Шумпетер, Йозеф

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Йозеф Шумпетер
Joseph Schumpeter
Место рождения:

Тршешть, Моравия, Чехия

Место смерти:

Таконик, Коннектикут, США

Страна:

Австро-Венгрия Австро-Венгрия→
Австрия Австрия→
США США

Научная сфера:

экономика

Место работы:

Гарвардский университет
Грацский университет имени Карла и Франца
Черновицкий университет

Учёная степень:

Доктор философии (Ph.D.)

Альма-матер:

Венский университет

Научный руководитель:

О. фон Бём-Баверк, Ф. фон Визер

Известен как:

Экономические циклы
Созидательное разрушение

Йозеф Алоиз Шумпетер (нем. Joseph Alois Schumpeter; 8 февраля 1883 года — 8 января 1950 года) — австрийский и американский экономист, политолог, социолог и историк экономической мысли. Популяризировал термин «созидательное разрушение» в экономике, и термин «Элитарная демократия» в политологии.

В 1986 году в честь заслуг экономиста и для изучения его творчества было создано «Международное общество Йозефа Шумпетера»; в 2001 году в Берлине основан Институт Шумпетера. Часть личной библиотеки учёного хранится в токийском университете Хитоцубаси (библиотека Шумпетера).





Биография

Йозеф Шумпетер родился 8 февраля 1883 года в немецкой семье небольшого городка Тршешть в Моравии, которая на тот момент входила в состав Австро-Венгерской империи. Отец Йозефа, также Йозеф, владел фабрикой по производству тканей. Он умер, когда Шумпетеру было всего 4 года[1]. В 1893 году он вместе с матерью Йоганной Шумпетер (в девичестве Грюнер) переезжает в Вену[2]. Вскоре его мать вышла замуж за фельдмаршал-лейтенанта Зигмунда фон Келера, который был старше её на 33 года. Брак матери с высокопоставленным военным позволил Шумпетеру поступить в самую элитную школу Вены того времени Терезианум[3]. Из Терезианума Шумпетер вынес прекрасное знание древнегреческого, латинского, французского, английского и итальянского языков, что в будущем ему сильно пригодилось[4]. По окончании школы он в 1901 году поступает на юридический факультет Венского университета. Среди его учителей были основоположники австрийской экономической школы Ф. фон Визер и О. фон Бём-Баверк[4]. В 1906 году защищает диссертацию на звание доктора права[5].

После завершения Венского университета продолжает своё обучение в Берлине, где в частности слушает лекции Густава фон Шмоллера, а затем и в Лондоне. В 1907 году женится на англичанке Глэдис Сиверс (англ. Gladys Seavers). Брак оказался несчастливым, и в 1920 году Шумпетер развёлся. В 1907—1908 годах работает адвокатом в Каире[5].

В 1908 году в Лейпциге вышла его первая большая монография «Сущность и основное содержание теоретической национальной экономии». Книга встретила весьма прохладный приём, как со стороны немецких, так и австрийских экономистов. Среди двух научных школ того времени — исторической и австрийской — шла весьма напряжённая дискуссия, вошедшая в историю как «спор о методах». Её результатом стал запрет на государственном уровне представителям австрийской школы преподавать в университетах Германской империи[6]. Работа Шумпетера содержала как описание теоретических достижений маржиналистов, которые отрицались исторической школой, так и математических приёмов в экономическом анализе, к которым скептически относились представители австрийской школы. В результате Шумпетер не смог получить место в Венском университете[4].

Вернувшись из Каира он получил должность приват-доцента Венского университета, а затем в 1909 году — профессора политической экономии в университете Черновцов, которые входили в состав Австро-Венгерской империи. В 1911 году занял пост профессора политической экономии Грацского университета[5]. Эту должность он получил лишь при помощи своего учителя президента академии наук и экс-министра финансов Бём-Баверка, несмотря на то, что факультет проголосовал против его кандидатуры[4].

В 1913—1914 годах работает по обмену в Колумбийском университете Нью-Йорка. В 1916 году участвует в подготовке к изданию научного журнала «Архив социальной науки и социальной политики (нем.)русск.» (нем. Archiv für Sozialwissenschaft und Sozialpolitik). В том же году избран деканом юридического факультета университета в Граце. С 1917-го и до самого окончания I мировой войны в 1918 году работает сотрудником комиссариата экономики военного времени (нем. Generalkommissariats für Kriegs- und Übergangswirtschaft)[5].

