Валентайн (танк)

пехотный танк Valentine VI в танковом музее, Кубинка
Infantry Mk.III, Valentine Mk.I
Классификация	пехотный танк
Боевая масса, т	15,75
Компоновочная схема	классическая
Экипаж, чел.	3
История
Производитель	Vickers-Armstrongs, Metro Cammell, Birmingham Railway Carriage & Wagon Canadian Pacific Railway
Годы разработки	1938
Годы производства	1940—1944
Годы эксплуатации	1940—1955
Количество выпущенных, шт.	8275
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	5410
Ширина корпуса, мм	2629
Высота, мм	2273
Клиренс, мм	420
Бронирование
Тип брони	катаная средней твёрдости
Лоб корпуса (верх), мм/град.	60 / 0°
Лоб корпуса (середина), мм/град.	30 / 68°
Лоб корпуса (низ), мм/град.	60 / 21°
Борт корпуса (верх), мм/град.	30 / 45°
Борт корпуса (низ), мм/град.	60 / 0°
Корма корпуса (верх), мм/град.	17
Корма корпуса (низ), мм/град.	60 / 0°
Днище, мм	7—20
Крыша корпуса, мм	10—20
Лоб башни, мм/град.	65 / 0°
Маска орудия, мм/град.	65 / 0°
Борт башни, мм/град.	60 / 0°
Корма рубки, мм/град.	65 / 0°
Крыша башни, мм	10—20
Вооружение
Калибр и марка пушки	40-мм QF 2 pounder
Тип пушки	нарезная
Длина ствола, калибров	52
Боекомплект пушки	61
Пулемёты	1 × 7,92-мм BESA
Подвижность
Тип двигателя	рядный 6-цилиндровый карбюраторный жидкостного охлаждения
Мощность двигателя, л. с.	135
Скорость по шоссе, км/ч	25
Запас хода по шоссе, км	150
Удельная мощность, л. с./т	8,57
Тип подвески	сблокированная по три, на спиральных рессорах
Преодолеваемый подъём, град.	40°
Преодолеваемая стенка, м	0,75
Преодолеваемый ров, м	2,2
Преодолеваемый брод, м	1,1

Пехотный танк Mk.III «Валентайн» (англ. Infantry Tank Mk.III «Valentine») — британский пехотный танк периода Второй мировой войны, лёгкий по массе. Спроектирован в 1938 году фирмой Vickers-Armstrongs. За время серийного выпуска, с июня 1940 по апрель 1944 года (по некоторым данным — до начала 1945 года), Великобританией и Канадой выпущено 8275 «Валентайнов», что сделало его самым многочисленным британским танком Второй мировой. Состоял на вооружении Великобритании и ряда стран Британского Содружества, также в значительных количествах поставлялся по программе ленд-лиза в СССР. Использовался вплоть до 1945 года и признан военными специалистами одним из наиболее удачных танков в своём классе. После войны оставался на вооружении Новой Зеландии до 1955 года.

История создания и производства

Создание «Валентайна»

Работы по «Валентайну» стартовали в самом начале 1938 года. Проект был частной инициативой фирмы «Виккерс» и поэтому не имел официального проектного «A»-обозначения, в отличие от других британских танков. Отправной точкой для создания «Валентайна» послужили три ранее созданные фирмой «Виккерс» машины — крейсерские танки Mk I (A9) и Mk II (A10), а также пехотный танк «Матильда Mk I» (A11). Новый танк проектировался как пехотный, но в то же время предполагалось использовать на нём удачные решения, применённые на крейсерских танках, а также как можно большее количество их узлов и агрегатов. Вертикальное бронирование планировалось оставить 60 мм, как и на A11, но вооружение должно было по сравнению с последним возрасти с пулемёта до 40-мм пушки в двухместной башне. Чтобы при заданном уровне бронирования не допустить чрезмерного возрастания массы танка, что повлекло бы за собой невозможность использования ходовой части и моторно-трансмиссионной установки A10, конструкторам «Валентайна» пришлось пойти на максимальное ужатие габаритов будущего танка. Получившийся в результате танк сложно было однозначно отнести к пехотным или к крейсерским танкам — к 1940 году его бронирование было несколько заниженным по меркам пехотных танков, но низкая скорость (вдвое ниже, чем у крейсерского Mk III) не позволяла ему стать и крейсерским. В дальнейшем, однако, как показала практика, он довольно успешно сумел выступить в обеих ролях.

Чертежи нового танка были представлены в Военное министерство 10 февраля 1938 года, а уже к 14 марта был готов его полноразмерный макет. Поначалу, однако, проект был отвергнут военными. Причиной этого была прежде всего двухместная башня, которая вынуждала командира танка заниматься ещё и обслуживанием орудия, что в то время считалось британскими военными специалистами неприемлемым. Хотя фирмой «Виккерс» была также разработана для новой машины специальная 40-мм автоматическая пушка с близкими к 40-мм противотанковой пушке характеристиками, заметно сводившая на нет этот недостаток, такой вариант не был принят военным министерством. Но близость возможной войны поспособствовала принятию танка на вооружение, и более чем год спустя, 14 апреля 1939 года, фирме «Виккерс» был выдан заказ на производство первой серии «Валентайнов».

Первоначально новый танк получил стандартное войсковое обозначение — «Танк пехотный, модель 3» (англ. Tank Infantry Mk III), а отдельные модификации должны были обозначаться звёздочками в названии, например, Tank Infantry Mk III***, но позднее, для удобства, танку было присвоено имя собственное — «Валентайн» (англ. Valentine), а отдельные модификации получили цифровое наименование, например, Valentine Mk III (или просто Valentine III). По поводу происхождения этого названия нет однозначных данных, существуют несколько версий. По одной из них, танк получил такое название, поскольку проект был представлен в военное министерство в День святого Валентина, 14 февраля. На самом деле, однако, представление состоялось ещё 10 февраля. По другой версии, «Valentine» — всего лишь аббревиатура полного названия фирмы «Виккерс» — Vickers-Armstrongs Ltd., Elswick & Newcastle-upon-TYNE. Согласно ещё одной, танк получил своё имя в честь Джона Валентайна Кардена, известного конструктора бронетехники, долгие годы работавшего на фирме «Виккерс». Существует также версия, что «Valentine» — всего лишь случайно выбранный фирменный код-идентификатор продукции.

Первый серийный «Валентайн» сошёл с конвейера фирмы «Виккерс» в мае 1940 года, а в июле того же года к производству подключились фирмы «Metro Cammell» и «Birmingham Railway Carriage & Wagon Co.». Общий объём выпуска первой модификации «Валентайна», Valentine Mk I, оснащённой бензиновым двигателем AEC A189, составил, по разным данным, от 309 до 350 единиц. Вскоре было развёрнуто производство ещё двух версий. Valentine Mk II отличался от первоначальной модификации дизельным двигателем AEC A190, уменьшенным объёмом внутреннего топливного бака и дополнительным внешним баком, новой радиостанцией № 19, а также рядом более мелких отличий. Valentine Mk IV был в целом идентичен Mk II, но отличался установкой импортного американского дизельного двигателя GMC 6-71 6004 и иной трансмиссии. Всего было произведено, по разным данным, от 700 до 1590 Mk II и 660 Mk IV.

Канадские «Валентайны»

Весной 1940 года заказ на производство «Валентайнов» был выдан также канадской фирме Canadian Pacific Railway. Первый серийный танк сошёл со сборочных линий в июне 1941 года, а полномасштабное производство было развёрнуто к осени того же года. Все канадские «Валентайны» имели двухместную башню, 40-мм пушку QF 2 pounder и двигатель GMC 6-71 6004. Существовали две основные канадские модификации «Валентайна» — Valentine Mk VI и Valentine Mk VII. Первая из них по конструкции была практически идентична произведённым в Великобритании машинам модификации Mk IV. Вторая же подверглась изменениям с целью упрощения производства и отличалась заменой ряда британских узлов и деталей на уже производившиеся в Канаде и США, а также использованием литых деталей броневого корпуса вместо катаных — башни, лобовой части корпуса и крыши моторного отделения. Одним из наиболее заметных внешне её отличий был пулемёт Браунинг M1919A4, установленный вместо британского BESA. По мере налаживания производства появилась модификация Valentine VIIA для соответствия выпускавшейся параллельно в Великобритании модификации Mk IV и имевшей ряд мелких улучшений — дополнительные сбрасываемые внешние топливные баки, более мощную радиостанцию No.19, улучшенную электропроводку, масляный радиатор, новые амортизаторы подвески, дополнительные аккумуляторы и стальные уголки, привариваемые по периметру башни и защищавшими её от заклинивания попавшим в основание снарядом.

Всего до окончания серийного производства в середине 1943 года в Канаде было выпущено 1420 «Валентайнов», из которых абсолютное большинство, 1388 единиц, было поставлено в СССР по программе ленд-лиза, а оставшиеся 32 танка сохранены для учебно-тренировочных целей. Точные цифры выпуска танков каждой из модификаций неизвестны, но в некоторых источниках говорится о том, что пулемётами BESA (и следовательно, относились к модификации Mk VI) были оборудованы только первые 15 серийных машин. Это согласуется и с данными о том, что «Валентайны» модификации Mk VI в СССР не поставлялись, несмотря на то, что в СССР были отправлены почти все канадские «Валентайны».

«Валентайны» с трёхместной башней

Одним из основных недостатков ранних модификаций «Валентайна» считалась двухместная башня, поэтому ещё до запуска танка в производство на фирме «Виккерс» были начаты работы по созданию её трёхместного варианта. Основная трудность при этом заключалась в том, что размеры подбашенной коробки не позволяли увеличить диаметр погона башни. Для освобождения места для третьего члена экипажа в башне установка пушки была сдвинута вперёд на 203 мм, а кормовая ниша примерно на столько же назад для создания противовеса и сохранения уравновешивания башни. В результате появилось место для командира за казённой частью орудия. Соответственно, радиостанция переместилась вместе с ним, в кормовую нишу. Вес новой трёхместной башни увеличился приблизительно на полтонны по сравнению с двухместной, поэтому, чтобы не допустить чрезмерного увеличения веса танка и сохранить ходовые характеристики на прежнем уровне, конструкторам пришлось пойти на уменьшение толщины бортовой брони с 60 до 50 мм.

Первый «Валентайн» с трёхместной башней поступил на испытания 13 апреля 1942 года и вскоре было развёрнуто его серийное производство. Существовало две модификации «Валентайна» с трёхместной башней — Valentine Mk III и Valentine Mk V, различавшихся двигательной установкой — AEC A190 и GMC 6-71 6004, соответственно. Всего было выпущено 606 танков модификации Mk III и 1216 — модификации Mk V. Интересно также то, что по документам фирмы «Виккерс», трёхместная башня была готова к серийному производству ещё в 1939 году. Причины запуска в производство в таком случае варианта с двухместной башней не вполне ясны, но это могло быть вызвано тем обстоятельством, что на двухместной башне ствол орудия в положении вперёд не выступал за пределы корпуса, в отличие от трёхместной, чему в те годы придавалось немалое значение.

