Sonic Pinball Party

Sonic Pinball Party
Обложка европейского издания игры
Разработчики	Sonic Team, Jupiter
Издатель	Sega
Язык интерфейса	английский, испанский, итальянский, немецкий, французский, японский
Создатели Руководитель Акинори Нисияма Продюсеры Юдзи Нака Хатао Огата Геймдизайнеры Сатико Кавамура Макото Ёнэдзу Хироси Танигава Сценарист Мотоаки Сасаки Программисты Такахиро Хамано Ёсихиса Хасимото Такааки Сайто Художники Юдзи Уэкава Композиторы Тэрухико Накагава Ютака Минобэ Тацуюки Маэда
Часть серии	Sonic the Hedgehog
Дата анонса	9 января 2003
Даты выпуска	1 июня 2003 17 июля 2003 31 октября 2003
Жанр	пинбол
Возрастные рейтинги	CERO: Free ESRB: E — Everyone OFLC (A): G — General PEGI: 3+ USK: 0
Платформа	Game Boy Advance
Режимы игры	однопользовательский, многопользовательский
Носитель	32-мегабитный картридж
Управление	кнопки
Сайт	[sonic.sega.jp/pinball/ Официальный сайт]

Sonic Pinball Party (яп. ソニックピンボールパーティー Соникку Пимбо:ру Па:ти:) — видеоигра серии Sonic the Hedgehog, выпущенная на портативную игровую приставку Game Boy Advance в 2003 году. Это вторая и последняя игра серии в жанре пинбол (первая — Sonic the Hedgehog Spinball). Позже Sonic Pinball Party вошла в состав нескольких сборников.

Игровой процесс Sonic Pinball Party мало чем отличается от других представителей жанра. По сюжету игры злодей доктор Эггман объявляет турнир «Egg Cup Tournament» в Казинополисе, в котором предстоит выиграть ежу Сонику для того, чтобы спасти своих друзей. В Sonic Pinball Party присутствует несколько игровых полей и режимов.

Игра совместно создавалась студиями Sonic Team и Jupiter, и стала одной из первых для платформы в жанре пинбол. Пресса в основном хорошо оценила Sonic Pinball Party. Критики хвалили игровой процесс и визуальные эффекты, но к недостаткам относили представленные режимы и пинбольные столы.

Игровой процесс

Sonic Pinball Party представляет собой двухмерную игру-пинбол. Игровой процесс аналогичен другим представителям жанра — нужно управлять пинбольным мячом, используя лапки (флипперы), и зарабатывать очки путём касания катушек и тому подобных возможностей. Если теряется шар, то он сохраняется, однако если сохранения не осталось, то теряется жизнь. Перед запуском мяча можно выбрать один из двух бонусов: сохранение мяча или дополнительные очки. Некоторые возможности игры становятся доступными не сразу — их можно открыть во время прохождения.

Всего в Sonic Pinball Party три основных режима: «Arcade», «Story» и «Tutorial». Действие этих режимов проходит на столах, основанных по стилистике и на элементах игровой механики серии Sonic the Hedgehog и играх Nights into Dreams… и Samba de Amigo. Каждый из них имеет уникальный дизайн и особенности: к примеру, площадка Sonic the Hedgehog основана на уровнях из платформера Sonic Advance. На столе пинбола всегда присутствует изображение одного из главных героев (Наклза, Эми или Тейлза), которое изменяется, если шар попал в скрытую лунку. «Arcade» представляет собой бесконечный этап, где игроку нужно набрать наибольшее число очков до того момента, как закончатся все запасные шарики. Режим «Story» отличается тем, что в нём есть сюжет: доктор Эггман прибывает в Казинополис и превращает животных в роботов, а также берёт Тейлза и Эми Роуз под свой контроль. Главный герой ёж Соник должен спасти своих друзей, победив соперников в турнире, который устроен злодеем — «Egg Cup Tournament». В этом режиме предстоит участвовать против других персонажей, представленных на турнирной таблице, набирая требуемое количество очков. После прохождения каждого стола часть противников ежа выбывают из соревнования, и это в конечном итоге приводит к тому, что победителем турнира становится только Соник. Однако после победы ежа в поединок вмешивается уже сам Эггман, бросая вызов своему оппоненту на участие в дополнительном турнире. Попытка доктора изменить ход игры проваливается, и Соник снова побеждает. В конце игры главный герой освобождает взятых в плен злодеем своих друзей В режиме «Tutorial» игрок может пройти обучение на всех трёх столах; помощником игрока выступает робот-чао Омочао.

