Новая Басманная улица
Поделись знанием:
Координаты: 55°46′11″ с. ш. 37°39′34″ в. д. / 55.76972° с. ш. 37.65944° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.76972&mlon=37.65944&zoom=12 (O)] (Я)Новая Басманная улицаНовая Басманная улица
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
| Новая Басманная улица Москва | |
 Куракинская богадельня и Петропавловская церковь | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район |
Басманный (чётная сторона), Красносельский (нечётная сторона) |
| Протяжённость |
1,23 км |
| Ближайшие станции метро |
Красные Ворота (начало), Бауманская (конец) |
|
| |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.76944&lon=37.65944&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?ll=37.65944%2C55.76944&spn=0.15381%2C0.080341&z=16&l=map на Яндекс.Картах] | |
Новая Басма́нная улица (в 1918—1922 — улица Коммуны, в XVII веке — Капитанская слободка) — улица в Центральном административном округе города Москвы. Разделяет Басманный и Красносельский районы. Проходит от Лермонтовской площади на Садовом кольце до площади Разгуляй. Нумерация домов ведётся от Лермонтовской площади. На Новую Басманную улицу выходят: с чётной стороны Басманный тупик, улица Александра Лукьянова; с нечётной стороны Красноворотский проезд, Басманный переулок, 1-й Басманный переулок.
Содержание
Происхождение названия
Названа в XVIII веке по своему направлению к Басманной слободе. В конце XVII века называлась Капитанской слободкой по расположению в Капитанской слободе, где были расквартированы иноземные полки. В 1918—1922 годах называлась улицей Коммуны[1].
История
Улица возникла не ранее 1640-х гг. Здесь жили иноземные офицеры организованых Петром I солдатских полков. Пётр ездил в Преображенское именно по Новой, а не по старой царской дороге, что шла по Покровке и Старой Басманной. Именно Петру приписывается авторство эскиза Петропавловской церкви, начатой постройкой в 1705 и завершённой вчерне в 1723 (задержка строительства была вызвана петровским же запретом на каменные постройки в Москве, вышедшим в 1714).
«в прошлом 1714 году по имянному царского величества указу и по данному собственной его величества руки рисунку, ведено нам нижепоименованным, старосте с приходскими людьми, построить (церковь) за Мясницкими воротами, за Земляным городом, что в Капитанской и Ново-Басманной слободе, которая и прежде в том месте была ж, во имя св. ап. Петра и Павла» — Сенату доношение, 1717 года, опубликовано И. Е. Забелиным
После перевода столицы в Петербург офицеры и тяглецы покинули слободу, и земли её были заселены купечеством. К 1739, когда был составлен мичуринский план Москвы, улица уже приобрела свою нынешнюю форму (сетка Басманных переулков сформировалась только перед Первой мировой войной).
К концу XVIII века купечество постепенно уступило свои земли высшей знати. Судьба улицы тесно связана с династиями Куракиных и Демидовых. Князь А. Б. Куракин в 1742 учредил богадельню, а его потомки выстроили обширный дворец на землях между Садовым кольцом и нынешней железнодорожной веткой. Далее к северу, располагались обширные земли Демидовых; кроме них, в бывшую слободу въехали Головины, Голицыны, Трубецкие. В пожар 1812 года улица выгорела, исключая «несгораемый дом» Голицыных (нынешняя Басманная больница), и в течение последующих тридцати лет на место знати вновь пришло купечество — Алексеевы (династия), Прове, Мальцевы, которые развернули застройку Новой Басманной доходными домами и «новорусскими» усадьбами.
Примечательные здания и сооружения
Примечание. Авторство М. Ф. Казакова c пометкой (спорно) приводится по официальному реестру объектов культурного наследия Москомнаследия. Доподлинно известно, что эти дома вошли в казаковский альбом образцовых московских построек, но авторство самого Казакова в большинстве случаев не доказано.
По нечётной стороне
- № 5 — поликлиника Наркомата путей сообщения (1932, архитекторы И. А. Фомин, Н. Петров, А. Д. Тарле[2][3]), позднее — поликлиника МПС, ныне — РЖД.
- № 9/2-4 — жилой дом (XVIII век, архитектор(спорно) М. Ф. Казаков).