«Валентайны» с усиленным вооружением

На момент создания «Валентайна» 40-мм пушка QF 2 pounder была единственным возможным вариантом противотанкового орудия в Соединённом Королевстве. Однако её низкая эффективность с самого начала была ясна британским военным специалистам. К 1941 году появилась значительно более мощная 57-мм пушка QF 6 pounder и были начаты работы по установке её на «Валентайн». За основу был взят вариант с трёхместной башней, но значительно бо́льшая, по сравнению с 40-мм орудием, казённая часть 57-мм пушки не оставила в башне места для третьего члена экипажа. Кроме этого, в башне не оказалось места ни для спаренной установки пулемёта, ни для дымового миномёта. Проблема с отсутствием миномёта была отчасти решена установкой 102-мм однозарядных дымовых гранатомётов на борту башни, но пулемёта вооружённые 57-мм орудием танки поначалу не имели вовсе. Для сохранения на прежнем уровне массы танка из-за вновь потяжелевшей башни, толщину бортового бронирования пришлось вновь уменьшить, на этот раз до 43 мм. В таком варианте выпускались две модификации «Валентайна» — Valentine Mk VIII и Valentine Mk IX, отличавшихся двигательной установкой — AEC A190 и GMC 6-71 6004, соответственно. На последних 300 выпущенных машинах модификации Mk IX двигатель был форсирован до 175 л. с. По данным фирмы «Виккерс», производство «Валентайнов» с пушкой QF 6 pounder началось в декабре 1941 года, таким образом, он стал первым британским танком, вооружённым этим орудием.

С июня 1943 года началось производство новой модификации с 57-мм орудием, Valentine Mk X. От предыдущих модификаций она отличалась размещением в башне, за счёт сокращения боекомплекта пушки, пулемёта BESA в автономной установке. Все танки модификации Mk X оснащались форсированным до 175 л. с. двигателем GMC 6-71 6004.

Вскоре после начала производства Mk X оказалось, что вместо 57-мм пушки на танке можно без проблем установить 75-мм пушку OQF 75 mm, которая имела почти те же размеры, что и QF 6 pounder. Несмотря на больший калибр, пушка имела значительно меньшую начальную скорость снаряда и как следствие, худшую бронепробиваемость, но к ней, в отличие от 57-мм пушки, имелся достаточно эффективный фугасный снаряд. Модификация с 75-мм пушкой получила обозначение Valentine Mk XI и была, за исключением пушки, идентична Mk X. Танки Mk XI позднего выпуска, однако, получили также литую носовую часть корпуса, заимствованную у канадских «Валентайнов».

Точные цифры выпуска каждой из модификаций «Валентайна» с 57-мм и 75-мм орудиями неизвестны, имеются данные лишь о 685 выпущенных танках модификации Mk IX. Всего же танков модификаций Mk VIII — Mk XI было выпущено 2474 единицы, что составило менее 30 % от общего числа выпущенных «Валентайнов».

Объёмы производства «Валентайна»

Производство «Валентайнов» в Великобритании завершилось, по одним данным, 14 апреля 1944 года, по другим же — в начале 1945 года. Общий объём выпуска составил 6855 танков, не считая САУ и специализированных машин. Вместе с 1420 машинами, произведёнными в Канаде, общий выпуск «Валентайна» составил 8275 единиц, что сделало его самым массовым британским танком Второй мировой войны. Суммарный же выпуск машин на его шасси, включая САУ и специализированные машины, составил более 9000 единиц.

Производство танков «Валентайн» различных модификаций
Вариант	Число выпущенных, шт.	В % от общего количества
Всего:	8275	100
из них с 40-мм пушкой:	5801	70,1
— в том числе с двухместной башней	3979	48,1
— в том числе с трёхместной башней	1822	22,0
из них с 57-мм и 75-мм пушками:	2474	29,9

Модификации

• Tank Infantry Mk III Valentine I (Mk I) — базовая модификация с бензиновым двигателем AEC A189.
• Tank Infantry Mk III Valentine II (Mk II) — модификация с дизельным двигателем AEC A190 и дополнительным внешним топливным баком.
• Tank Infantry Mk III Valentine III (Mk III) — модификация с трёхместной башней и двигателем AEC A190.
• Tank Infantry Mk III Valentine IV (Mk IV) — идентичен Mk II, но оснащён дизельным двигателем GMC 6-71.
• Tank Infantry Mk III Valentine V (Mk V) — идентичен Mk III, но оснащён дизельным двигателем GMC 6-71.
• Tank Infantry Mk III Valentine VI (Mk VI) — модификация канадского производства, аналогична Mk IV.
• Tank Infantry Mk III Valentine VII (Mk VII) — модификация канадского производства, аналогична Mk VI, но с рядом небольших изменений и оснащена 7,62-мм пулемётом M1919A4 вместо BESA.
• Tank Infantry Mk III Valentine VIIA (Mk VIIA) — модернизированная модификация, канадского производства, с рядом небольших улучшений.
• Tank Infantry Mk III Valentine VIII (Mk VIII) — модификация с двухместной башней с 57-мм пушкой QF 6 pounder, без пулемёта, оснащённая двигателем AEC A190.
• Tank Infantry Mk III Valentine IX (Mk IX) — модификация с двухместной башней с 57-мм пушкой QF 6 pounder, без пулемёта, оснащённая двигателем GMC 6-71.
• Tank Infantry Mk III Valentine X (Mk X) — аналогичен Mk IX, но с переработанной башней с автономной установкой пулемёта BESA.
• Tank Infantry Mk III Valentine XI (Mk XI) — модификация с 75-мм пушкой QF 75 mm в башне, аналогичной Mk X, оснащённая форсированным до 175 л. с. двигателем GMC 6-71.
• Tank Infantry Mk III Valentine CS — новозеландский вариант танка «ближней поддержки» на основе Mk III, оснащённый 76-мм гаубицей вместо 40-мм пушки.

Тактико-технические характеристики

ТТХ различных модификаций танков «Валентайн»
	Mk I	Mk II	Mk III	Mk IV	Mk V	Mk VI	Mk VII	Mk VIII	Mk IX	Mk X	Mk XI
Производитель
Размеры
Длина с пушкой, м	5,41	5,41	5,56	5,41	5,56	5,41	5,41	6,33	6,33	6,33	6,35
Ширина, м	2,63	2,63	2,63	2,63	2,63	2,63	2,63	2,63	2,63	2,63	2,63
Высота, м	2,27	2,27	2,58	2,27	2,58	2,27	2,27	2,27	2,27	2,27	2,27
Боевая масса, т	15,7	16,5	16,7	16,5	16,7	16,5	16,5	17,2	17,2	17,2	18,0
Экипаж, чел.	3	3	4	3	4	3	3	3	3	3	3
Бронирование, мм
Лоб корпуса	30—60	30—60	30—60	30—60	30—60	30—60	30—60	30—60	30—60	30—60	30—60
Борт корпуса	30—60	30—60	30—50	30—60	30—50	30—60	30—60	30—43	30—43	30—43	30—43
Корма корпуса	17—60	17—60	17—60	17—60	17—60	17—60	17—60	17—60	17—60	17—60	17—60
Лоб, борта и корма башни	60—65	60—65	60—65	60—65	60—65	60—65	60—65	60—65	60—65	60—65	60—65
Крыша	10—20	10—20	10—20	10—20	10—20	10—20	10—20	10—20	10—20	10—20	10—20
Днище	7—20	7—20	7—20	7—20	7—20	7—20	7—20	7—20	7—20	7—20	7—20
Вооружение
Пушка	40-мм QF 2 pounder Mk IX	40-мм QF 2 pounder Mk IX	40-мм QF 2 pounder Mk IX	40-мм QF 2 pounder Mk IX	40-мм QF 2 pounder Mk IX	40-мм QF 2 pounder Mk IX	40-мм QF 2 pounder Mk IX	57-мм QF 6 pounder Mk III или Mk V	57-мм QF 6 pounder Mk III или Mk V	57-мм QF 6 pounder Mk V	75-мм QF 75 mm Mk V
Пулемёт	1 × 7,92-мм BESA	1 × 7,92-мм BESA	1 × 7,92-мм BESA	1 × 7,92-мм BESA	1 × 7,92-мм BESA	1 × 7,92-мм BESA	1 × 7,62-мм M1919A4	нет	нет	1 × 7,92-мм BESA	1 × 7,92-мм BESA
Боекомплект, выстрелов / патронов	60—62 / 3150	60—62 / 3150	60—62 / 3150	60—62 / 3150	60—62 / 3150	60—62 / 3150	60—62 / 3500	53	53	44 / 3150	46 / 3150
Подвижность
Двигатель	бензиновый 6‑цил. AEC A189, 125 л. с.	дизельный 6‑цил. AEC A190, 130 л. с.	дизельный 6‑цил. AEC A190, 130 л. с.	дизельный 6‑цил. GMC 6-71, 135 л. с.	дизельный 6‑цил. GMC 6-71, 135 л. с.	дизельный 6‑цил. GMC 6-71, 135 л. с.	дизельный 6‑цил. GMC 6-71, 135 л. с.	дизельный 6‑цил. AEC A190, 130 л. с.	дизельный 6‑цил. GMC 6-71, 135 л. с.	дизельный 6‑цил. GMC 6-71, 165 л. с.	дизельный 6‑цил. GMC 6-71, 175 л. с.
Удельная мощность, л. с./т	7,9	7,7	7,7	8,1	7,7	8,1	8,1	7,6	7,6	9,6	9,6
Максимальная скорость по шоссе, км/ч	25	25	25	25	25	25	25	25	25	25	25
Запас хода по шоссе, км	112	176	176	176	176	176	176	176	225	225	225

Описание конструкции

«Валентайн» был танком классической компоновки. Его экипаж состоял из трёх человек — механика-водителя, располагавшегося в отделении управления в передней части корпуса и наводчика с командиром, которые находились в двухместной башне. Обычно командир выполнял также функции заряжающего, но порой он мог сменять наводчика на его посту, при этом последний становился заряжающим. На модификациях Mk III и Mk V, с трёхместной башней, в состав экипажа был добавлен отдельный заряжающий.

Танк имел пять отделений, перечисленных ниже в порядке от лобовой части машины к корме:

• отделение управления;
• боевое отделение, образованное башней с вращающимся поликом;
• моторное отделение, в котором находились двигатель и основной топливный бак;
• трансмиссионное отделение.

Броневой корпус и башня

«Валентайн» имел слабо дифференцированную противоснарядную броневую защиту. Основное вертикальное бронирование имело толщину 60—65 мм и располагалось без рациональных углов наклона. Броня в основном катаная, хотя некоторые детали литые (их количество постепенно увеличивалось в ходе производства); хромо-никель-молибденовая, средней твёрдости высокого качества. Броневой корпус и башня «Валентайна» собирались при помощи заклёпок, болтов и шпонок, из катаных броневых плит и листов, толщиной от 7 до 60 мм. Необычным являлся метод сборки — в отличие от клёпаных корпусов других танков, собиравшихся на каркасе, детали корпуса «Валентайна» соединялись непосредственно друг с другом. Это избавляло танк от дополнительного веса каркаса и занимаемого им объёма, однако требовало специальной высокоточной обработки деталей, чтобы обеспечить их плотное прилегание друг к другу.

На производившихся в Канаде «Валентайнах» (модификации Mk VI и Mk VII) для повышения технологичности производственного процесса лобовая часть корпуса и крыша моторного отделения изготавливались литыми, также литая лобовая часть корпуса позже использовалась на части производившихся в Великобритании танков модификации Mk XI. Кроме этого, в процессе производства постепенно задействовалась сварка. С 1942 года при помощи сварки начали соединяться листы днища, с 1943 года — лобовая часть, а незадолго до окончания выпуска была изготовлена партия «Валентайнов» с полностью сварными корпусами и башней.

В профиле, броневой корпус «Валентайна» имел форму сплюснутого восьмиугольника. Нижние его грани были образованы бронелистами днища и имели толщину 20 мм в лобовой части, под отделением управления, для защиты от противотанковых мин и 7 мм в остальных частях. Строго вертикальные боковые грани имели толщину 60 мм и образовывали основное бортовое бронирование танка. На модификациях Mk III и Mk V их толщина была сокращена до 50 мм, а на модификациях Mk VIII — Mk XI — до 43 мм. Верхние боковые грани были образованы сильно наклонёнными 30-мм бронеплитами, а крыша имела толщину от 10 мм над моторным отделением до 20 мм над подбашенной коробкой. Лобовая часть танка имела типичную для того времени ступенчатую форму и состояла из вертикальной верхней плиты толщиной 60 мм, средней плиты толщиной 30 мм, расположенной под углом в 68° к вертикали и нижней плиты 60-мм толщины, расположенной под углом в 21°. Кормовая часть корпуса состояла из вертикальной нижней плиты толщиной 60 мм и сильно наклонённого верхнего листа толщиной 17 мм. Моторное отделение было отделено от боевого броневой переборкой.