С 15 марта по 17 октября 1919 года занимал пост министра финансов Австрии. На этом посту подписал декрет, в соответствии с которым долги, сделанные в полноценных довоенных кронах могли быть законно выплачены равным количеством обесцененных крон. В результате, согласно воспоминаниям нобелевского лауреата по экономике Ф. фон Хайека, стал крайне непопулярным. После ухода с должности министра финансов стал президентом одного из банков, который вначале процветал, но вскоре обанкротился[7].

В 1925 году женился во второй раз на Анне Жозефине Райзингер. Во втором браке Шумпетер также пробыл недолго. Его супруга скончалась через год после свадьбы. В третий раз Шумпетер женился на экономическом историке Элизабет Фируски в 1937 году[5].

Впоследствии занимал должности профессора Рейнского (Бонн, 1925—1932) и Гарвардского университетов (с 1932-го года). В США труд учёного был высоко оценен. В различные годы он занимал посты президента эконометрического общества (1940—1941) и президента американской экономической ассоциации в 1948 году[5].

Умер Шумпетер в 1950 году в небольшом городке в штате Коннектикут[5].

Научные достижения

В центре внимания Й. Шумпетера находятся проблемы динамического развития рыночной системы, факторы, которые обеспечивают прогресс и экономический рост. Данный учёный впервые стал изучать экономическую динамику в противовес статическому анализу представителей неоклассического направления[8].

Инновации, нововведения, функция предпринимателя

Промышленные революции периодически изменяют существующую систему производства, вызывая постоянное стремление к нововведениям. Согласно Шумпетеру экономическая динамика основана на распространении нововведений в различных сферах хозяйственной жизни. Результатом инноваций является влияние на экономические процессы или непосредственно на продукцию[9]. Экономическое новаторство — функция индивидов, которых Шумпетер называет предпринимателями. Предприниматель — хозяйствующий субъект, функцией которого является непосредственно осуществление новых комбинаций и является активным элементом данного процесса. Экономическая функция предпринимателя не является постоянной, а выполняется лишь до тех пор пока комбинация не станет рутинной. Предпринимательство не является профессией. Новаторскую функцию предпринимателя Шумпетер отделяет от функции капиталиста, так как предприниматель не обязательно обладает правом на имущество. Рискует капиталист, который предоставляет необходимые средства. Также предприниматель не являются изобретателем. Он лишь реализует результаты их работы. Предпринимателей также следует отличать от менеджеров, которые не реализуют нововведения, а лишь выполняют рутинную работу[10].

Предпринимательство предполагает отход от обычного «движения по течению», требует творческого подхода и поэтому связана с особенностями личности предпринимателя. Шумпетер выделил специфическую мотивацию, которая требует не быстрейшего удовлетворения потребностей, а активной деятельности по созданию предприятия, победы над конкурентами, преодоление возникающих трудностей. Этого можно достичь на основании дара предвидения, сильной воли и развитой интуиции. Стремление к нововведениям, вера в собственные силы, умение рисковать, ощущение собственной независимости — черты личности, которые характеризуют предпринимателя и не зависят от классовой и социальной принадлежности. В то же время шумпетеровский предприниматель не обязательно обладает сильным интеллектом, так как он не может долго взвешивать и сравнивать различные варианты при принятии решений[11].

Динамическая концепция экономического цикла

Динамическая концепция цикла, в которой цикличность рассматривается как закономерность экономического роста, признаёт движущей силой роста инвестирование в основной капитал, вызванное внедрением инноваций. Условия для реализации нововведений и привлечения дополнительных объёмов денежного капитала формирует кредит. Кроме построения собственной теории цикла, Шумпетер стал автором современной классификации экономических циклов, согласно которой выделяют «длинные волны» Кондратьева (до 55 лет), средние промышленные циклы Жюгляра (до 10 лет), малые (денежные) циклы Китчина длительностью 3—4 года[12].

В результате Шумпетер приходит к парадоксальному выводу, что всё то, что считалось дестабилизирующими факторами — монополии, экономические циклы, конкурентная борьба – в действительности представляет факторы ускорения прогресса. Учёный считал, что разрушительная конкуренция, борьба за сферы влияния, ограничительная деятельность фирм (реклама, патенты) не тормозят, а ускоряют долгосрочный процесс развития[12].