В игре также присутствуют три дополнительных режима: «Tiny Chao Garden», «Casinopolis» и «Party». В этих режимах присутствуют несколько мини-игр, которые игрок может проходить по своему усмотрению. «Tiny Chao Garden» — это чао-сад, аналогичный тому, что был представлен в Sonic Advance. Игроку по-прежнему нужно ухаживать за питомцами чао, кормить их, а также покупать игрушки в специальном магазине за кольца, заработанных в режимах «Arcade» и «Story». В «Tiny Chao Garden» есть две мини-игры. В первой нужно управлять питомцем в прямоугольном пространстве, сверху которого падают блоки двух цветов: зелёные и красные. Их нужно очищать, кидая в них такие же по цвету блоки. Среди падающих блоков могут находится одно, пять или десять колец. После того, как было собрано последнее кольцо, игра переходит на следующий уровень. Во второй мини-игре надо отыскать в колоде две подходящие по рисунку карты. Игрок может ошибиться не более трёх раз, иначе проигрывает. В «Casinopolis» главной целью режима является получение дополнительных колец. Каждый раз перед началом игры делается ставка в 100 колец. В случае удачного прохождения игрок получает дополнительные кольца, в противном случае он их теряет. Режим «Casinopolis» представлен тремя мини-играми: «Roulette», «Slots» и «Bingo». Здесь в роли помощников выступают персонажи крольчиха Крим и чао Чиз. В первой игре необходимо попасть шариком в лунку, чтобы увеличить множитель очков каждого из чисел на рулетке; во второй игре попадание в лузы определяет вертикали, горизонтали или диагонали барабана слот-машины, по которым будет смотреться результат выигрыша; в третьей игре необходимо забивать шары в лунки, чтобы закрасить квадраты на карточке размером 5x5. «Party», в отличие от остальных вышеназванных режимов, имеет поддержку многопользовательской игры. Он, как и «Casinopolis», разделён на три мини-игры: «Hot Potato» («Bakudan» в японской версии), «Hockey» и «Ladder Climb» («Biru no Bori»). Основная цель первой игры — за ограниченное время бросить бомбы на стол противника, во второй — забить больше шаров в ворота соперника, в третьей — поднять как можно выше шарик для пинбола. Мультиплеер поддерживает до четырёх игроков. Для совместной игры необходимо соединить с помощью специального кабеля несколько приставок Game Boy Advance.

Разработка и выход игры

Sonic Pinball Party совместно разрабатывалась студиями Sonic Team и Jupiter, причём у последней был накоплен опыт по созданию аналогичных по тематике игр — Pokémon Pinball для Game Boy Color и Pokémon Pinball: Ruby & Sapphire для Game Boy Advance (GBA). Процессом разработки руководил сценарист и дизайнер Акинори Нисияма, а продюсированием занимались Юдзи Нака и Хатао Огата. Проект стал вторым в серии, выполненным в жанре пинбол (первым был Sonic the Hedgehog Spinball от Sega Technical Institute). Помимо Соника, команда также использовала в Sonic Pinball Party и других героев компании Sonic Team — Найтс, Амиго и некоторых других, которые появились в игре в качестве камео, а также присутствовали пинбольные столы, выполненные в соответствующей тематике. Музыкальное сопровождение было использовано из предыдущих частей франшизы Sonic the Hedgehog и других проектов издательства Sega.

Пинбол с участием Соника был анонсирован вместе с Sonic Adventure DX: Director’s Cut 9 января 2003 года, однако официальные даты выпуска не были объявлены. 31 января стали известны новые подробности, согласно которым игра должна была выйти летом 2003 года и поддерживать многопользовательский режим на четырёх игроков путём соединения нескольких портативных приставок с помощью специального кабеля. Также было анонсировано, что появится возможность перенести чао с пинбола на портативной консоли в Sonic Adventure DX: Director’s Cut и Sonic Adventure 2 Battle на GameCube через кабель «GCN-GBA». По словам тогдашнего вице-президента Sega of America Майка Фишера, бо́льшая популярность франшизы на консолях от Nintendo заставила издателя выпустить проект именно на GBA. На выставке Electronic Entertainment Expo (E3) в течение ограниченного времени игроки могли пройти демо-версию.

