Адамс, Генри Картер

Генри Картер Адамс
Henry Carter Adams
Научная сфера:	экономика
Место работы:	Университет Мичигана

Генри Картер Адамс (англ. Henry Carter Adams; 31 декабря 1851, Давенпорт, Айова — 11 августа 1921, Анн Арбор) — американский экономист, представитель институционализма. Один из основателей и президент в 1896—1897 годах Американской экономической ассоциации. Сторонник широкого государственного регулирования экономики и сильных профсоюзов.

Биография

Генри Адамс — сын миссионера, переселившегося из Новой Англии в Айову во время колонизации Среднего Запада США. Вероятно, что воспитание в религиозной протестантской среде сформировало его отношение к обществу и государству, впоследствии выразившееся в экономических трудах и общественной деятельности. Адамс некоторое время учился в духовной семинарии, но впоследствии перешёл на филологическое отделение Гринелл-колледжа (окончил в 1874), а затем — на отделение политической экономии Университета Джона Хопкинса (окончил 1878, затем два года стажировался в Германии).

Преподавал в Университете Джона Хопкинса (1880—1881), Корнелльском университете (1880—1887), профессор Университета Мичигана с 1887 года. В последние годы жизни — организатор нового отделения университета, современной школы бизнеса при Университете Мичигана.

Семья

Сын Генри Картера Адамса, также Генри Картер Адамс (младший) — инженер-судостроитель, основатель профильной кафедры Мичиганского университета.

Научные достижения

Адамс — один из первых экономистов США, исследовавших взаимодействие частного сектора экономики и государства в годы становления монополистического капитализма (1880-е — 1890-е годы), прежде всего в области железных дорог. Он регулярно привлекался к работе государственным экспертом по ревизии железнодорожных тарифов, налоговым и трудовым спорам в железнодорожном строительстве, поэтому знал на практике природу противоречий труда и капитала и то, как они влияли на вовлечённых в конфликт людей.

Теория Адамса отвергала принципы свободы торговли английской экономической школы (Адам Смит) и их французских (Фредерик Бастиа) и австрийских последователей, утверждавших, что «государство — необходимое зло». Она в равной мере дистанцировалась и от германских теоретиков огосударствления экономики, и от социал-демократов. По мнению Адамса, следовало не протипопоставлять государство — обществу и (или) человеку, но рассматривать государство и общество как единый организм. Государство в этом организме служит регулятором общественной морали, ограничивая отрицательное (по мнению Адамса) влияние конкуренции на отношения между людьми. В частности, государство должно устанавливать минимальные стандарты оплаты труда и его условий, даже если это повышает себестоимость у нанимателя-капиталиста. Профсоюзы в этой схеме выглядели законным и желанным посредником между тремя сторонами — капиталистами, работниками и государством-регулятором.

Воззрения и публичные выступления Адамса во времена «баронов-разбойников» (см. Джей Гулд, Рокфеллер) привели его к общественной деятельности в федеральной комиссии по регулированию торговли между штатами — органом власти, впервые озаботившимся ограничением монополий. Адамса участвовал, как эксперт, в разработке первого антимонопольного закона США, Акта Шермана, но впоследствии его радикальная по американским меркам позиция длительное время не находила поддержки у законодателей, а сам Акт Шермана надолго лёг под сукно.

Библиография

• Outline of Lectures upon Political Economy, 1886
• A Study of the Principles that Should Control the Interference of the Public Debts, 1887
• Relation of the State to Industrial Action, 1887
• The Science of Finance, 1898
• Taxation in the United States 1789—1816, 1897 (последнее переиздание Adamant Media Corporation, 2005, ISBN 1-4021-9562-1)
• Trusts, 1904
• An interpretation of the social movements of our time (последнее переиздание 1964)
• American Railway Accounting, 1918

Литература

• Henry Carter Adams. S. Lawrence Bigelow, I. Leo Sharfman, R. M. Wenley, The Journal of Political Economy, Vol. 30, No. 2 (Apr., 1922), pp. 201—211
• Henry Carter Adams. The American Economic Review, Vol. 32, No. 2, Part 1 (Jun., 1942)

Ссылки

[cepa.newschool.edu/het/profiles/adams.htm Библиография Г. Адамса] (недоступная ссылка с 05-09-2013 (3886 дней) — история, копия)

Отрывок, характеризующий Адамс, Генри Картер

– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.