В своём учении Шумпетер отказывается от доминировавшего в экономике модели совершенной конкуренции, которая приводит к равновесию и уничтожает прибыль, в пользу динамического подхода. Определяющей гипотезой Шумпетера является утверждение, что предприниматель, для которого главным побудительным мотивом служит прибыль, представляет из себя новатора. Заслуга учёного состоит в том, что он отверг господствовавшую ранее теорию рыночного равновесия Леона Вальраса, согласно которой предпринимательство не имело особого значения. «Предприниматель Шумпетера» сам создаёт условия для получения прибыли, изменяя процессы производства и реализации продукции, и таким образом обуславливает прогресс[13].

Именно Шумпетер оказался первым экономистом, который ввёл понятия «нововведение» и «инновация» и связал их с темпами экономического развития. На микроэкономическом уровне нововведения обеспечивают получение прибыли и реализуются благодаря активному участию в инновационном процессе. На макроэкономическом — влияют на общий экономический рост и лежат в основе понимания экономического роста[13].

Созидательное разрушение

Одним из главных вопросов для Й. Шумпетера является то, каким образом капитализм способен постоянно удалять устаревшие элементы и обновлять экономические структуры. Исходным положением экономической системы является состояние равновесия. Источником развития служат внутренние процессы, новые комбинации производственных ресурсов, которые приводят к внедрению инноваций. Равновесие нарушается действиями предпринимателя-новатора. Для осуществления инноваций берутся кредиты у «старых» фирм и компаний. Инвестиции направляются в новые сферы с постепенным вовлечением всё новых участников. Накопление не является постоянным и непрерывным процессом. Наоборот, процесс роста согласно Шумпетеру возникает скачкообразно, так как он обусловлен техническими новинками и освоением новых инвестиционных проектов[14].

Сначала один или несколько предпринимателей используют новые формы и пути получения прибыли, со временем их пример начинают повторять другие. Й. Шумпетер считает, что успех одного привлекает других, в результате чего в экономике возникает процесс реорганизации, который и составляет суть любого роста. Прибыль является вознаграждением за нововведение, так как новые комбинации дают возможность снижать издержки производства. Прибыль получает тот, кто раньше других использует нововведение. Соответственно, прибыль является категорией, которая возникает и пропадает. При распространении нововведений издержки производства выравниваются, а получение прибыли усложняется. Для получения прибыли решающей становится не конкуренция цен или качества, а конкуренция новых продуктов, новых технологий, новых источников обеспечения и новых организационных форм[12].

Вследствие использования открытий, изобретений и новинок, система отдаляется от равновесного состояния, чтобы в дальнейшем вновь устремиться к равновесию на другом уровне технической базы. Старые продукты и предыдущие формы организации вытесняются, провоцируя процесс «творческого разрушения». Формируется новое состояние экономической системы, к которому приспосабливаются фирмы, а развитие экономики в целом приобретает циклический характер[12].

Книга «Капитализм, социализм и демократия»

Тезис, который я постараюсь доказать, заключается в том, что капиталистическая система не погибает от экономического краха, но зато сам её успех подрывает защищающие её общественные институты и "неизбежно" создаст условия, в которых она не сможет выжить и уступит место социализму. Таким образом, мой конечный вывод не отличается от того, что пишут большинство социалистов и, в ча­стности, все марксисты, хотя моя аргументация совсем не такая, как у них. Но из этого вовсе не следует, что я социалист. Мой прогноз не подразумевает, что я приветствую такое развитие собы­тий. Если врач говорит, что больной умирает, это не значит, что он желает такого исхода. Можно ненавидеть социализм или, по край­ней мере, относиться к нему с холодным критицизмом, но все же предвидеть его приход[15].

Книга состоит из пяти частей.

Часть первая. Марксистская доктрина

Посвящённая марксистской доктрине первая часть книги позднее вошла в книгу «Десять великих экономистов».

Шумпетер называет марксизм подделкой под религию, обещающей рай уже при жизни. Успех марксизма обусловлен тем, что в нём иррациональные чаяния тех, кому плохо жилось, облечены в одежду научного анализа в соответствии с рационалистическими тенденциями эпохи[16].

Часть вторая. Сможет ли капитализм выжить?

На вопрос «Сможет ли капитализм выжить?» Шумпетер даёт отрицательный ответ. Идею саморазрушения капитализма он аргументирует наличием тенденций, каждая из которых возникает за счёт успешного развития капиталистических взаимоотношений[17].