Выход Sonic Pinball Party в США и Японии состоялся летом 2003 года, а в Европе — осенью того же года. На территории США игра продавалась исключительно в магазинах Target, что вызвало негативную реакцию поклонников серии, поскольку проект не мог быть приобретён в Мексике и Канаде. Впоследствии Sonic Pinball Party вошла в состав трёх сборников — Sonic Advance & Sonic Pinball Party Combo Pack, Double Pack: Sonic Pinball Party & Sonic Battle и Double Pack: Sonic Pinball Party & Columns Crown, в которые соответственно вошли платформер Sonic Advance, файтинг Sonic Battle и головоломка Columns Crown.

Оценки и мнения

Рецензии
Рейтинг на основании нескольких рецензий
Агрегатор	Оценка
GameRankings	79,38 %
Metacritic	77/100
MobyRank	75/100
Иноязычные издания
Издание	Оценка
1UP.com	B-
AllGame
EGM	7,5/10
Game Informer	6/10
GamePro
GameSpot	8,1/10
GameSpy
IGN	8,3/10
Nintendo Power	4,1/5
The Video Game Critic	D+

Sonic Pinball Party получила в основном положительные отзывы от прессы. На сайте GameRankings пинбол имеет рейтинг 79,38 %, а на Metacritic — 77 баллов из 100 возможных. К достоинствам обозреватели отнесли игровой процесс и визуальное оформление, но недостатками называли режимы и столы для пинбола.

Рецензент из IGN Крейг Харрис назвал Sonic Pinball Party «отличной игрой для Game Boy Advance», похвалив реализацию геймплея и визуальный стиль, но также высказался о ней как о «необязательной к покупке». Представитель GameSpot Фрэнк Прово в своём обзоре положительно оценил графику и персонажей, добавив, что ввиду малого количества игр жанра на GBA, Sonic Pinball Party «освежает» ситуацию. В издании Electronic Gaming Monthly оставили мнение, что «пинбольные столы в Сонике не являются инновационными, но предлагают достаточно разнообразия, а геймплей весёлый и выполнен в быстром темпе». Критик журнала GamePro назвал проект лучшей портативной игрой-пинболом на рынке. Представителю из Nintendo Power понравился многопользовательский режим, три игровых стола и чао-сад. Критики были единогласны по поводу площадок: самым лучшим был признан стол, основанный по игре Nights into Dreams…, а самым худшим — по проекту Samba de Amigo.

Однако не все обозреватели были довольны игрой. Кристан Натт (GameSpy) раскритиковал «плавучую» физику шара, и предложил разработчикам создать столы чуть-чуть под углом как в настоящем пинболе. Нечто схожее писал представитель сайта 1UP.com; также он писал о реализме игры, приведя при этом в качестве примера застревание мяча. Журналист из Game Informer хоть и назвал проект неплохим пинболом, похвалив физику, красочную графику и терпимый звук, но тем не менее негативно высказался об однообразии столов, а также многих режимах, называя их «ничтожными». Рецензент из AllGame также высказался об игре отрицательно, заметив, что «Соник уже не тот персонаж, который предполагает качественные игры», сравнивая Sonic Pinball Party с проектами других компаний, таких как Mario от Nintendo или Crash Bandicoot от Naughty Dog. С этим мнением согласились в The Video Game Critic. Несмотря на интересную идею, были раскритикованы тусклые игровые столы и невнятные задания. «Sonic Pinball Party больше является открываемыми мини-играми, нежели полноценным проектом на картридже», — заявил журналист.

Ссылки

• [sonic.sega.jp/pinball/ Официальный сайт] (яп.) (англ.).
• [www.theghz.com/sonic/pinball/pinball.html Sonic Pinball Party] (англ.) на сайте-энциклопедии The Green Hill Zone.
• [info.sonicretro.org/Sonic_Pinball_Party Sonic Pinball Party] (англ.) на сайте-энциклопедии Sonic Retro.
• [sonic.wikia.com/wiki/Sonic_Pinball_Party Sonic Pinball Party] (англ.) на вики-проекте Sonic News Network.

Отрывок, характеризующий Sonic Pinball Party

Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.