Посадка и высадка механика-водителя осуществлялась через два откидных люка в верхних боковых листах по обеим сторонам от его рабочего места, кроме того, в полу под его сиденьем располагался люк для аварийного выхода экипажа. Для обслуживания и замены агрегатов двигателя и трансмиссии служили откидные люки в верхних боковых листах и крыше корпуса над моторным отделением и откидной верхний кормовой лист над трансмиссионным отделением.

Башня «Валентайнов» всех модификаций имела цилиндрическую форму, с кормовой нишей и устанавливалась на подбашенной коробке на шариковой опоре. На танках ранних выпусков башня целиком, за исключением литой маски орудия, собиралась из катаных броневых листов и плит, на более поздних машинах вертикальные стенки башни изготавливались из двух литых деталей. Борта башни имели толщину 60 мм, лобовая и кормовая часть, а также маска орудия — 65 мм. Форма крыши, имевшей толщину от 10 до 20 мм, варьировалась в зависимости от типа башни. Вращение башни осуществлялось при помощи электропривода, имелся также винтовой механизм ручного поворота. Башня всех модификаций имела вращающийся полик. На модификациях с двухместной башней члены экипажа располагались по обеим сторонам от орудия, на модификациях с трёхместной башней орудие было смещено вперёд и за его казённой частью располагался командир.

Посадка и высадка экипажа на «Валентайнах» с двухместной башней и 40-мм пушкой (модификации Mk I, Mk II, Mk IV, Mk VI и Mk VII) осуществлялась через двухстворчатый люк в крыше башни. На модификациях с трёхместной башней он был заменён круглым трёхстворчатым люком с вращающимся погоном, а на танках с 57-мм и 75-мм пушками посадка и высадка экипажа осуществлялась через два индивидуальных прямоугольных люка.

Вооружение

Mk I — Mk VII

Основным вооружением «Валентайнов» модификаций Mk I — Mk VII являлся танковый вариант 40-мм противотанковой пушки QF 2 pounder Mk IX. Длина ствола пушки составляла 52 калибра / 2080 мм, начальная скорость снарядов различных типов — от 790 до 850 м/с. Орудие размещалось на цапфах в спаренной с пулемётом установке и имело углы вертикального наведения от −15 до +20°. Вертикальная наводка осуществлялась вручную, качанием орудия при помощи плечевого упора, а горизонтальная — поворотом башни. Для наведения орудия использовался прицел № 30, имевший увеличение 1,9× и поле зрения 21°.

Боекомплект 40-мм пушки составлял 60—62 унитарных выстрела, укладка для боекомплекта располагалась на полике башни. «Валентайны», как с 40-мм, так и с 57-мм пушкой снабжались, как правило, исключительно бронебойными снарядами, осколочные снаряды к этим орудиям выпускались с 1942 года, однако информации о комплектовании ими боекомплектов танков обнаружить не удалось. В некоторых источниках упоминается, что 40-мм осколочные снаряды практически не использовались экипажами из-за крайне малого заряда взрывчатого вещества и как следствие, очень низкой эффективности. В СССР со второй половины 1942 года выпускались осколочные снаряды собственной разработки к QF 2 pounder (по техпроцессу 37-мм зенитных снарядов), также известно об использовании в СССР с того же периода 57-мм осколочных снарядов.

Боеприпасы 40-мм пушки QF 2 pounder
Тип снаряда	Марка	Масса выстрела, кг	Масса снаряда, кг	Масса ВВ, г	Дульная скорость, м/с
бронебойный остроголовый сплошной с защитным и баллистическим наконечниками, трассирующий	APCBC/T Mk I Shot	2,22	1,22	—	850
бронебойный остроголовый сплошной, трассирующий, высокоскоростной	APHV/T Shot	2,04	1,08	—	853
бронебойный остроголовый сплошной, трассирующий	AP/T Mk I Shot	2,04	1,08	—	792/853 (нормальный / усиленный заряды)
бронебойный остроголовый, трассирующий	AP/T Mk I Shell	2,04	1,08	19,5 (лиддит)	792/853 (нормальный / усиленный заряды)
практический сплошной остроголовый	Practice Shot, Pointed	2,04	1,08	—	792/594 (нормальный / уменьшенный заряды)
практический сплошной тупоголовый	Practice Shot, flatheaded	2,04	1,08	—	594
осколочный, трассирующий	Mk.II T	?	1,34	71 (тротил)	687

Таблица бронепробиваемости для QF 2 pounder
Снаряд \ Расстояние, м	228	457	683	914
AP/T Mk I Shot (угол встречи 30°)	58	52	46	40
APHV/T Shot (угол встречи 30°)	64	57	51	45
Следует помнить, что в разное время и в разных странах использовались различные методики определения бронепробиваемости. Как следствие, прямое сравнение с аналогичными данными других орудий часто оказывается невозможным.

Mk VIII — Mk X

«Валентайны» модификаций Mk VIII — Mk X были вооружены танковым вариантом 57-мм противотанковой пушки QF 6 pounder, модификации Mk III или Mk V. Пушка модификации Mk III имела длину ствола 43 калибра / 2451 мм, а модификация Mk V имела длину ствола 50 калибров / 2850 мм и оборудовалась дульным тормозом. Пушка размещалась на цапфах и наводилась в вертикальной плоскости при помощи винтового механизма. Углы вертикального наведения составляли от −8 до +17°. Спаренного пулемёта пушка не имела, на танках модификации Mk X пулемёт размещался в отдельной установке. Для наведения орудия использовался прицел № 39 Mk IIS (увеличение 1,9×, поле зрения 21°) с пушкой модификации Mk III и прицел № 39 Mk IV (увеличение 3×, поле зрения 13°) с пушкой модификации Mk V. Боекомплект 57-мм пушки на модификациях Mk VIII и Mk IX составлял 53 унитарных выстрела, как правило только с бронебойными снарядами. На модификации Mk X он был сокращён до 44 выстрелов из-за размещения башенного пулемёта и боекомплекта к нему. Укладка для боекомплекта располагалась большей частью на полике башни, а также частично на полу боевого отделения рядом с ним.

Боеприпасы 57-мм пушки QF 6 pounder
Тип снаряда	Марка	Масса выстрела, кг	Масса снаряда, кг	Масса ВВ, г	Дульная скорость, м/с (Mk III / Mk V)
бронебойный остроголовый сплошной с защитным и баллистическим наконечником, трассирующий (с 1943 г.)	APCBC/T Shot Mk.9T	6,29	3,29	—	790 / 825
бронебойный остроголовый сплошной с защитным наконечником, трассирующий (с 1943 г.)	APC Shot Mk.8T	?	2,86	—	846 / 884
бронебойный остроголовый сплошной, трассирующий	AP/T Shot	5,85	2,88	—	815 / 892
осколочный	HE Shot Mk.10T	?	3	?	? / 820
практический сплошной остроголовый	Shot, Practice	?	2,867	—	815 / ?
практический сплошной тупоголовый	Practice Shot, flatheaded	?	2,867	—	602 / ?

Таблица бронепробиваемости для QF 6 pounder Mk.V
Снаряд \ Расстояние, м	457	914	1371	1828
APCBC/T Shot (угол встречи 30°, гомогенная броня)	81	74	63	56
APCBC/T Shot (угол встречи 30°, поверхностно закалённая броня)	76	74	68	63

Mk XI

«Валентайны» модификации Mk XI в качестве основного вооружения получили 75-мм пушку OQF 75 mm, имевшую длину ствола 36,5 калибров / 2737 мм. Орудие размещалось в аналогичной QF 6 pounder установке, но имело углы вертикального наведения от −12,5 до +20°. Наведение орудия осуществлялось при помощи прицела № 50 × 3, имевшего увеличение 3× и поле зрения 13°. Боекомплект 75-мм пушки составляли 46 унитарных бронебойных и осколочно-фугасных выстрелов, укладка боекомплекта располагалась аналогично танкам с 57-мм пушкой.

Боеприпасы 75-мм пушки OQF 75 mm
Тип снаряда	Марка	Масса выстрела, кг	Масса снаряда, кг	Масса ВВ, г	Дульная скорость, м/с
бронебойный остроголовый трассирующий	AP/T Shot M61	н/д	6,23	60	620
осколочно-фугасный	М48	н/д	6,75	670	625

Таблица бронепробиваемости для OQF 75 mm
Снаряд \ Расстояние, м	457	914	1371	1828
AP/T Shot (угол встречи 30°, гомогенная броня)	68

Вспомогательное

Вспомогательным вооружением «Валентайнов» модификаций Mk I — Mk VI являлся 7,92-мм пулемёт BESA, спаренный с пушкой. На канадской модификации Mk VII его место занимал 7,62-мм пулемёт Браунинг M1919A4. Боекомплект пулемёта составлял 3150 7,92-мм патронов, в 14 лентах по 225 патронов или 3500 7,62-мм патронов в 70 лентах по 50 патронов, для Mk VII. На модификациях Mk VIII и Mk IX спаренный пулемёт отсутствовал, а на модификациях Mk X и Mk XI пулемёт размещался в независимой установке, боекомплект при этом, по одним данным, был аналогичен ранним модификациям, по другим, составлял 1575 патронов.

Часть «Валентайнов» также оборудовалась зенитной установкой на крыше башни, на которой размещался лёгкий 7,7-мм пехотный пулемёт Bren. Его боекомплект составлял 700 и позднее 764 патрона в магазинах по 28 и 100 патронов.

Помимо этого, «Валентайны» модификаций Mk I — Mk VII оборудовались 50,8-мм дымовым миномётом, размещавшимся в отдельной установке справа от спаренного пулемёта и имевшим углы вертикальной наводки от +5 до +37°. Боекомплект миномёта состоял из 18 дымовых мин, в РККА для стрельбы из него использовались также осколочные мины для советского 50-мм миномёта. На модификациях Mk VIII — Mk XI в связи с его ликвидацией, на правом борту башни устанавливались два 102-мм дымовых гранатомёта.

Средства наблюдения и связи

Для наблюдения за полем боя экипажу «Валентайна» служили перископы «Виккерс» Mk IV, дававшие круговой обзор. Двумя из них было оборудовано место механика-водителя, также наблюдение могло вестись им через смотровой люк в середине верхней лобовой бронеплиты. По своему перископу в башне на «Валентайнах» модификаций Mk I, Mk II, Mk IV, Mk VI и Mk VII имели наводчик и командир. На «Валентайнах» модификаций Mk III и Mk V с трёхместной башней число перископов осталось неизменным, хотя изменилось их расположение, поскольку командир теперь находился в корме башни. На танках модификаций Mk VIII — Mk XI командир получил дополнительный перископ. Кроме этого начиная с модификации Mk II на крышке левого пистолетного порта в башне с внутренней стороны находилось зеркало заднего вида.

Все «Валентайны» оборудовались радиостанцией, размещавшейся в кормовой нише башни. Ранние модификации оснащались радиостанцией № 11, имевшей радиус действия в 10 км на ходу, более поздние модификации получили радиостанцию № 19, имевшую радиус действия 25 км с места и 15 км на ходу. Кроме этого, танк оборудовался телефонным переговорным устройством.

