
1888—1965 | Колониальный флаг британской Гамбии | Blue Ensign с гербом британской Гамбии (Слон на жёлтом песке перед зелёными горами и зелёной пальмой, внизу красными буквами: «G.») |
 |
1937—1979 | Колониальный флаг Гильбертовых островов и островов Эллис (в настоящее время Кирибати и Тувалу) | Blue Ensign с гербом Гильбертовых островов и островов Эллис, который после 1979 идентичен гербу Кирибати с изменённым девизом. (светло-жёлтая птица Фрегат над восходящим солнцем, снизу шесть бело-голубых волнистых полос) |
 |
1888—1957 | Колониальный флаг колонии Золотой берег (в настоящее время Гана) | Blue Ensign с гербом Золотого берега (похож на герб Британской западной Африки, снизу надпись: «G. C.») |
 |
1875 — 1903 | Колониальный флаг Гренады | Blue Ensign с гербом Гренады |
 |
1903 — 1967 | Колониальный флаг Гренады | Blue Ensign с гербом Гренады (деревянный корабль с белыми парусами на синем море, перед коричневым побережьем и синим небом) |
 |
1875—1906 | Колониальный флаг Британской Гайаны (в настоящее время Гайана) | |
 |
1906—1954 | Колониальный флаг Британской Гайаны (в настоящее время Гайана) | Blue Ensign с гербом Британской Гайаны (белый круг со светло-голубым щитом и парусником) |
 |
1954—1966 | Колониальный флаг Британской Гайаны (в настоящее время Гайана) | |
 |
1870—1876 | Колониальный флаг Гонконга | Blue Ensign с гербом Гонконга (коронованные чёрные буквы H.K. на белом кресте) |
 |
1876—1910 | Колониальный флаг Гонконга | Blue Ensign с гербом Гонконга (в круге, гавань с коричневой землёй, тремя людьми в традиционной китайской одежде и тремя жёлтыми торговыми посылками, сверху синее море с джонкой и английским парусником, на заднем фоне зелёные горы и синее небо с белыми облаками) |
 |
1910—1959 | Колониальный флаг Гонконга | Blue Ensign с гербом Гонконга (похож на предыдущий: коричневый берег, 3 человека, 2 корабля на море и на заднем плане коричневые горы) |
 |
1959—1997 | Колониальный флаг Гонконга | Blue Ensign с гербом Гонконга (белый круг, сверху щит с золотой короной на красном фоне и двумя золотыми джонками снизу, под этим на синем фоне имя колонии Hong Kong, в качестве держателей надписи слева золотой коронованный лев, справа китайский дракон. |
 |
1858—1947 | Колониальный флаг Британской Индии | Blue Ensign с гербом Британской Индии |
 |
1815—1864 | Флаг Ионической республики | |
 |
1868—1921 | Флаг Канады с 1868 г. | |
 |
1921—1957 | Флаг Канады с 1921 г. | |
 |
1957—1964 | Колониальный и с 1931 г. Государственный флаг Канады | Red Ensign с гербом Канады (Сверху по часовой стрелке: 3 английских льва, 1 шотландский, 3 золотых Лилии на синем фоне, золотая ирландская арфа на синем фоне, снизу 3 красных листа клёна на белом фоне) |
 |
1875—1910 | Флаг Капской колонии (позже Капской провинции в Южной Африке) | Blue Ensign с гербом Капской колонии |
 |
1921—1963 | Колониальный флаг Кении | Blue Ensign с гербом Кении (стоящий красный лев в белом круге) |
 |
1922—1960 | Колониальный флаг Кипра | Blue Ensign с гербом Кипра (два красных английских льва) |
 |
1914—1953 | Колониальный флаг Малави | Blue Ensign с гербом Малави (сверху восходящее золотое солнце перед синим небом, в середине золотой лев на белом фоне) |
 |
1953—1963 | Колониальный флаг Малави | Blue Ensign с гербом Малави (сверху восходящее золотое солнце, в середине красный английский лев, снизу 6 чёрных вертикальных линий на белом фоне) |
 |
1875—1898 | Колониальный флаг Мальты | |
 |
1898—1923 | Колониальный флаг Мальты | Blue Ensign с гербом Мальты в белом круге (Щит поделён вертикально пополам: слева белый, справа красный) С 1921 г. торговым флагом является Red Ensign с гербом в белом круге. |
 |
1923—1943 | Колониальный флаг Мальты | Blue Ensign с гербом Мальты |
 |
