Железный век Британии

В период поздней бронзы и раннего железа (800—700 годов до н. э.) начинается переселение с континента на территорию Британии кельтов гальштатской и латенской культур (последнее вторжение — белги, около 75 до н. э.). Кельты принесли с собой элементы культуры железного века, сосуществовавшие первоначально с бронзой.

Традиционно считалось, что появление кельтов в Британии связано именно с приходом туда железного века, однако Дж. Уодделл, Барри Канлифф и ряд других археологов приводят свидетельства того, что миграция в Британию носителей языков гойдельской ветви могла иметь место ещё в эпоху ранней бронзы, т.е. до гальштатской культуры, тогда как приход железного века связан с носителями языков бриттской ветви.

Бритты накануне римского завоевания

За кельтизированным населением Британии утвердилось условное название «бритты» (носители гойдельских языков, также принадлежавших к кельтской группе, были вытеснены в Ирландию). Название «бритты» было унаследовано у местного населения, пиктов, и происходит от их самоназвания Pryden.

Накануне римского завоевания бритты находились уже на стадии разложения первобытно-общинного строя и зарождения элементов классового общества. О росте социального неравенства свидетельствовало выделение родовой и военной знати, а также существование патриархального рабства. У бриттов были развиты скотоводство и земледелие; они применяли тяжёлый колёсный плуг, ручную мельницу, гончарный круг, обрабатывали шкуры животных, занимались ткачеством, разрабатывали рудники, вели торговлю с приезжавшими с континента купцами. Племена бриттов объединялись иногда в племенные союзы во главе с военными предводителями («королями»). Из некоторых племенных центров позже выросли римские и средневековые города: Камулодун (ныне Колчестер), Эборак (ныне Йорк), Лондиний (ныне Лондон) и др.

Британия у древних историков

Цезарь является первым римским писателем, давшим более или менее полное описание Британии; до него встречаются лишь краткие сведения у греческих писателей, которые имели, по-видимому, смутное понятие об этой стране. Самое раннее известие о Британии мы находим у Геродота (450 г. до н. э.), упоминающего об Оловянных островах (Касситеридах). Под ними нужно, кажется, подразумевать острова Силли и Корнуолл, которые, по-видимому, были известны финикийским мореплавателям уже за несколько сот лет до н. э. Название Британские острова встречается впервые у Аристотеля (IV в. до н. э.), «За Геркулесовыми столбами (Гибралтаром), — говорит он, — океан обтекает вокруг земли и на нём находятся два очень больших острова, называемых Британскими (βρετανικαί λεγομεναι), Альбион и Иерне, лежащие за областью кельтов». Слово Британия, как название большего из этих островов, встречается впервые у Цезаря. Происхождение слова неизвестно. Из многочисленных предположений на этот счёт наиболее правдоподобно то, которое производит это слово от корня brith (раскрашенный), как намёк на то, что бритты раскрашивали себе тело вайдой (особая растительная краска). Более того, само название «бритты» кельтские пришельцы заимствовали у местного населения, пиктов, латинское название которых (Picti) также означает «раскрашенные».

Кельты

Первыми обитателями Британии, о которых мы имеем более или менее точные сведения, являются кельты, служившие, если можно так выразиться, передовыми полчищами великого переселения народов. На основании памятников, встречающихся в стране, можно, однако, предположить, что до кельтов в Британии обитал какой-то народ, не принадлежавший к носителям индоевропейских языков. Племя кельтов делится на две ветви — гаелов и кимвров. К первым принадлежат ирландцы и шотландские горцы, ко вторым — валлийцы и обитатели Британии, а также древние галлы, язык которых ясно показывает, что они принадлежали к кимврам, а не к гаелам.