Двигатель и трансмиссия

Силовой установкой «Валентайнов» всех модификаций служил рядный 6-цилиндровый двигатель жидкостного охлаждения. На «Валентайнах» модификации Mk I устанавливался карбюраторный двигатель AEC A189, мощностью 125 л. с. при 1900 об/мин. На всех остальных модификациях «Валентайна» устанавливались дизельные двигатели двух типов — британские четырёхтактные AEC A190, мощностью 131 л. с. при 1800 об/мин на модификациях Mk II, Mk III и Mk VIII и американские двухтактные GMC 6-71 6004, мощностью 135 л. с. при 2000 об/мин на модификациях Mk IV — Mk VII и Mk IX. На модификациях Mk X, Mk XI и на части Mk IX, двигатель был форсирован до мощности в 175 л. с.

Два трубчатых радиатора системы охлаждения двигателя располагались в трансмиссионном отделении, над коробкой передач. Основной топливный бак располагался в моторном отделении слева от двигателя, его ёмкость составляла 240 л для машин с двигателем AEC A189, 145 л для машин с двигателем AEC A190 и 165 л для машин с двигателем GMC 6-71; ёмкость топливного бака постоянного давления составляла 25 л. Начиная с модификации Mk II был введён наружный цилиндрический топливный бак ёмкостью 135 л, размещавшийся на левой надгусеничной полке.

Трансмиссия «Валентайнов» незначительно различалась в зависимости от модели устанавливаемого двигателя. В состав трансмиссии танков с двигателями AEC A189 и AEC A190 входили:

• однодисковый главный фрикцион сухого трения J-151;
• пятиступенчатая механическая четырёхходовая коробка переключения передач Meadows type 22;
• коническая поперечная передача;
• многодисковые бортовые фрикционы сухого трения;
• двурядные планетарные бортовые передачи.

Трансмиссия танков с двигателями GMC 6-71 отличалась главным фрикционом модели M-6004 и трёхходовой синхронизированной коробкой передач Spicer synchromech.

Ходовая часть

Ходовая часть «Валентайна» была без значительных изменений унаследовала конструкцию ходовой части крейсерских танков Mk I и Mk II и по каждому борту состоит из шести обрезиненных опорных катков, трёх обрезиненных поддерживающих катков, обрезиненного ленивца и расположенного сзади ведущего колеса. Опорные катки каждого борта, из них два средних, диаметром 610 мм и четыре малых, диаметром 495 мм, сблокированы по три в две тележки. Большой каток каждой тележки располагается на первичном балансире, закреплённом на кронштейне на корпусе танка. К первичному балансиру шарнирно крепится вторичный, с размещённым на нём коромыслом с двумя малыми катками. Упругим элементом тележки служит пружинная рессора с телескопическим гидравлическим амортизатором, соединённая цапфами с первичным и вторичным балансирами. Конструкция подвески такова, что на катки большого диаметра приходится бо́льшая нагрузка, чем на остальные.

Гусеницы «Валентайна» — стальные, двухгребневые, цевочного зацепления, каждая состояла из 103 траков шириной 356 мм и с шагом 112 мм. На танках модификации Mk I ранних выпусков применялись более узкие гусеницы, состоявшие из 73 траков, по конструкции аналогичные гусеницам крейсерских танков Mk III — Mk VI.

Машины на базе «Валентайна»

Серийные

«Бишоп»

Carrier, Valentine, 25 pdr Gun Mk I или «Бишоп» (англ. Bishop — «епископ») — самоходная гаубица на шасси «Валентайна», вооружённая 88-мм пушкой-гаубицей QF 25 pounder, размещавшейся в просторной полностью закрытой рубке на месте башни танка. «Бишоп» был создан в 1941 году в качестве временной меры, в 1942—1943 годах было произведено 149 экземпляров этой САУ. Из-за высокого силуэта, низкой подвижности и малой дальности стрельбы, «Бишопы» популярностью в войсках не пользовались и при первой же возможности были к концу 1943 года заменены на САУ «Секстон» и «Прист».

«Арчер»

S.P. 17 pdr, Valentine или «Арчер» (англ. Archer — «лучник») — противотанковая САУ на шасси «Валентайна», вооружённая противотанковой 76,2-мм пушкой QF 17 pounder, размещавшейся в легкобронированной, открытой сверху рубке. Необычным у этой САУ являлось расположение орудия, которое было обращено назад относительно корпуса танка. Прототип «Арчера» был закончен в середине 1943 года, а всего за время серийного производства с марта 1944 года до конца войны было произведено 655 САУ этого типа, которые активно использовались в Северо-Западной Европе и Италии в 1944—1945 годах.

«Валентайн»-мостоукладчик

«Валентайн»-мостоукладчик (англ. Valentine Bridgelayer) был специализированным вариантом «Валентайна», лишённым башни и оборудованным 9-метровым мостом 30-тонной грузоподъёмности, раскладывавшимся по схеме «ножницы». В 1942—1943 годах было произведено 192 мостоукладчика на базе «Валентайна», которые активно использовались в Италии, Северо-Западной Европе и Бирме.

Ещё один вариант мостоукладчика на базе «Валентайна» использовал иную конструкцию — центральная секция моста фиксировалась на крыше танка, который при этом служил промежуточной опорой, а две раскладные аппарели моста крепились шарнирно на концах центральной секции. Эта машина, известная как «Бармарк» (англ. Burmark), предназначалась для использования в Юго-Восточной Азии, но так и не вышла из стадии прототипа.

Valentine Scorpion

Valentine Scorpion («скорпион») был единственным пошедшим в серию вариантом минного трала на шасси «Валентайна». Башня танка, модификации Mk II или Mk III, в этом варианте снималась и заменялась коробчатой конструкцией с двигателем «Форд» в ней, приводившим закреплённый на раме перед танком вращающийся барабан с цепями. При работе трала цепи колотили по земле перед танком, вызывая детонацию противотанковых мин. Кроме этого, танк мог использовать буксируемый трал модели Centipede каткового типа, служивший для детонации противопехотных мин. Всего было выпущено 150 тралов Valentine Scorpion, которые не применялись в боевых условиях, а использовались для подготовки экипажей, позднее шедших в бой на использовавших тот же принцип тралах Sherman Crab на базе танка M4 «Шерман».

Помимо пошедшего в серию Valentine Scorpion, на базе «Валентайна» испытывались также минные тралы иных типов. Среди них были как различные варианты, использовавшие традиционные катковые тралы, так и необычные конструкции в виде противоминных «граблей».

Valentine DD

В 1943—1944 годах, по разным данным, от 595 до 625 «Валентайнов», в том числе не менее 137 Mk V, 198 Mk IX и 260 Mk XI, были переоборудованы в плавающие танки по системе Duplex Drive (DD). «Валентайн» стал первым танком, серийно оборудовавшимся этой системой. Переоборудованные машины активно использовались в учебно-тренировочных целях, однако в бою они практически не применялись, за исключением эпизодического использования в Италии в 1945 году.

Прототипы

«Вэлиант»

Tank, Infantry, Valiant (A38) был попыткой дальнейшего развития «Валентайна». Новый танк отличался от предшественника значительно более мощным бронированием (до 112 мм) и вооружением, состоявшим из 57-мм пушки QF 6 pounder или 75-мм пушки QF 75 mm в трёхместной башне. Всего к 1944 году было построено два прототипа, различавшихся двигательной установкой и ходовой частью. В 1944 году все работы по этому проекту были прекращены, в связи с близившимся окончанием войны и успешным ходом работ по более современному танку «Центурион».

S.P. 6 pdr

Разработанная на базе «Валентайна» противотанковая САУ с 57-мм орудием QF 6 pounder, прикрытым броневыми листами, размещённым на месте башни. Был построен один прототип, но в серию установка не пошла, поскольку в производство уже были запущены «Валентайны» Mk VIII, имевшие то же орудие в башне.

Огнемётные «Валентайны»

В 1941 году на базе «Валентайна» были разработаны два экспериментальных огнемётных танка, различавшиеся принципом действия огнемёта. Первый вариант использовал для метания огнесмеси пороховые заряды, тогда как второй — пневматическую систему, использовавшую азот. Огнесмесь перевозилась вне танка, в прицепе, и по шлангу подавалась в огнемёт, находившийся в лобовом листе корпуса или поворотной башенке справа на крыше отделения управления. По результатам проведённых в 1942 году испытаний более подходящим был признан второй вариант, на основе которого позднее была создана огнемётная установка для огнемётного танка «Черчилль Крокодайл» (англ. Churchill Crocodile) на базе танка «Черчилль».

Кроме этого, в 1943—1945 годах был создан и испытан экспериментальный самоходный зажигательный миномёт на шасси «Валентайна». Миномёт устанавливался в боевом отделении, башня и крыша боевого отделения снимались. Миномёт, по разным данным, 201-мм или 248-мм калибра, стрелял фугасно-зажигательными снарядами, содержавшими 11,3 кг тринитротолуола на расстояние до 1800 м, эффективная дальность стрельбы составляла около 350 м. В серию машина запущена не была.

Valentine CDL

Экспериментальный прожекторный танк, оборудованный по системе CDL (Canal Defence Light). Вместо стандартной башни на него устанавливалась новая, с размещённой в ней мощной электродуговой лампой. При помощи системы зеркал излучаемый ею свет направлялся сквозь узкую вертикальную щель в лобовом листе башни. Танки такого типа использовались прежде всего для ослепления вражеских войск во время ночного боя. Valentine CDL в серийное производство запущен не был, но оборудованные аналогичной системой танки «Матильда» и M3 «Грант» выпускались серийно и применялись в боевых условиях.

• IWM-MH-14147-valentine-amra.jpg

  «Валентайн» с минным тралом AMRA (anti-mine-roller-attachement)

• IWM-MH-7573-valentine-flamethrower.jpg

  Первый вариант огнемётный «Валентайна», использовавший для метания огнесмеси пороховые заряды

• IWM-MH-7574-valentine-flamethrower.jpg

  Второй вариант огнемётного «Валентайна», для метания огнесмеси использовавший пневматическую систему на азоте

• IWM-H-35169-valentine-dd-gosport-19440114.jpg

  Valentine DD со сложенным кожухом

Состоял на вооружении

• Великобритания Великобритания.
• Канада Канада — 32 танка; все остальные отправлены в СССР.
• СССР СССР — 3332 танка.
• Новая Зеландия Новая Зеландия.
• Австралия Австралия.
• Индия Индия.
• Турция Турция — некоторое количество, в пределах 150—200 танков, переданных Великобританией в 1942—1943 и 1945 годах.
• Франция Франция — 53 танка, переданных Великобританией войскам «Сражающейся Франции» в 1943 году.
• Португалия Португалия — 36 «Валентайнов» Mk II, переданных Великобританией в 1942—1944 годах.
• Ирак Ирак — 20 «Валентайнов» Mk V, переданных Великобританией в 1945 году.
• Польша Польша — некоторое число переданных Великобританией в годы войны танков.
• Германия Германия — как минимум один захваченный танк.
• Народно-освободительная армия Китая.

Боевое применение

Северная Африка

Первые «Валентайны» начали поступать в боевые части ещё осенью 1940 года. Первой соединением получившим новые танки, стала сформированная в Великобритании 1-я польская танковая дивизия, к началу 1941 года «Валентайны» поступили также на вооружение 6-й и 11-й британских танковых дивизий. К октябрю 1941 года «Валентайны» получила также 8-я британская танковая дивизия, к тому времени в частях насчитывалось уже около 900 машин этого типа. Хотя «Валентайн» создавался как пехотный танк, в то время производство крейсерских танков не справлялось с запросами армии, поэтому «Валентайны» часто использовались в их роли.