1943—1964 | Колониальный флаг Мальты | Blue Ensign с гербом Мальты в белом круге (Щит поделён вертикально пополам: слева белый, справа красный, в левом верхнем углу щита белый георгиевский крест на синем фоне). Торговым флагом является соответствующий Red Ensign. |
 |
1906—1923 | Колониальный флаг Маврикия | Blue Ensign с гербом Маврикия в белом круге. |
 |
1923—1968 | Колониальный флаг Маврикия | Blue Ensign с гербом Маврикия |
 |
1914—1960 | Колониальный флаг Нигерии | Blue Ensign с гербом Нигерии (красный круг с зелёной звездой Давида и зелёной короной в центре) |
 |
1939—1953 | Колониальный флаг Северной Родезии (в настоящее время Замбия) | Blue Ensign с гербом Северной Родезии (золотой орёл на синем фоне, снизу 7 вертикальных белых волнистых линий на чёрном фоне) |
 |
1946—1963 | Колониальный флаг Саравака | Blue Ensign с гербом Саравак (жёлтый фон, в центре георгиевский крест, справа красный, слева чёрный, в центре золотая корона) |
 |
1962 — | Колониальный флаг Уганды | Blue Ensign с гербом Уганды (В круге Королевский журавль на зелёном фоне с синим небом) |
 |
1930—1970 | Колониальный флаг Фиджи | Blue Ensign с гербом Фиджи (Шлюпка над английским львом, держащим в лапах кокосовый орех, снизу белый щит, поделённый на четыре части георгиевским крестом. В четырёх углах начиная слева сверху (по часовой стрелке): Сахарный тростник, пальма, банановая гроздь и голубь мира. Щит держат два воина-аборигена, одетые в фартуки — правый с дубиной, левый с копьём.) |
 |
1876—1925 | Колониальный флаг Фолклендских островов | Blue Ensign с гербом Фолклендских островов (Круг. На переднем плане зелёное поле с коровой, на среднем плане Фолклендский пролив с кораблём Desire, на заднем фоне побережье.) |
 |
1928—1948 | Колониальный флаг Фолклендских островов | Blue Ensign с гербом Фолклендских островов (разделённый наискось, слева внизу коричневый морской лев на жёлтом фоне, справа вверху половина корабля Desire, всё окружено девизом: Desire The Right) |
 |
1815—1948 | Флаг Британского Цейлона | |
| |
1953—1963 | Колониальный флаг Центральноафриканской федерации (в настоящее время: Зимбабве, Замбия и Малави) | Blue Ensign с гербом Центральноафриканской федерации (восходящее золотое солнце перед синим небом, позади красный английский лев, снизу семь вертикальных белых линий на чёрном фоне) |
 |
1976—1978 | Колониальный флаг островов Эллис (сегодня: Тувалу) | Blue Ensign с гербом островов Эллис, идентичным современному гербу Тувалу. (Золотой щит, окружённый восемью ракушками и банановыми листьями с хижиной под синим небом на зелёной земле. Под этим четыре волнистые линии.) |
 |
1910—1912 | Колониальный флаг Южной Африки (до 1951 г. торговый флаг) | Red Ensign с гербом Южной Африки |
 |
1912—1928 | Колониальный флаг Южной Африки | Red Ensign c гербом Южной африки в белом круге |
 |
1937—1963 | Колониальный флаг Южного Йемена | Blue Ensign с гербом Южного Йемена (синий круг, белые волны на переднем плане, 2 корабля Дау на среднем плане, позади зелёная скала) |
 |
1924—1953 | Колониальный флаг Южной Родезии (в настоящее время Зимбабве) | Blue Ensign с гербом Южной Родезии (Щит с красным львом на белом фоне вверху и золотой кирки на синем фоне внизу) |
 |
1964—1968 | Колониальный флаг Южной Родезии | как и флаг 1924—1953 гг., только с более светлым синим цветом полотна. |
 |
1875—1906 | Колониальный флаг Ямайки | |
 |
1906—1957 | Колониальный флаг Ямайки | |
 |
1957—1962 | Колониальный флаг Ямайки | |
 |
1962 | Колониальный флаг Ямайки | Blue Ensign с гербом Ямайки (на белом круге Щит с красным георгиевским крестом. В каждом из концов креста и в центре по ананасовуму плоду, щит держат слева индеец с корзиной ананасов, справа индеец в копьём. Над щитом золотая каска и крокодил. Девиз: Out Of Many, One People) |
Флаги губернаторов колоний
| Флаг | Дата | Предназначение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1821—1888 | Флаг губернатора Британской западной Африки | Union Jack с гербом Британской западной Африки в центре. |