- № 11 — храм апостолов Петра и Павла в Басманной слободе (1704—1723, архитектор (вероятно) И. П. Зарудный). Авторство эскизного проекта приписывается Петру I. Колокольня середины XVIII века приписывается Ивану Мичурину или Ивану Коробову. Ограда Петропавловской церкви — XVIII века; некогда она украшала Спасскую церковь на Большой Спасской, была перенесена на Новую Басманную после её сноса в 1930-е.
- № 13 — обычный трёхэтажный дом середины XIX века некогда был одним из красивейших частных дворцов Москвы, принадлежавшим Николаю Петровичу Высоцкому.
- № 19 — в основе — особняк XVIII века, надстроенный в ХХ веке тремя этажами с присоединением нового корпуса. Здание издательства «Художественная литература».
- № 21 стр. 1 — деревянный дом XIX века на земле Демидовых.
- № 23 к. 1, 23-а к. 1 — усадьба Шибаевых (здания XVIII—XIX веков, архитектор А. В. Иванов).
- № 25 — доходный дом Московской городской Управы (П. Н. Иванцова), 1912, архитектор Ф. Н. Кольбе.
- № 27 — дом М. М. Перовской (Денисьевой), начало XIX века (до пожара 1812 — дом Н. С. Мордвинова; здесь квартировал Н. М. Карамзин)
- № 29 — Басманная полицейская часть (1820-е, основа 1782).
- № 31 — доходный дом М. А. Мальцева (надстроен в 1912—1913 гг. архитектором Н. Н. Благовещенским).
- № 33 — дом XVIII века, надстроенный в 1920-х годах. В начале XX века здесь жил архитектор В. И. Мотылёв.[4].
- № 35 — доходный дом (1899, архитектор П. А. Виноградов).
По чётной стороне
- № 2 — Здание МПС (РЖД) (1930, архитектор И. А. Фомин). Перестроено из Института для благородных девиц имени императора Александра III в память императрицы Екатерины II, а до его постройки — казённый Житный двор, или Запасной двор.
- № 4 к. 1 — Московский дом национальностей, бывшая Куракинская богадельня. Перестроена в 1902 году по проекту архитектора М. С. Шуцмана.
- № 4 к. 6, стр. 2 — Городская усадьба Куракиных, XVIII век, архитектор Р. Р. Казаков.
- № 10/12 — доходный дом Московского Басманного Товарищества, 1913, архитектор (гражданский инженер) А. Н. Зелигсон. Здания служб построены в 1914 году по проекту А. Н. Зелигсон и Н. Г. Фалеева. В доме с 1921 по 1925 год жил и работал венгерский писатель Мате Залка[5], а с 1935 по 1948 годы — поэт-песенник Алексей Фатьянов[6].
- № 10 (строение во дворе) — доходный дом А. С. Ширяева (1911—1912, архитектор О. О. Шишковский).
- № 12 — дом Плещеева (XVIII век, архитектор (спорно) М. Ф. Казаков).
- № 14 — городская усадьба Н. Д. Стахеева (1898—1912, архитектор М. Ф. Бугровский). В доме проводятся съёмки телешоу «Битва экстрасенсов».
- № 16 — городская усадьба И. К. Прове (1870, архитектор Р. А. Гёдике). Ныне — военная комендатура.
- № 16, стр. 3 — доходный дом Р. И. Прове (1912—1913, архитектор Б. М. Великовский)
- № 20 — городская усадьба Е. Г. Левашевой. Здесь в 1833—1856 жил и умер П. Я. Чаадаев (вероятно, что флигель, в котором жил Чаадаев — не сохранился). Отпевали его в Петропавловском храме. В 1904 году перестроена по проекту архитектора С. У Соловьёва для Женского отделения Николаевского коммерческого училища. Во второй половине 1920-х годов здесь жил учёный-железнодорожник В. Н. Образцов.[7] В 1927—1928 годах перестроена архитектором С. Е. Чернышевым для размещения Промышленной академии, где среди прочих учились Н. С. Хрущёв и Н. С. Аллилуева. Затем — Центральный научно-исследовательский радиотехнический институт.