В составе 8-й танковой дивизии, входившей в то время в состав 8-й английской армии, а также 1-й армейской танковой бригады той же армии, «Валентайны» впервые вступили в бой в ходе операции «Крестоносец» в ноябре 1941 года. Кроме того, ещё 10 «Валентайнов» имелось в составе 32-й армейской танковой бригады, находившейся в осаждённом Тобруке. Поначалу, танк был довольно хорошо принят войсками. Несмотря на то, что он несколько уступал «Матильде» по бронированию, «Валентайн» имел превосходство в маневренности. По сравнению же с крейсерскими танками, такими как «Крусейдер», составлявшими в то время большинство британских танковых сил в Северной Африке, «Валентайн» значительно превосходил их в бронировании, которое в то время ещё обеспечивало надёжную защиту против большинства германских танковых и противотанковых орудий и имел более высокую надёжность. Его 40-мм пушка QF 2 pounder уже в те времена считалась откровенно слабой (хотя всё ещё вполне способной поражать броню тогдашних германских и итальянских танков), значительным недостатком также являлось отсутствие в её боекомплекте осколочных снарядов, но выбора у британцев не было, поскольку QF 2 pounder являлась ещё и единственным доступным им в то время противотанковым орудием.

Ко времени битвы при Эль-Газале в мае — июне 1942 года, число «Валентайнов» в частях значительно увеличилось и они в значительной степени сменили «Матильды». Однако к тому времени, в связи со значительно увеличившимся бронированием германских танков, стал критическим один из основных недостатков «Валентайна» — слабое вооружение. С появлением же новых модификаций танков PzKpfw III и особенно PzKpfw IV с длинноствольными, соответственно, 50-мм и 75-мм орудиями, «Валентайн» начал терять своё основное преимущество — надёжное бронирование. Первая битва при Эль-Аламейне в июле 1942 года стала последней крупной операцией 8-й армии, в которой в заметных количествах использовались «Валентайны». К началу осени 1942 года стали в достаточных количествах доступны американские танки M3 «Грант» и M4 «Шерман», вооружённые 75-мм орудием, которым стали отдавать явное предпочтение и к началу 1943 года «Валентайнов» в составе 8-й армии почти не осталось.

«Валентайны», наряду с «Крусейдерами», также имелись в то время в составе 6-й танковой дивизии, входившей в состав 1-й армии, высадившейся в Марокко и Алжире в ноябре 1942 года. Дивизия активно участвовала в боях вплоть до капитуляции немецких войск в Тунисе, в частности, отмечено использование «Валентайнов» в тяжёлых боях на перевале Кассерин в марте 1943 года. Почти все участвовавшие в Североафриканской кампании «Валентайны» были вооружены 40-мм пушками, лишь небольшое количество вооружённых 57-мм орудиями танков поступило в войска ко времени Тунисской кампании.

Как минимум один «Валентайн» во время Северо-Африканской кампании был захвачен немцами, в ноябре 1942 года, и использовался ими до подбития танка 24 февраля 1943 года. По германской системе обозначений трофейной бронетехники, «Валентайн» носил обозначение Infanterie Panzerkampfwagen Mk II 748(e). Интересно, что в немецком языке в то время «Валентайны» относились к женскому роду (нем. Valentine — «Валентина»).

Помимо Северо-Африканской кампании, небольшое количество «Валентайнов» использовалось в битве за Мадагаскар во время высадки британских войск на остров в мае 1942 года.

Тихоокеанский театр военных действий

С октября 1942 года «Валентайнами» был вооружён 146-й полк Королевского танкового корпуса, сражавшийся в Бирме с японскими войсками. На вооружении этой части «Валентайны» продолжали, несмотря на поступление более современной техники, оставаться вплоть до мая 1945 года, хотя в крупномасштабном наступлении британских войск в конце 1944 — начале 1945 года они участия уже не принимали.

Кроме этого, «Валентайнами» модификации Mk III был вооружён Специальный танковый эскадрон, входивший в состав 3-й новозеландской дивизии. Представляет интерес переделка, которой подверглась часть этих машин. Дело в том, что в отличие от большинства британских танков того времени, «Валентайн» не имел версии «ближней поддержки» (англ. CS, Close Support), вооружённой 76-мм или 94-мм гаубицей вместо пушки. Во время Северо-Африканской кампании этот недостаток восполняли «Матильды CS», однако в Специальном танковом эскадроне других танков, кроме «Валентайнов» не имелось. Чтобы исправить это, 9 «Валентайнов» из его состава были перевооружены 76-мм гаубицами, снятыми с «Матильд CS». Была также соответственно переделана укладка для боекомплекта, теперь вмещавшая 21 осколочно-фугасный и 14 дымовых снарядов. Эти танки стали единственными построенными «Валентайнами» «ближней поддержки». В бой, впрочем, Специальный танковый эскадрон вступил лишь однажды, во время высадки на Зелёный остров в феврале 1944 года.

Северо-Западная Европа

Ко времени высадки войск Союзников в Нормандии, «Валентайны» были переведены в разряд устаревших, в связи с появлением в больших количествах поставлявшихся из США танков M4 «Шерман» и британских «Кавалер», «Сентор» и «Кромвель». В связи с этим, «Валентайны» были выведены из первой линии танковых частей, однако часто применялись, обычно со снятыми и заменёнными муляжами пушками, в роли передвижных командирских и наблюдательных пунктов. Также, как и с другими устаревшими британскими танками, предпринимались попытки использования шасси «Валентайна» для создания специализированных машин, таких как минные тралы, прожекторные танки и другие, но в массовое производство поступили только три из них — мостоукладчик Valentine Bridgelayer, минный трал Valentine Scorpion и оборудованный системой для плавания Duplex Drive Valentine DD.

Фронты Великой Отечественной

Приём танков «Валентайн» по данным приёмных комиссий ГБТУ
Год	Приём
1941	216
1942	959
1943	1776
1944	381
Всего	3332

СССР стал единственной страной, куда «Валентайны» поставлялись по программе ленд-лиза. В СССР было отправлено 3782 танка, или 46 % всех выпущенных «Валентайнов», в том числе почти все произведённые в Канаде машины. До места назначения дошло 3332 из них, остальные же 450 машин пошли на дно вместе с транспортами, перевозившими их. В СССР поставлялись «Валентайны» семи модификаций — Mk II, Mk III, Mk IV, Mk V, Mk VII, Mk IX и Mk X. Наиболее массовыми из них стали Mk IV, Mk VII и Mk IX, причём из числа последних в СССР поставлялись вооружённые пушкой QF 6 pounder Mk V с длиной ствола 50 калибров машины, в то время как в Великобритании оставались машины с более слабыми пушками QF 6 pounder Mk III с длиной ствола 43 калибра. «Валентайны» модификаций Mk IX и Mk X продолжали запрашиваться советской стороной для поставок по ленд-лизу почти до самого конца войны. Во многом благодаря этому «Валентайны», считавшиеся в Великобритании устаревшими и почти не использовавшиеся уже к середине 1943 года, оставались в производстве до апреля 1944 года, или по некоторым данным, даже до начала 1945 года. В РККА «Валентайны» назывались чаще всего «MK.III» или «MK.3», иногда по названию — «Валентайн» или, реже, «Валентин» (В мемуарах фронтовиков также встречается искаженное название танка «Валя-Таня»). Отдельные модификации в названиях выделялись нечасто и обозначались обычно в виде «Валентайн VII». Помимо линейных танков, в 1944 году в СССР было поставлено также 25 мостоукладчиков Valentine Bridgelayer, получивших название «MK.IIIM».

Первые «Валентайны» поступили в войска в ноябре 1941 года, поначалу в незначительных количествах по сравнению с 216 прибывшими в СССР к тому времени машинами. Первой частью, получившей новые машины, стал 136-й отдельный танковый батальон, участвовавший в обороне Москвы на Можайском направлении. Девять «Валентайнов» батальон получил 10 ноября, а уже 1 декабря батальон был полностью сформирован, поэтому обучение танкистам пришлось проходить уже на фронте. По документам немецкой стороны, впрочем, первое их столкновение с «Валентайнами» в бою на Восточном фронте произошло ещё 25 ноября, раньше, чем с британскими машинами в Северной Африке. Вскоре новую технику получили и другие части, на 1 января 1942 года, «Валентайны» имелись также в составе 146-й (4 единицы), 23-й (5 единиц) и 20-й (2 единицы) танковых бригад, а также 112-й танковой дивизии (6 единиц), действовавших на Западном фронте. Также имел в своём составе «Валентайны» сражавшийся на Северо-Западном фронте 171-й отдельный танковый батальон (9 единиц).

В РККА «Валентайны» получили разные оценки. Командование довольно высоко оценивало «Валентайны» из-за тактико-технических характеристик и в августе 1942 года даже направило запрос на увеличение поставок их в СССР. Как и остальная британская техника, они были сложны в эксплуатации и в руках не имевших должного опыта экипажей, к которым они обычно попадали на начальном этапе войны, часто выходили из строя. Кроме того «Валентайны» оказались совершенно не приспособлены к климатическим условиям фронтов советско-германской войны. В последующем, однако, с накоплением опыта обращения с иностранной бронетехникой, эти проблемы были успешно преодолены. Нарекания вызывало также слабое вооружение «Валентайна». Его 40-мм пушка уже к 1942 году успела устареть в роли противотанковой и уступала по мощности всем советским танковым орудиям, вдобавок осколочных снарядов к ней не имелось. Чтобы исправить это, было решено в скорейшие сроки перевооружить танки отечественной артсистемой. Уже в декабре 1941 года, всего за две недели, на заводе № 92 в Горьком один «Валентайн» был в опытном порядке перевооружён советской 45-мм пушкой и 7,62-мм пулемётом ДТ. Новый танк получил заводское обозначение ЗИС-95 и был в конце того же месяца отправлен в Москву, но до серийного производства дело так и не дошло. Проблема с отсутствием осколочных снарядов была, впрочем, успешно разрешена путём запуска в производство со второй половины 1942 года осколочных зарядов собственной разработки.

За 1942 год число «Валентайнов» в частях значительно возросло. Особенно много танков этого типа участвовало в битве за Кавказ в 1942—1943 годах, что объяснялось близостью данного театра военных действий к Иранскому каналу поставок техники и вооружения. К тому времени была найдена эффективная тактика использования иностранных танков совместно с советскими. Танки шли в наступление эшелонами, в первом — наиболее тяжело бронированные КВ и «Матильда CS», во втором — Т-34, а в третьем — «Валентайны» и Т-70. В частях «Валентайны» нередко подвергались переделкам с целью приспособления танка к местным особенностям эксплуатации, в основном с целью повышения проходимости, например, путём приварки к гусеницам стальных пластин с целью увеличения их площади.

«Валентайны» использовались практически на всём протяжении советско-германского фронта, от самых южных участков, до самых северных. В частности, отмечается использование танков этого типа на Западном и Калининском фронтах, в Прибалтике, Белоруссии (в составе 5-й гвардейской танковой армии участвовали в операции «Багратион»), на Украине, в Крыму, в Молдавии, Румынии, Венгрии и Германии. «Валентайны» участвовали и в Курской битве — так, в составе 201 танковой бригады (7-я гвардейская армия Воронежского фронта) на 4 июля 1943 года имелось 18 «Матильд», 31 «Валентайн» и 3 Т-34, некоторое количество Mk III имелось и на Центральном фронте. Особенно «Валентайн», за его маневренность, ценили кавалерийские части, до конца войны они, наряду с Т-34, оставались основными танками кавалерийских корпусов.

Последнее применение «Валентайнов» в РККА состоялось уже на Дальнем Востоке во время наступления советских войск в Маньчжурии. В составе 267-го танкового полка и конно-механизированной группы 2-го Дальневосточного фронта находилось по 41 и 40 «Валентайнов», соответственно, кроме того, в состав 1-го Дальневосточного фронта входили две роты мостоукладчиков, состоявшие из 10 Valentine-Bridgelayer в каждой.