 |
1888—1965 | Флаг губернатора Британской Гамбии | Union Jack с гербом британской Гамби в центре. |
 |
1959—1997 | Флаг Губернатора Гонконга | Union Jack c гербом Гонконга. |
 |
1885—1947 | Флаг Вице-короля Индии | Union Jack с гербом Британской Индии в центре и короной сверху. |
| |
1921—1922 | Флаг Вице-короля Ирландии | |
 |
1875—1898 | Флаг Губернатора Мальты | |
 |
1898—1943 | Флаг Губернатора Мальты | |
 |
1943—1964 | Флаг Губернатора Мальты | |
 |
1924—1973 | Флаг губернатора Северной Ирландии | |
 |
1875—1948 | Флаг губернатора Британского Цейлона | |
 |
1875—1906 | Флаг Губернатора Ямайки | |
 |
1906—1957 | Флаг Губернатора Ямайки | |
 |
1957—1962 | Флаг Губернатора Ямайки | |
 |
1962 | Флаг Губернатора Ямайки |
Флаги других государств и их частей, базирующиеся на британском флаге
Австралия (Commonwealth of Australia)
Государственные и служебные флаги
| Флаг | Дата | Предназначение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1908 — | Государственный флаг Австралии | Blue Ensign с Южным крестом, состоящим из 4 белых семиконечных и одной пятиконечной звёзд в правой части флага и одной большой семиконечной звезды в нижней левой части флага. |
 |
1908 — | Торговый флаг Австралии | Версия флага, базирующаяся на Red Ensign |
 |
Флаг австралийских ВМС | Версия флага, базирующаяся на White Ensign (Белый стяг, Union Jack в углу, синие звёзды) |
Флаги штатов Австралии
| Флаг | Дата | Штат | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1877 — | Флаг Виктории | Blue Ensign с коронованным Южным крестом в правой части |
 |
1875 — | Флаг Западной Австралии | Blue Ensign с гербом Западной Австралии в правой части (золотой круг с чёрным лебедем) |
 |
1876 — | Флаг Квинсленда | Blue Ensign с гербом Квинсленда в правой части (белый круг с синим мальтийским крестом, в центре красно-золотая корона) |
 |
1876 — | Флаг Нового Южного Уэльса | Blue Ensign с гербом Нового Южного Уэльса в правой части (белый круг с георгиевским крестом в центре, в концах креста по золотой звезде, в центре золотой английский лев) |
 |
1876 — | Флаг Тасмании | Blue Ensign с гербом Тасмании в правой части (белый круг с красным львом) |
 |
1904 — | Флаг Южной Австралии | Blue Ensign гербом Южной Австралии в правой части (золотой круг с ненастоящей птицей с распростёртыми крыльями) |
Исторические австралийские флаги по британскому образцу
| Флаг | Дата | Предназначение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
около 1823 | Государственный колониальный флаг Австралии | Красный георгиевский крест на белом фоне с четырьмя звёздами в рукавах (примерное описание) |
 |
после 1831 | Флаг Нового южного Уэльса, позже Флаг австралийской федерации (неофициальный) | По типу White Ensign с синим георгиевским крестом и пятью белыми звёздами — 4 в рукавах, одной в центре. |
 |
после 1851 | Флаг Антитранспортной лиги | Blue Ensign с 5 золотыми звёздами в правой части. |
Фиджи
см. также выше: Исторические колониальные флаги империи
Государственные и служебные флаги
| Флаг | Дата | Предназначение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1970 — | Государственный флаг Фиджи | Blue Ensign с заметно более светлым полотнищем и гербом Фиджи в правой части (сверху британский лев, нижняя часть разделена георгиевским крестом: сахарный тростник, пальма, голубь мира и банановая гроздь в углах) |
 |
Торговый флаг Фиджи | Red Ensign с гербом Фиджи | |
 |
Служебный флаг Фиджи | Blue Ensign(тёмно-синий, совпадающий с синим Union Jack с гербом Фиджи. | |
 |
Флаг ВМС Фиджи | Версия на основе White Ensign без георгиевского креста) с гербом Фиджи. | |
 |
Флаг гражданской авиации Фиджи | светло-голубой флаг, поделённый тёмно-синим георгиевским крестом с белым обводом, в углуUnion Jack и на правом рукаве креста герб Фиджи. |
