Юань Шикай

Юань Шикай кит. трад. 袁世凱, упр. 袁世凯<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Генерал-губернатор провинции Чжили
1901 — 1908
Предшественник:	Ли Хунчжан
Преемник:	Ян Шисян
Первый министр Империи Цин
2 ноября 1911 — 10 марта 1912
Монарх:	Пу И
Предшественник:	Игуан
Преемник:	должность упразднена;
Президент Китая
10 марта 1912 — 6 июня 1916
Предшественник:	Сунь Ятсен (временный президент)
Преемник:	Ли Юаньхун
Император Китая
22 декабря 1915 — 22 марта 1916
Предшественник:	основание династии
Преемник:	свержение династии
Отречение:	22 марта 1916
Рождение:	16 сентября 1859(1859-09-16) Сянчэн, Империя Цин
Смерть:	6 июня 1916(1916-06-06) (56 лет) Пекин, Китайская республика
Супруга:	Юй Ишан
Дети:	Юань Кэдин Юань Кэвэнь
Автограф:

Юань Шикай (кит. упр. 袁世凯, пиньинь: Yuán Shìkǎi; 16 сентября 1859, Хэнань — 6 июня 1916) — китайский военный лидер и политический деятель эпохи заката династии Цин и первых лет Китайской Республики.

Известен в китайской истории как авторитарный правитель, опиравшийся на военную диктатуру, а также как президент с широкими полномочиями (1912—1915) и самопровозглашённый император (1916). Лидер бэйянских милитаристов.

Начало военной карьеры

Юань Шикай родился в семье потомственных военных в провинции Хэнань во время Тайпинского восстания, в котором родители будущего диктатора сыграли значительную роль, организовав неприступный укрепрайон. Воспитанный в традиционном военном духе, Юань Шикай уделял много внимания совершенствованию своего боевого искусства. Он вступил в Аньхойскую армию (названную так потому, что была сформирована в провинции Аньхой), возглавляемой Ли Хунчжаном, которая была откомандирована в Корею, чтобы попытаться предотвратить проникновение Японии в регион.

Политические кризисы в Корее предоставили возможности проявиться организаторским талантам будущего диктатора. В 1885 году Юань Шикай был назначен китайским посланником в Сеуле, его активная и лояльная служба была по достоинству оценена с началом Японо-китайской войны.

Возвышение

С уничтожением китайского флота и поражения армии в войне с Японией, перед Китаем встала задача радикально перестроить свои вооруженные силы. С конца XIX в. Юань Шикай принимает активное участие в создании Бэйянской армии. В ходе Ихэтуаньского восстания 1900 года Юань Шикай смог сберечь значительные силы бэйянцев от разгрома, своевременно выведя их из зоны боевых действий под предлогом обеспечения безопасности в других районах Китая.

В 1901 году, после смерти Ли Хунчжана, получает пост наместника Чжили и командующего Бэйянской армией (одной из двух новых армий страны, вооружённых и обученных по немецкому образцу). Последующие назначения вдовствующей императрицей Цыси на высшие посты лишь укрепляли позиции Юань Шикая как вершителя судеб Китая.

Юань Шикай играл активную роль в политических реформах династии Цин, включая создание Министерства просвещения и Министерства полиции. Он защищал юридическое равенство между китайцами и маньчжурами, несмотря на якобы существующие расовые различия между ними. Опасаясь усиления Юань Шикая, императрица перед своей смертью в 1908 году приказала казнить зарвавшегося генерала, однако будущий диктатор, оставив все посты регенту малолетнего императора Пу И, вернулся в родную провинцию.

В 1911 году вспыхнуло очередное антиправительственное восстание, и Юань Шикай был снова востребован, получив назначение на пост премьер-министра и титул хоу первого ранга (一等侯). Возглавив армию, Юань Шикай сосредоточил в своих руках огромную власть. С одной стороны он предпринимал решительные походы против республиканцев в отдельных провинциях, с другой стороны вёл с ними сложные переговоры, ставя свои условия и пытаясь не потерять авторитета. Он отказывался напрямую взять власть на условиях республиканцев, которые в итоге избрали президентом Сунь Ятсена. Сложные последующие переговоры привели к тому, что Юань Шикай договорился о низвержении маньчжурской династии и был избран первым президентом Китайской Республики.

См. подробно: Учанское восстание, Синьхайская революция.

Падение «Императора»

Став президентом Китайской Республики и принудив императора к отречению, Юань Шикай получил в наследство разорённую страну, которую разрывали на части как великие державы, так и местные военные лидеры. В этой ситуации Юань Шикай решил провозгласить себя пожизненным президентом и распустил Национальное собрание, лидеры которого возглавили революцию против диктатора в 1913 году. Юань Шикай не без труда подавил мятеж и приступил к формированию Китайской империи, которая, по его мнению, обеспечила бы многострадальному Китаю стабильность, независимость, единство и процветание. Однако планам Юань Шикая не суждено было сбыться, так как его бесконечные репрессии, неспособность решать насущные проблемы государства и мания преследования обратили все партии против самопровозглашённого императора, вынудив Юань Шикая отказаться от титула.

Юань Шикай умер от уремии, оставив страну в хаосе нескончаемой борьбы между его бывшими подчинёнными — бэйянскими милитаристами.

Ссылки

• Юань Шикай: тематические медиафайлы на Викискладе
• The New Encyclopedia of Britannica, Micropedia, 15th ed., 1984, vol. 30, p. 867
• [www.press.uillinois.edu/epub/books/chen/ch2.html Роль Юань Шикая в истории Китая]

Отрывок, характеризующий Юань Шикай

Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.