Послевоенное использование

«Валентайны» в Великобритании и большинстве стран Содружества, их использовавших, с окончанием войны были сняты с вооружения и пущены на слом, однако в Новой Зеландии они оставались на вооружении вплоть до 1955 года.

Поставленные СССР «Валентайны», находившиеся в исправном состоянии, с окончанием войны, по условиям ленд-лиза, должны были быть возвращены британской стороне, в случае её заинтересованности в этом. Однако большая часть «Валентайнов», как и другой поставленной по программе ленд-лиза техники, была представлена советской стороной как лом и уничтожена, а небольшая часть была передана Народно-освободительной армии Китая, которая использовала их в Гражданской войне в Китае в 1946—1949 годах.

Оценка машины

Из-за сравнительно недолгой и небольшой по масштабам эксплуатации «Валентайна» в британской армии, подробные оценки танка в зарубежной литературе довольно редки. Британскими танкистами отмечалась превосходная надёжность двигательной установки и танка в целом, особенно по сравнению с другими британскими машинами того периода. Нарекания вызывали теснота боевого отделения, плохие условия работы водителя, двухместная (на большинстве машин) башня и недостаточно мощная 40-мм пушка, к которой вдобавок не было осколочных снарядов.

Значительно дольше и активнее «Валентайн» эксплуатировался в СССР. Подводя итоги пятилетнего использования «Валентайна» в рядах Красной армии, в статье «Анализ развития зарубежной танковой техники за годы войны и перспективы дальнейшего совершенствования», опубликованной в 1945 году генерал-майором инженерно-танковой службы, доктором технических наук Н. И. Груздевым, «Валентайн» заслужил следующую оценку:

Mk III, как пехотный (или, придерживаясь весовой классификации, — лёгкий), танк, безусловно, имеет наиболее плотную общую компоновку и среди этого типа танков является, бесспорно, наиболее удачным, хотя вынос тормозных барабанов вне корпуса, безусловно, неправилен. Опыт с танком Mk III прекращает дискуссию о возможности целесообразного использования автомобильных агрегатов для танкостроения.

Броневая перегородка между моторным и боевым отделением существенно уменьшает потери в экипаже при пожаре и сохраняет моторно-трансмиссионную группу при взрыве снарядов. Приборы наблюдения просты и эффективны. Наличие уравнителей в Mk III и сервомеханизмов, несмотря на невысокую удельную мощность, позволяет обеспечивать удовлетворительную среднюю скорость танка порядка 13—17 км/ч.

Характерным для английских танков Mk III, Mk II и Mk IV является предпочтение, отдаваемое броне; скорость и вооружение получаются как бы второстепенными; несомненно, что если это терпимо в Mk III, то в других танках диспропорция является явным и недопустимым минусом.

Следует отметить надёжно работающий дизель GMC.

Из всех существующих лёгких танков танк Mk III является наиболее удачным. Можно сказать, что в условиях 1940—1943 гг. именно англичане создали тип пехотного танка.

Конструкция и потенциал развития

«Валентайн» в целом был довольно типичным продуктом британской школы танкостроения своего времени. С другой стороны, предельное ужатие габаритов являлось для британских машин нехарактерным, хотя в данном случае и вынужденным, шагом. Несмотря на очевидные преимущества в виде меньшей заметности машины на поле боя, это повлекло за собой тесноту боевого отделения. Вдобавок, стараясь уменьшить общую высоту машины, конструкторы фирмы «Виккерс» пошли даже на отказ от командирской башенки, что сложно отнести к удачным решениям.

Изначально заложенные в конструкцию «Валентайна» требования определили и возможности для его дальнейшего развития. Основными факторами, ограничивавшими его были подвеска, изначально рассчитанная на 13-тонный A9 и даже на ранних «Валентайнах» работавшая с перегрузкой, а также предельно ужатая компоновка, осложнявшая внесение серьёзных изменений. Несмотря на это, в ходе войны вооружение «Валентайна» было значительно усилено, хотя ценой за это стало ослабление бортовой брони. Однако в таком виде «Валентайн» даже по уровню лобового бронирования уже не соответствовал возросшим требованиям к пехотному танку по защищённости, а исчерпанный запас массы не позволял его усилить.

Ряд особенностей конструкции «Валентайна» повышал живучесть машины и выживаемость экипажа в случае её подбития. Так, несмотря на плотную компоновку, топливные баки располагались в моторном отделении, вне обитаемых мест танка. В сочетании с дизельным двигателем, применявшимся на большинстве «Валентайнов», это уменьшало пожароопасность и значительно повышало выживаемость экипажей в случае, если пожар всё же возникал. Броневая противопожарная перегородка между моторным и боевым отделениями дополнительно защищала экипаж, а в случае взрыва боекомплекта — защищала моторно-трансмиссионную группу, повышая шансы на последующее восстановление танка. Впрочем, вероятность взрыва боекомплекта была также снижена, за счёт размещения его целиком на полу боевого отделения, где шансы на попадание в него вражеского снаряда были значительно меньше. Заднее расположение трансмиссионного отделения также повышало живучесть танка, снижая вероятность попадания в него, но вынос тормозных барабанов за пределы корпуса, безусловно являлся минусом. Подвеска «Валентайна», несмотря на хорошие мягкость и плавность хода, также снижала живучесть машины, так как при выходе из строя любого из опорных катков, танк продолжать движение уже не мог. Ощутимым недостатком «Валентайна», связанным как с ужатостью корпуса, так и с расположением боекомплекта, был малый боезапас — всего 60 40-мм или 44—46 57-мм или 75-мм выстрелов (для танков того времени, вооружённых 37—40-мм орудиями, он обычно составлял около 100—170 выстрелов, для танков с 50—76-мм орудиями — около 60—100 выстрелов).

Оригинальный метод сборки корпуса «Валентайна» имел как свои достоинства, так и недостатки. К безусловным достоинствам можно отнести освобождение танка от веса каркаса и занимаемого им внутреннего объёма, что было особенно важно для ужатого «Валентайна». Ещё одним специфическим достоинством являлась бо́льшая безопасность такого корпуса для экипажа. Клёпаные корпуса традиционной конструкции имели очень серьёзный недостаток — при снарядном, а порой даже при пулевом обстреле, заклёпки часто отскакивали внутрь корпуса, становясь опасными поражающими элементами. Из-за специфического же расположения заклёпок и болтов в деталях корпуса «Валентайна», они во многом были лишены этой возможности. Основным же недостатком такого метода являлась его низкая технологичность. Детали корпуса требовали специальной высокоточной обработки, с допусками при подгонке их друг к другу не более 0,25 мм. Кроме этого, можно отметить сравнительно сложную форму корпуса танка, особенно в районе крыши моторного и трансмиссионного отделения, что также не способствовало простоте изготовления.

Условия работы экипажа «Валентайна» не отличались комфортом. Ужатость компоновки привела к тесноте боевого отделения, ещё более усугубившейся на машинах с трёхместной башней или усиленным вооружением, ведь внешние размеры башни при этом почти не изменились. Впрочем, в РККА теснота боевого отделения нареканий со стороны экипажей не вызывала, поскольку у советских танков, например, у Т-34, оно было ещё теснее. Ещё хуже приходилось механику-водителю. Его рабочее место имело неудачную конструкцию — даже в небоевых условиях, лучшим средством наблюдения для него оставался весьма небольших размеров смотровой люк в лобовой части корпуса. При этом использовать люки посадки-высадки для наблюдения водитель возможности не имел, так как они находились на крыше по сторонам от его рабочего места. В сочетании с больши́ми усилиями, которые ему было необходимо прилагать к механизмам управления, всё это делало работу механика-водителя «Валентайна» очень тяжёлым занятием. С другой стороны, тот же Т-34 с точки зрения удобства работы механика-водителя был ещё хуже — в частности, переключение передач на нём было настолько трудным, что механики-водители предпочитали постоянно вести танк на одной второй передаче.

Технологичность и надёжность

«Валентайн» изначально создавался как простой, надёжный и дешёвый в производстве танк. Стоимость его производства была на 20 %, а трудоёмкость изготовления — на 30 % ниже, чем «Матильды». Значительно повышали надёжность танка применение двигателя и трансмиссии от коммерческого автомобиля, а также отработанная на крейсерских танках конструкция подвески. В начальный период войны «Валентайн» относился к числу наиболее надёжных британских танков. Тем не менее, ряд решений, в частности, конструкция корпуса и подвески, затрудняли и удорожали производство.

Частые нарекания в адрес надёжности «Валентайна», сопровождавшие его (как, впрочем, и все остальные западные танки) поначалу во время использования в РККА, были во многом вызваны неправильной эксплуатацией. «Валентайн» был рассчитан на более высокую культуру эксплуатации, чем советские танки, и попытки обращаться с ним так же, как с отечественной техникой, приводили к частым поломкам.

Оценка боевого применения

Бесспорная ценность «Валентайна» заключалась в том, что он был дешёвым, надёжным и вполне боеспособным танком, доступным именно тогда, когда это было более всего необходимо. После поражения своих войск во Франции в 1940 году, Великобритания, оставшаяся с парком в подавляющем большинстве своём устаревших или малопригодных к бою танков, была вынуждена спешно восстанавливать свои бронетанковые войска. Именно в это время «Валентайн» сумел ярче всего проявить себя. Несмотря на то, что его боевая служба в первой линии танковых частей оказалась недолгой и в ней приняло участие сравнительно небольшое количество от выпущенных машин, «Валентайн» сыграл значительную роль в укреплении британских танковых войск в критический для них момент. С осени 1940 года и практически до самого конца войны, «Валентайны» использовались для подготовки танковых экипажей, как в линейном варианте, так и в специализированных, например, Valentine DD.

Ранние модификации «Валентайна», как и почти все другие британские танки начального периода войны, были вооружены 40-мм пушкой QF 2 pounder. Хотя его слабость уже тогда была очевидна даже самим британцам, QF 2 pounder была лучшим доступным им в то время противотанковым орудием. Тем не менее, она могла без труда поражать лобовую броню германских лёгких танков и ранних модификаций средних PzKpfw III и PzKpfw IV. Броню же лёгких и средних итальянских, а также японских танков она без труда пробивала до самого конца войны. Но появление новых модификаций PzKpfw III и PzKpfw IV с усиленным до 50—60 мм лобовым бронированием, пробиваемым для QF 2 pounder лишь на предельно близких дистанциях, резко снизило её эффективность. А 80-мм лобовая броня поздних модификаций PzKpfw IV оказалась для неё и вовсе неуязвима. «Валентайнам» приходилось искать возможности для поражения более тонкой бортовой брони противника, в то время как германские танки, благодаря более мощным и дальнобойным орудиям, могли поражать «Валентайны» с дальних дистанций, оставаясь вне досягаемости их орудий. С появлением же тяжёлых германских танков, QF 2 pounder устарела окончательно, поскольку те оказались для неё практически неуязвимы. Неэффективна 40-мм пушка была и для задач поддержки пехоты. Первоначально осколочных снарядов к ней не было вовсе, но даже появившись в 1942 году, 40-мм снаряды отличались низкой эффективностью из-за очень малого заряда взрывчатого вещества.

Установка 57-мм пушки QF 6 pounder значительно расширила противотанковые возможности «Валентайна», позволив ему поражать на дистанциях менее 500 м даже лобовую броню германских средних танков, хотя PzKpfw IV и сохраняли значительное преимущество в дальнобойности орудия. Вдобавок 57-мм пушка могла пробить хотя бы бортовое бронирование тяжёлых танков противника на близких дистанциях, пускай в этом случае её возможности находились уже на пределе, особенно для пушек модификации Mk III с более коротким стволом. Кроме этого, QF 6 pounder в значительной степени сохраняла недостаток своей предшественницы — отсутствие, на начальном этапе, осколочных снарядов к ней и недостаточную их мощность, что было особенно важно для танка поддержки пехоты. Эта проблема был разрешена путём установки на танк 75-мм пушки OQF 75 mm, имевшей очень эффективный для своего калибра осколочно-фугасный снаряд, но вооружённые этим орудием «Валентайны» Mk XI в бою почти не использовались.