Капиталистическая система приводит к возникновению большого бизнеса. Однако он угрожает существованию частной инициативы, которая является неотъемлемой частью развития самой капиталистической системы. Формирование акционерных обществ уничтожает класс частных собственников, так как ни менеджеры, ни акционеры не являются истинными хозяевами предприятий. В то же время частная собственность на факторы производства является определяющим признаком капитализма. Более того, расслоение общества и исчезновение среднего класса, который «охраняет» капитализм, приводит к формированию атмосферы социальной напряжённости и появлению «радикальных интеллектуалов»[18]. Это в свою очередь закладывает основы для потенциальных конфликтов, которые могут быть разрешены либо путём революционных восстаний, либо постоянными уступками со стороны капитализма. Данный процесс со временем завершится формированием социалистического общества. «Социалистическая организация общества неизбежно вырастает из такого же неизбежного процесса разложения общества капиталистического», – писал Шумпетер[19].

Критика теории Маркса

Шумпетер был учеником одного из самых ярких критиков марксизма О. фон Бём-Баверка. Учение австрийской экономической школы характеризовалось резкими идеологическими противоречиями с учением Карла Маркса и неприятием социализма. Один из наиболее выдающихся представителей данного направления экономической мысли нобелевский лауреат Ф. фон Хайек в своей работе «Дорога к рабству» ставит знак равенства между коммунистической советской и национал-социалистической системами. В отличие от своих коллег Шумпетер наряду с критикой марксизма указывает и на его положительные черты. Несмотря на это, книга «Капитализм, социализм и демократия», первая часть которой посвящена разбору учения Маркса, в СССР была доступна лишь в закрытых для широкой публики т.н. «специальных хранилищах» библиотек[4].

В первой главе «Маркс — пророк», Шумпетер называет марксизм религией, указывает, что автор «Капитала» дал «миллионам человеческих сердец» учение о социалистическом рае уже при жизни. Для людей, которые лишились религии, новое направление стало лучом света и смыслом жизни. Успех марксизма, являющегося подделкой под религию или карикатурой на неё, обусловлен тем, что он облечён в одежду научного анализа в соответствии с рационалистическими тенденциями эпохи:

Заметьте, с каким чрезвычайным искусством здесь удалось соединить иррациональные чаяния страждущих, которые, лишившись религии, бродили во тьме подобно бездомным собакам, с неизбежными для того времени рационалистическими и материалистическими тенденциями, сторонники которых не признали бы ни одного утверждения, не подкрепленного научным или псевдонаучным доказательством.

— [16]

В «Истории экономического анализа» Шумпетер оценивает Маркса только как социолога и экономиста, разбив его «вероучение» на «куски», которые делятся на социологическую и экономическую группы. Социологические «куски» содержат вклады в науку первостепенной важности, такие как «экономическая интерпретация истории». Но остальная часть социологии Маркса не нова и не оригинальна, а заимствована из радикальной литературы своего времени. С точки зрения истории экономической мысли Маркс должен рассматриваться как экономист-классик, представитель группы рикардианцев, его оригинальность заключается в эволюционном подходе к экономике, поиске механизмов изменений. Маркс — очень многословный, часто повторяющийся автор, за исключением первого тома «Капитала», его теоретические труды крайне неполно отражают его аргументацию, так что невозможно выделить наиболее важные положения. При чтении работ Маркса требуется отделять науку от идеологии:

…читатель, стремящийся не только к получению первоначальных знаний, но и к достижению иных целей, должен, конечно, научиться отличать факты и логически корректную аргументацию от идеологических миражей. Маркс сам нам в этом поможет: иногда, отчасти осознавая своё идеологическое заблуждение и всё же защищая свою идеологию, его язвительная риторика достигает высшей точки, и это обычно происходит там, где допускается ошибочная аргументация.

— [20]

Отношение к революции в России

Спор в венском кафе «Ландман» в 1918 г. разгорелся во время встречи немецкого социолога Макса Вебера с австрийским экономистом Йозефом Шумпетером и известным венским банкиром Феликсом Зомари; последнему, кстати, мы и обязаны ценнейшим свидетельством об этом споре. Речь зашла о русской революции. Й. Шумпетер радостно заявил, что социализм наконец перестал быть «бумажной дискуссией» и теперь будет вынужден доказывать свою жизнеспособность. М. Вебер возразил, что попытка ввести социализм в России, учитывая уровень её экономического развития, есть, по сути дела, преступление и закончится катастрофой. По воспоминаниям Ф. Зомари, Й.Шумепетер холодно заметил, что это вполне может случиться, но что Россия представляет собой «прекрасную лабораторию». В ответ М. Вебер взорвался: «Лабораторию с горой трупов». Й. Шумпетер сказал: «Как и любой анатомический театр».