Цезарь о кельтах

Из сведений наших о кельтах, населявших Британию, самыми ранними являются те, которые мы находим у Гая Юлия Цезаря. Вот что он пишет о них: «Внутренняя часть Британии населена племенем, которое считается аборигенами этой страны, а побережье населено пришельцами из Бельгии, явившимися сюда с целью грабежа и оставшимися здесь навсегда. Вместо денег они употребляют куски железа или меди определённого веса. Олово добывается внутри страны, железо по побережью, но в небольшом количестве, медь вся ввозится извне. Лес такой же, что в Галлии, кроме бука и пихты. Климат умереннее, чем в Галлии». После краткого географического описания острова, Цезарь говорит об обитателях: «Самыми образованными являются обитатели Кантиума (Кента); обычаи их мало отличаются от галльских. Жители внутренней части острова в основном не занимаются земледелием, а питаются молоком и мясом и одеваются в звериные шкуры. Все бритты раскрашивают себе тело вайдой (синяя растительная краска), чтобы устрашить неприятеля в битве. Они носят длинные волосы и бреют себе всё тело, кроме усов» (Цезарь, «De bello gallico», кн. V, 12—14).

Религия бриттов

О религии бриттов мы можем судить по тому месту, где Цезарь говорит о друидизме в Галлии. Мы имеем полное основание делать это, так как Цезарь говорит, что религиозные верования галлов заимствованы ими из Британии и что все желавшие подробно изучить эти верования отправлялись с этою целью именно в Британию. Упомянув о трёх главных классах у галлов — рабах, друидах и воинах, Цезарь переходит к характеристике друидов: «Друиды — жреческое сословие, на обязанности которого лежит вся религиозная сторона жизни. Они являются также судьями во всех почти спорах и тяжбах и распределяют награды и наказания. Лица, не желающие подчиниться их решению, лишаются права участвовать в жертвоприношениях, то есть исключаются из общества. Друиды избавлены от военной службы и от всех налогов. Основное учение друидов состоит в том, что души людей не умирают вместе с телом, а переселяются в другие тела» (Ibidem, кн. VI, 13—14). Эти краткие данные о друидизме, самые ранние по времени, служат краеугольным камнем для всех новейших исследований и теорий. В политическом отношении Британия представляла из себя союз нескольких независимых друг от друга колен или родов; главенство в союзе принадлежало тому колену, которое в данное время было сильнее прочих.

См. также

• История Англии
• Кельты
• Британия бронзового века
• Докельтское население Западной Европы
• Доримский железный век
• Список племён Британии

Литература

• Cunliffe Barry W. Iron Age Communities in Britain, Fourth Edition: An Account of England, Scotland and Wales from the Seventh Century BC Until the Roman Conquest. — Routledge. — ISBN 0415347793, ISBN 9780415347792.
• Fitzpatrick, Andrew P (1996), "'Celtic' Iron Age Europe: the theoretical basis", in Graves-Brown, Paul; Jones, Siân & Gamble, Clive, Cultural Identity and Archaeology: The Construction of European Communities, Routledge, сс. 238–255, ISBN 0415106761, ISBN 9780415106764 
• Rhys J. Celtic Britain: Third Edition Revised. — London: Society for Promoting Christian Knowledge. [books.google.com/books?id=DGsNAAAAIAAJ&printsec=frontcover&dq=Celtic+Britain&ei=UzQpSYXEMpTEzATG4NysDw#PPR1,M1 Downloadable Google Books].
• Collis, J.R., 2003, The Celts, origins, myths, inventions Stroud: Tempus
• Haselgrove, C., 2001, Iron Age Britain in its European Setting, in Collis, J.R. (ed) Settlement and Society in Iron Age Europe, Sheffield: Sheffield Archaeological Monograph 11, pp37–73
• Haselgrove, C. and Moore, T., 2007, The later Iron Age in Britain and beyond, Oxford: Oxbow
• Pryor, F., 2003, Britain, BC; life in Britain and Ireland before the Romans, London: Harper Collins, chapters 11-12
• Hill, J.D., 1995, Ritual and Rubbish in the Iron Age of Wessex BAR British Series 242

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Железный век Британии

Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.