Основным преимуществом «Валентайна» в бою являлось мощное бронирование. На 1940 год 60—65-мм вертикальная броня, защищавшая его со всех сторон (за исключением верхнего кормового листа) считалась крайне мощной, особенно с учётом весовой категории «Валентайна». К 1941 году, когда «Валентайны» вступили в бой, оно всё ещё обеспечивало надёжную защиту от большинства танковых и противотанковых орудий. Слабым местом бронирования являлся верхний кормовой лист, несмотря на значительный наклон, имевший толщину всего 17 мм, но вероятность его поражения в бою была сравнительно невелика.

Для любых орудий 37-мм калибра, в частности для германской Pak 35/36 танк был практически неуязвим, даже подкалиберные снаряды могли пробить его броню лишь на предельно близких дистанциях при удачном стечении обстоятельств. От калиберных снарядов орудий калибра 47—50 мм бронирование «Валентайна» также обеспечивало защиту на большинстве дистанций боя, равно как и от бронебойных снарядов 75-мм противотанковой пушки Pak 97/38 (кумулятивные снаряды данного орудия обеспечивали уверенное поражение английского танка). Короткоствольная 75-мм танковая пушка KwK 37, стоявшая на ранних модификациях PzKpfw IV, могла пробить броню «Валентайна» лишь кумулятивным снарядом. Кроме кумулятивных, уверенное пробитие брони «Валентайна» обеспечивали лишь 47—50-мм подкалиберные снаряды, но они были сравнительно немногочисленны и обладали слабым заброневым действием.

Резко изменилась ситуация с появлением к 1942 году в значительных количествах PzKpfw IV, вооружённых длинноствольным 75-мм орудием KwK 40 и 75-мм противотанковой пушки Pak 40. Оба этих орудия не имели проблем с поражением «Валентайна» калиберными снарядами на дистанции в 1000—1500 м. Массовое распространение этих орудий к 1943 году сделало бронирование «Валентайна» устаревшим. Пушки же тяжёлых германских танков не имели проблем с пробитием его брони практически на любых дистанциях боя. Тем не менее, в рядах РККА он использовался до конца войны, несмотря на то, что к 1944—1945 годам его броня без труда пробивалась почти всеми танковыми и противотанковыми орудиями.

В британской армии «Валентайны» в период активного использования выступали в роли «основных» танков, поскольку танки его весовой категории в то время по британской классификации относились к средним, а единственным более тяжёлым британским танком в то время были «Матильды». Именно это во многом определило его сравнительно недолгую активную службу в британских войсках. В этой роли он не мог на равных противостоять поздним модификациям германских PzKpfw IV, имевшим куда больший запас развития и был вытеснен лучше вооружёнными и более подвижными «Грантами» и «Шерманами», как только те стали доступны в достаточных количествах. В РККА же «Валентайн» изначально рассматривался как лёгкий, по крайней мере по массе. К примеру, в эшелонированных атаках «Валентайны» шли совместно с лёгкими Т-70 и выполняли схожие задачи. Использование «Валентайна» в роли лёгкого танка для поддержки пехоты давало куда лучшие результаты, благодаря чему «Валентайн» в итоге использовался в бою советскими войсками дольше и в больших количествах, чем британскими.

«Валентайн» обладал довольно невысокой удельной мощностью двигателя (8 л. с. на тонну) по сравнению с большинством танков своего времени (к примеру, у PzKpfw III этот показатель составлял 13—15 л. с. на тонну, в зависимости от модификации, у Т-34-76 — 17 л. с. на тонну). Следствием этого являлась невысокая максимальная скорость (24—32 км/ч, в зависимости от методики измерения). Но для пехотного танка серьёзным недостатком это не считается, так как его задача — непосредственная поддержка пехоты, скорость движения при которой определяется скоростью пехотинца и как правило, не превышает в среднем 16—17 км/ч. Средняя же скорость движения «Валентайна» составляла около 13—17 км/ч, что являлось вполне достаточным для его назначения. С другой стороны, сохранялась проблема транспортировки танка к полю боя, но в Великобритании она была успешно разрешена путём создания колёсных транспортёров на базе автомобилей. При этом, несмотря сравнительно слабую двигательную установку, «Валентайн» обладал хорошей маневренностью, которая во многом и позволила ему оставаться на вооружении кавалерийских частей РККА до конца войны.

Аналоги

Прямые аналоги «Валентайна» найти сложно. Пехотными танками в чистом виде в то время обладали только две страны — Великобритания и Франция. Среди британских танков «Валентайн» был единственным лёгким по массе, но при этом лишь немногим уступал 27-тонной «Матильде» по толщине брони, превосходя её к тому же в подвижности. Французские же танки поддержки пехоты, такие как Char D2, были разработаны ещё в первой половине 1930-х годов, имели устаревшую конструкцию и практически по всем показателям уступали «Валентайну». Лёгкие танки близкой массы вроде БТ-7 или PzKpfw 38(t) сравнивать с «Валентайном» не совсем корректно — их задачи существенно различались; тем не менее, можно отметить, что в бою с «Валентайном» эти танки имели очень мало шансов на успех, по причине слабости вооружения и бронирования.

На 1940 год, «Валентайн», даже ранних модификаций, вооружённых 40-мм пушкой, относился к числу сильнейших танков в мире в своей весовой категории. Сравнимыми, и даже превосходящими параметрами обладал лишь советский Т-50, но данный танк был выпущен мелкой серией. А оснащение «Валентайна» 57-мм или 75-мм орудием и вовсе поставило его в своём классе вне конкуренции по боевым параметрам. Оснащённый 57-мм орудием «Валентайн» по боевым параметрам не уступал даже более тяжёлому, находящемуся на границе между «лёгко-средними» и полноценными средними танками, PzKpfw III поздних модификаций. При более мощном бронировании «Валентайн» превосходил германский танк по огневой мощи (лишь самая поздняя модификация PzKpfw III Ausf.N, с короткоствольным 75-мм орудием, имела лучшее фугасное, но худшее бронебойное действие снаряда), но значительно уступал в подвижности, имел худшую обзорность и меньший по численности экипаж (PzKpfw III — 5 человек), что вызывало его функциональную перегруженность.

Где можно увидеть

До нашего времени сохранилось 8 «Валентайнов» и два мостоукладчика Valentine Bridgelayer:

• Россия Россия — «Валентайн» Mk II и мостоукладчик Valentine Bridgelayer в Бронетанковом музее в Кубинке.
• Россия Россия — «Валентайн» Mk III в Музее отечественной военной истории в Московской области.
• Великобритания Великобритания — находящийся на ходу «Валентайн» Mk III и мостоукладчик Valentine Bridgelayer в танковом музее в Бовингтоне.
• Канада Канада — «Валентайн» Mk VI в танковом музее в Бордене.
• Канада Канада — «Валентайн» Mk VII в танковом музее в Оттаве. Танк был поднят из болота на Украине в 1992 году и передан Канаде.
• Новая Зеландия Новая Зеландия — «Валентайн» Mk V и «Валентайн» CS.
• США США — «Валентайн» (бывший советский) в музее военных машин в Виргинии.

«Валентайн» в сувенирной и игровой индустрии

Масштабные пластиковые модели-копии «Валентайна» в масштабе 1:35 выпускаются российскими фирмами «Макет» (модификации Mk.IV и Mk.XI), «Восточный экспресс» (модификация Mk.IV), а также украинской фирмой MiniArt. В масштабе 1:72 модели-копии выпускались итальянской фирмой Italeri (модификация Mk.I). Картонные модели танка «Валентайн» (модификации Mk.IV) в масштабе 1:25 также выпускается польской фирмой Modelik.

«Валентайн» можно увидеть в ряде компьютерных игр, в частности, в стратегиях реального времени «Блицкриг», «Sudden Strike» и MMO-экшене «World of Tanks». Стоит отметить, что отражение особенностей использования «Валентайна» в этих играх далеко от реальности. Наиболее достоверно «Валентайн II» отображён в игре «Вторая мировая».

Литература

• М. Барятинский. Пехотный танк «Валентайн». — (Бронеколлекция, № 5 / 2002).
• М. Барятинский. Бронетанковая техника Великобритании 1939—1945 гг. (танки, САУ). — (Бронеколлекция, № 4 / 1996).
• М. Барятинский. Бронетанковая техника СССР 1939—1945 гг. — (Бронеколлекция, № 1 / 1998).
• А. Н. Ардашев, С. Л. Федосеев. Огнемётные танки Второй мировой войны. — (Бронеколлекция, спецвыпуск № 2 (8) / 2005).
• М. Коломиец, И. Мощанский. Танки «Valentine» в частях Красной армии // М-Хобби. — 1999. — № 6.
• В. Чобиток. Ходовая часть танков. Подвеска // Техника и вооружение. — 2005. — № 7.
• Д. Рольф. Кровавая дорога в Тунис. — М.: ACT, 2002. — ISBN 5-17-019598-2.
• Краткие таблицы стрельбы 40-мм английских противотанковых пушек марки IX и X на лафетах марки I и II и 40-мм танковой пушки, установленной на танках MKII «Матильда», MKIII «Валентин» и MKIV «Черчилль». — М.: ГАУ, Воениздат НКО, 1943.
• Краткие таблицы стрельбы английской 57-мм противотанковой пушки марки II и III и 57-мм танковой пушки, установленной на танке MKIV «Черчилль». — М.: ГАУ, Воениздат НКО, 1943.
• Жаркой Ф. М. [otvaga2004.ru/voyennaya-biblioteka/ Танковый марш]. — Изд. 4-е: МВАА. — СПб., 2012.
• B. T. White. Valentine, Infantry Tank Mk III. — Profile Publications. — (AFV, № 6).
• P. Chamberlain. Tanks of the world, 1915—1945. — London: Cassell & Co., 2002. — 256 p. — ISBN 0-304-36141-0.
• P. Chamberlain. British and American tanks of World War II: the complete illustrated history of British, American and Commonwealth tanks, gun motor carriages and special purpose vehicles, 1939—1945. — London: Arms and Armour, 1969. — 222 p. — ISBN 0-853-68033-7.
• R. P. Hunnicutt. Sherman: a history of the American medium tank. — San Rafael, Calif.: Taurus Enterprises, 1978. — ISBN 0-89141-080-5.
• D. Fletcher. Part 1. The great tank scandal // British armour in the Second World War. — HMSO, 1989. — ISBN 0-11-290460-2.
• P. Gudgin. Panzer Armee Afrika: Tripoli to Tunis. — London: Arms and Armour, 1988. — 64 p. — (Tanks illustrated, № 28). — ISBN 0-85368-853-2.
• B. Perrett. British tanks in N. Africa 1940—42. — London: Osprey, 1981. — 40 p. — (Vanguard, № 23). — ISBN 0-85045-421-2.

Ссылки

• [www.battlefield.ru/valentine3.html Крейсерский танк Mk.III Valentine]. The Russian Battlefield. [www.webcitation.org/6Hcq7kOe2 Архивировано из первоисточника 25 июня 2013].
• [armor.kiev.ua/Tanks/WWII/valentine/ Пехотный танк «Валентайн»]. Броне-сайт Чобитка Василия. [www.webcitation.org/5w9Y1548w Архивировано из первоисточника 31 января 2011].
• [www.wwiivehicles.com/unitedkingdom/infantry/valentine.asp Britain’s Infantry Mk III, Valentine] (англ.). wwiivehicles.com. [www.webcitation.org/5w9Y2IGVN Архивировано из первоисточника 31 января 2011].
• David Boyd. [www.wwiiequipment.com/index.php?option=com_content&view=article&id=65:valentine-infantry-tank&catid=38:infantry-tanks&Itemid=56 Valentine Infantry Tank] (англ.) (31 December 2008). [www.webcitation.org/6143c2wUS Архивировано из первоисточника 20 августа 2011].