Индия
см. также выше: Исторические колониальные флаги империи
Служебные флаги
| Флаг | Дата | Предназначение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
Служебный морской флаг Индии | Blue Ensign с флагом Индии вместо Union Jack и золотым якорем в правой части | |
 |
Торговый флаг Индии | Red Ensign с флагом Индии вместо Union Jack | |
 |
Военно-морской флаг Индии | White Ensign с флагом Индии вместо Union Jack | |
 |
Флаг ВВС Индии | Флаг Индии в углу на светло-голубом полотнище. В правой части кокарда (Три концентрических круга: внешний цвета шафрана, средний — белый и внутренний — зелёный) ВВС Индии в качестве герба. |
Канада
см. также выше: Исторические колониальные флаги империи
Флаги провинций и территорий Канады, базирующиеся на британском
| Флаг | Дата | Провинция | Описание |
|---|---|---|---|
 |
Флаг британской Колумбии (British Columbia) | Сверху Union Jack с короной в центре, под ним 4 синих волнистых линии на белом фоне с золотым восходящим солнцем | |
 |
Флаг Манитобы | Red Ensign с гербом Манитобы в правой части (Герб с флагом Англии вверху и буйволом внизу) | |
 |
Флаг Онтарио | Red Ensign с гербом Онтарио в правой части (Герб с флагом Англии вверху и тремя кленовыми листьями внизу.) |
Новая Зеландия
Государственные и служебные флаги
| Флаг | Дата | Предназначение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1869 — | Государственный флаг Новой Зеландии | Blue Ensign с 4 красными звёздами в правой части флага, обведёнными белым и образующими Южный крест. |
 |
Торговый флаг Новой Зеландии | Red Ensign с 4 белыми звёздами в правой части флага, образующими Южный крест. | |
 |
Флаг ВМС Новой Зеландии | По типу White Ensign, Union Jack в углу на белом полотне, 4 красные звёзды в правой части по примеру государственного флага |
Флаги зависимых территорий
| Флаг | Дата | Зависимая территория | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1979 — | Флаг островов Кука | Blue Ensign c 15 белыми звёздами, расположенными по кругу |
 |
1975 — | Флаг Ниуэ | Жёлтое полотно, Union Jack в углу с 4 золотыми звёздами в рукавах георгиевского креста и одной обведённой синим золотой Звездой в центре. |
Южная Африка
см. также выше: Исторические колониальные флаги империи
Бывший государственный флаг
| Флаг | Дата | Предназначение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1928—1994 | Исторический флаг Южно-Африканского Союза (1910—1961) и Южно-Африканской Республики | Вариант флага Нидерландов, 3 горизонтальные полосы, оранжевый, белый и синий, в качестве герба в центре Union Jack, затем поперёк флаг Оранжевой республики и флаг Трансвааля |
Тувалу
см. также выше: Исторические колониальные флаги империи
Государственный флаг
| Флаг | Дата | Предназначение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1978—1995 1997 — |
Флаг Тувалу | На основе Blue Ensign со светло-синим полотнищем и девятью жёлтыми звёздами |
США
| Флаг | Дата | Предназначение | Описание |
|---|---|---|---|
 |
1775—1777 | Исторический флаг США (Grand Union Flag) | 7 красных и 6 белых полосок со старым Union Jack в углу |
 |
1816 — | Флаг штата Гавайи | 8 горизонтальных полос попеременного белого, красного и синего цвета и Union Jack в углу. |
Напишите отзыв о статье "Список британских флагов"
Примечания
- ↑ 1 2 Наименования Северный и Западный Уэльс используются в британской историографии при описании англо-саксонского периода. Deacon Bernard. [books.google.com/books?id=oOUWAQAAIAAJ A Concise History of Cornwall]. — University of Wales Press, 2007. — P. 4. — ISBN 978-0-7083-2032-7.
Ссылки
|
Флаги Соединенного королевства на Викискладе? |
|---|
|
|
Флаги Ирландии на Викискладе? |
|---|
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Список британских флагов
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