- № 22/2 — усадьба Ф. И. Прове – А. И. Калиш (1892, архитектор К. В. Трейман).
- № 26 — дом Демидова (1790) с двумя боковыми флигелями. C 1876 — Басманная больница, затем 6-я городская больница, упразднена в 2015 году. Главный дом после 1812 года получил прозвище «несгораемого» — он уцелел посреди пожарища. Дом это был построен Демидовыми до того, как князь М. П. Голицын купил его в 1805. Постройки на территории больницы осуществлены в 1898—1899 годах по проекту архитектора И. П. Машкова.
- № 28 — доходный дом М. А. Мальцева в стиле модерн с масками-уродами (1905, архитектор Н. Н. Жерихов)[8].
- № 28 (во дворе) — доходный дом (1896, архитектор И. А. Кошечкин).
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
№ 4 к. 6 стр. 2, Городская усадьба Куракиных (XVIII век, архитектор (вероятно) М. Ф. Казаков
- Wiki Constructivist MPS building, 5 Novaya Basmannaya Street Moscow.jpg
№ 5, поликлиника Наркомата путей сообщения (1932, архитекторы И. А. Фомин, Н. Петров, А. Д. Тарле)
- Moscow, Novaya Basmannaya 10.jpg
№ 10 — доходный дом Московского Басманного Товарищества, 1913, архитектор (гражданский инженер) А. Н. Зелигсон.
- Moscow, Novaya Basmannaya 20.jpg
№ 20, городская усадьба Е. Г. Левашевой (перестраивалась в 1927—1928 годах)
- Moscow, Novaya Basmannaya Hospital.jpg
№ 26, дом Демидовых (1790), с 1876 — Басманная больница
- Moscow, Novaya Basmannaya 23-1 May 2013 01.jpg
№ 23, усадьба Шибаевых (перестроена в XIX веке архитектором А. В. Ивановым)
Транспорт
- Троллейбус 24
Улица в произведениях литературы и искусства
На Новой Басманной, в доме общества «Великан» (№ 10, в действительности дом Московского Басманного Товарищества), происходят события повести Бориса Акунина «Любовница Смерти».
Напишите отзыв о статье "Новая Басманная улица"
Примечания
- ↑ Москва: все улицы, площади, бульвары, переулки / Вострышев М. И. — М.: Алгоритм, Эксмо, 2010. — С. 40. — ISBN 978-5-699-33874-0.
- ↑ Архитектура Москвы 1920—1960. Путеводитель, М., 2006, с. 155
- ↑ Васильев Н. Ю., Евстратова М. В., Овсянникова Е. Б., Панин О. А. Архитектура авангарда. Вторая половина 1920-х — первая половина 1930-х годов. — М.: С. Э. Гордеев, 2011. — С. 136. — 480 с.
- ↑ Вся Москва: адресная и справочная книга на 1914 год. — М.: Товарищество А. С. Суворина «Новое Время», 1914. — С. 406. — 845 с.
- ↑ [wikimapia.org/10000219/ru/Новая-Басманная-ул-10-строение-1 Согласно мемориальной доске на здании]
- ↑ [dkn.mos.ru/k/n1/nn1/ Новая Басманная улица, дом 10, стр. 1] // на сайте Департамента культурного наследия г. Москвы.
- ↑ Трофимов В. Г. Москва. Путеводитель по районам. — М.: Московский рабочий, 1972. — С. 205. — 400 с. — 45 000 экз.
- ↑ Нащокина М. В. Московский модерн. — 2-е изд. — М.: Жираф, 2005. — С. 467. — 560 с. — 2500 экз. — ISBN 5-89832-042-3.
Литература
- П. В. Сытин, «Из истории московских улиц», М., 1948, с.304-307
- В. А. Любартович, Е. М. Юхименко, «На земле Басманной слободы», М., ОАО Типография Новости, 1999, ISBN 5-88149-038-X
Ссылки
- [www.moskva.ru/history/mosslob/mosslob15_1.html Басманная слобода, из книги «По землям московских сел и слобод»]
- [www.mkn.com.mos.ru/index.php?action=show_rubric&id=195 Официальный реестр объектов культурного наследия, Москомнаследие]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Новая Басманная улица
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