Отрывок, характеризующий Валентайн (танк)

– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
«Je vous avoue, que je comprends tres peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c'est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre les tout court est devenu comte Безухой et possesseur de l'une des plus grandes fortunes de la Russie, je m'amuse fort a observer les changements de ton et des manieres des mamans accablees de filles a Marieier et des demoiselles elles memes a l'egard de cet individu, qui, par parenthese, m'a paru toujours etre un pauvre, sire. Comme on s'amuse depuis deux ans a me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безухой. Mais vous sentez bien que je ne me souc nullement de le devenir. A propos de Marieiage, savez vous que tout derienierement la tante en general Анна Михайловна, m'a confie sous le sceau du plus grand secret un projet de Marieiage pour vous. Ce n'est ni plus, ni moins, que le fils du prince Basile, Anatole, qu'on voudrait ranger en le Marieiant a une personne riche et distinguee, et c'est sur vous qu'est tombe le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j'ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit tres beau et tres mauvais sujet; c'est tout ce que j'ai pu savoir sur son compte.
«Mais assez de bavardage comme cela. Je finis mon second feuillet, et maman me fait chercher pour aller diner chez les Apraksines. Lisez le livre mystique que je vous envoie et qui fait fureur chez nous. Quoiqu'il y ait des choses dans ce livre difficiles a atteindre avec la faible conception humaine, c'est un livre admirable dont la lecture calme et eleve l'ame. Adieu. Mes respects a monsieur votre pere et mes compliments a m elle Bourienne. Je vous embrasse comme je vous aime. Julie».
«P.S.Donnez moi des nouvelles de votre frere et de sa charmante petite femme».
[Вся Москва только и говорит что о войне. Один из моих двух братьев уже за границей, другой с гвардией, которая выступает в поход к границе. Наш милый государь оставляет Петербург и, как предполагают, намерен сам подвергнуть свое драгоценное существование случайностям войны. Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого Всемогущий в Своей благости поставил над нами повелителем. Не говоря уже о моих братьях, эта война лишила меня одного из отношений самых близких моему сердцу. Я говорю о молодом Николае Ростове; который, при своем энтузиазме, не мог переносить бездействия и оставил университет, чтобы поступить в армию. Признаюсь вам, милая Мари, что, несмотря на его чрезвычайную молодость, отъезд его в армию был для меня большим горем. В молодом человеке, о котором я говорила вам прошлым летом, столько благородства, истинной молодости, которую встречаешь так редко в наш век между двадцатилетними стариками! У него особенно так много откровенности и сердца. Он так чист и полон поэзии, что мои отношения к нему, при всей мимолетности своей, были одною из самых сладостных отрад моего бедного сердца, которое уже так много страдало. Я вам расскажу когда нибудь наше прощанье и всё, что говорилось при прощании. Всё это еще слишком свежо… Ах! милый друг, вы счастливы, что не знаете этих жгучих наслаждений, этих жгучих горестей. Вы счастливы, потому что последние обыкновенно сильнее первых. Я очень хорошо знаю, что граф Николай слишком молод для того, чтобы сделаться для меня чем нибудь кроме как другом. Но эта сладкая дружба, эти столь поэтические и столь чистые отношения были потребностью моего сердца. Но довольно об этом.
«Главная новость, занимающая всю Москву, – смерть старого графа Безухого и его наследство. Представьте себе, три княжны получили какую то малость, князь Василий ничего, а Пьер – наследник всего и, сверх того, признан законным сыном и потому графом Безухим и владельцем самого огромного состояния в России. Говорят, что князь Василий играл очень гадкую роль во всей этой истории, и что он уехал в Петербург очень сконфуженный. Признаюсь вам, я очень плохо понимаю все эти дела по духовным завещаниям; знаю только, что с тех пор как молодой человек, которого мы все знали под именем просто Пьера, сделался графом Безухим и владельцем одного из лучших состояний России, – я забавляюсь наблюдениями над переменой тона маменек, у которых есть дочери невесты, и самих барышень в отношении к этому господину, который (в скобках будь сказано) всегда казался мне очень ничтожным. Так как уже два года все забавляются тем, чтобы приискивать мне женихов, которых я большею частью не знаю, то брачная хроника Москвы делает меня графинею Безуховой. Но вы понимаете, что я нисколько этого не желаю. Кстати о браках. Знаете ли вы, что недавно всеобщая тетушка Анна Михайловна доверила мне, под величайшим секретом, замысел устроить ваше супружество. Это ни более ни менее как сын князя Василья, Анатоль, которого хотят пристроить, женив его на богатой и знатной девице, и на вас пал выбор родителей. Я не знаю, как вы посмотрите на это дело, но я сочла своим долгом предуведомить вас. Он, говорят, очень хорош и большой повеса. Вот всё, что я могла узнать о нем.
Но будет болтать. Кончаю мой второй листок, а маменька прислала за мной, чтобы ехать обедать к Апраксиным.
Прочитайте мистическую книгу, которую я вам посылаю; она имеет у нас огромный успех. Хотя в ней есть вещи, которые трудно понять слабому уму человеческому, но это превосходная книга; чтение ее успокоивает и возвышает душу. Прощайте. Мое почтение вашему батюшке и мои приветствия m lle Бурьен. Обнимаю вас от всего сердца. Юлия.
PS. Известите меня о вашем брате и о его прелестной жене.]
Княжна подумала, задумчиво улыбаясь (при чем лицо ее, освещенное ее лучистыми глазами, совершенно преобразилось), и, вдруг поднявшись, тяжело ступая, перешла к столу. Она достала бумагу, и рука ее быстро начала ходить по ней. Так писала она в ответ:
«Chere et excellente ami. Votre lettre du 13 m'a cause une grande joie. Vous m'aimez donc toujours, ma poetique Julie.
L'absence, dont vous dites tant de mal, n'a donc pas eu son influenсе habituelle sur vous. Vous vous plaignez de l'absence – que devrai je dire moi, si j'osais me plaindre, privee de tous ceux qui me sont chers? Ah l si nous n'avions pas la religion pour nous consoler, la vie serait bien triste. Pourquoi me supposez vous un regard severe, quand vous me parlez de votre affection pour le jeune homme? Sous ce rapport je ne suis rigide que pour moi. Je comprends ces sentiments chez les autres et si je ne puis approuver ne les ayant jamais ressentis, je ne les condamiene pas. Me parait seulement que l'amour chretien, l'amour du prochain, l'amour pour ses ennemis est plus meritoire, plus doux et plus beau, que ne le sont les sentiments que peuvent inspire les beaux yeux d'un jeune homme a une jeune fille poetique et aimante comme vous.
«La nouvelle de la mort du comte Безухой nous est parvenue avant votre lettre, et mon pere en a ete tres affecte. Il dit que c'etait avant derienier representant du grand siecle, et qu'a present c'est son tour; mais qu'il fera son possible pour que son tour vienne le plus tard possible. Que Dieu nous garde de ce terrible malheur! Je ne puis partager votre opinion sur Pierre que j'ai connu enfant. Il me paraissait toujours avoir un coeur excellent, et c'est la qualite que j'estime le plus dans les gens. Quant a son heritage et au role qu'y a joue le prince Basile, c'est bien triste pour tous les deux. Ah! chere amie, la parole de notre divin Sauveur qu'il est plus aise a un hameau de passer par le trou d'une aiguille, qu'il ne l'est a un riche d'entrer dans le royaume de Dieu, cette parole est terriblement vraie; je plains le prince Basile et je regrette encore davantage Pierre. Si jeune et accable de cette richesse, que de tentations n'aura t il pas a subir! Si on me demandait ce que je desirerais le plus au monde, ce serait d'etre plus pauvre que le plus pauvre des mendiants. Mille graces, chere amie, pour l'ouvrage que vous m'envoyez, et qui fait si grande fureur chez vous. Cependant, puisque vous me dites qu'au milieu de plusurs bonnes choses il y en a d'autres que la faible conception humaine ne peut atteindre, il me parait assez inutile de s'occuper d'une lecture inintelligible, qui par la meme ne pourrait etre d'aucun fruit. Je n'ai jamais pu comprendre la passion qu'ont certaines personnes de s'embrouiller l'entendement, en s'attachant a des livres mystiques, qui n'elevent que des doutes dans leurs esprits, exaltant leur imagination et leur donnent un caractere d'exageration tout a fait contraire a la simplicite chretnne. Lisons les Apotres et l'Evangile. Ne cherchons pas a penetrer ce que ceux la renferment de mysterux, car, comment oserions nous, miserables pecheurs que nous sommes, pretendre a nous initier dans les secrets terribles et sacres de la Providence, tant que nous portons cette depouille charienelle, qui eleve entre nous et l'Eterienel un voile impenetrable? Borienons nous donc a etudr les principes sublimes que notre divin Sauveur nous a laisse pour notre conduite ici bas; cherchons a nous y conformer et a les suivre, persuadons nous que moins nous donnons d'essor a notre faible esprit humain et plus il est agreable a Dieu, Qui rejette toute science ne venant pas de Lui;que moins nous cherchons a approfondir ce qu'il Lui a plu de derober a notre connaissance,et plutot II nous en accordera la decouverte par Son divin esprit.
«Mon pere ne m'a pas parle du pretendant, mais il m'a dit seulement qu'il a recu une lettre et attendait une visite du prince Basile. Pour ce qui est du projet de Marieiage qui me regarde, je vous dirai, chere et excellente amie, que le Marieiage, selon moi,est une institution divine a laquelle il faut se conformer. Quelque penible que cela soit pour moi, si le Tout Puissant m'impose jamais les devoirs d'epouse et de mere, je tacherai de les remplir aussi fidelement que je le pourrai, sans m'inquieter de l'examen de mes sentiments a l'egard de celui qu'il me donnera pour epoux. J'ai recu une lettre de mon frere, qui m'annonce son arrivee a Лысые Горы avec sa femme. Ce sera une joie de courte duree, puisqu'il nous quitte pour prendre part a cette malheureuse guerre, a laquelle nous sommes entraines Dieu sait, comment et pourquoi. Non seulement chez vous au centre des affaires et du monde on ne parle que de guerre, mais ici, au milieu de ces travaux champetres et de ce calme de la nature, que les citadins se representent ordinairement a la campagne, les bruits de la guerre se font entendre et sentir peniblement. Mon pere ne parle que Marieche et contreMarieche, choses auxquelles je ne comprends rien; et avant hier en faisant ma promenade habituelle dans la rue du village, je fus temoin d'une scene dechirante… C'etait un convoi des recrues enroles chez nous et expedies pour l'armee… Il fallait voir l'etat dans lequel se trouvant les meres, les femmes, les enfants des hommes qui partaient et entendre les sanglots des uns et des autres!
On dirait que l'humanite a oublie les lois de son divin Sauveur, Qui prechait l'amour et le pardon des offenses, et qu'elle fait consister son plus grand merite dans l'art de s'entretuer.
«Adieu, chere et bonne amie, que notre divin Sauveur et Sa tres Sainte Mere vous aient en Leur sainte et puissante garde. Marieie».
[Милый и бесценный друг. Ваше письмо от 13 го доставило мне большую радость. Вы всё еще меня любите, моя поэтическая Юлия. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, – я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас религии для утешения, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то и не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь, любовь к ближнему, любовь к врагам, достойнее, слаще и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.
Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]