— [21]

Основные работы

  • О математическом методе в теоретической экономике (нем. Über die mathematische Methode der theoretischen Ökonomie) 1906
  • Рента в учении распределения (нем. Das Rentenprinzip in der Verteilungslehre) 1907
  • Сущность и основное содержание теоретической национальной экономики (нем. Wesen und Hauptinhalt der theoretischen Nationalökonomie)[22] 1908
  • Методологический индивидуализм[23] 1908
  • К концепции социальной ценности (англ. On the Concept of Social Value)[24] 1908
  • Как изучать социальные науки (нем. Wie studiert man Sozialwissenschaft)[25] 1910
  • Мари Эспри Леон Вальрас (нем. Marie Esprit Leon Walras)[26] 1910
  • О сущности экономических кризисов (нем. Über das Wesen der Wirtschaftskrisen)[27] 1910
  • Теория экономического развития (нем. Theorie der wirtschaftlichen Entwicklung) 1911
  • Экономическая доктрина и метод (англ. Economic Doctrine and Method: An historical sketch)[28] 1912
  • Научная жизнь Ойгена фон Бём-Баверка (нем. Das wissenschaftliche Lebenswerk Eugen von Böhm-Bawerks)[29] 1914
  • Прошлое и будущее социальной науки (нем. Vergangenheit und zukunft der sozialwissenschaften)[30] 1915
  • Кризис налоговой системы (англ. The Crisis of the Tax State) 1918
  • Социология империализма (англ. The Sociology of Imperialisms) 1919
  • Работа Макса Вебера (англ. Max Weber's Work) 1920
  • Карл Менгер (нем. Carl Menger)
  • Разъяснение бизнес-циклов (англ. The Explanation of the Business Cycle)
  • Социальные классы в этнически однородном окружении (англ. Social Classes in an Ethnically Homogeneous Environment)
  • Нестабильность капитализма (англ. The Instability of Capitalism)
  • Немецкая финансовая проблема (нем. Das deutsche Finanzproblem)
  • Бизнес-циклы Митчелла (англ. Mitchell's Business Cycles)
  • Современная мировая депрессия. Предварительный диагноз (англ. The Present World Depression: A tentative diagnosis)
  • Общий смысл эконометрики (англ. The Common Sense of Econometrics)
  • Депрессии: Можем ли мы учиться на прошлом опыте? (англ. Depressions: Can we learn from past experience?)
  • Природа и необходимость системы цен (англ. The Nature and Necessity of a Price System)
  • Обзор экономики несовершенной конкуренции Робинзона (англ. Review of Robinson's Economics of Imperfect Competition)
  • Анализ экономического обмена (англ. The Analysis of Economic Change)
  • Профессор Тауссиг о заработной плате и капитале (англ. Professor Taussig on Wages and Capital)
  • Обзор общей теории Кейнса (англ. Review of Keynes's General Theory)
  • Бизнес-циклы: теоретический, исторический и статистический анализ капиталистического процесса", в 2-х тт. (англ. Business Cycles: a Theoretical, Historical, and Statistical Analysis of the Capitalist Process, 1939); Том II [ia600202.us.archive.org/13/items/businesscyclesvo033061mbp/businesscyclesvo033061mbp.pdf Digital Book Index]  (англ.)
  • Влияние протекционистских тарифов на промышленное развитие США (англ. The Influence of Protective Tariffs on the Industrial Development of the United States)
  • Принципы Альфреда Маршалла. Полувековая оценка (англ. Alfred Marshall's Principles: A semi-centennial appraisal)
  • Франк Вильям Тауссиг (англ. Frank William Taussig)
  • Капитализм, социализм и демократия (англ. Capitalism, Socialism and Democracy, 1942).
  • Десять великих экономистов (англ. Ten Great Economists, 1951).
  • История экономического анализа (англ. History of Economic Analysis)[31] — 1954. Опубликовано посмертно супругой Элизабет Буди Шумпетер

Шумпетер центральное место в динамике экономических процессов отводит предпринимательской функции. Для отображения реалий конца XIX — начала XX века он выдвинул теорию «эффективной конкуренции» — плодотворное взаимодействие сил монополии и конкуренции, базирующихся на инновациях и обеспечивающих экономическое развитие.

В динамической концепции цикла он рассматривает цикличность как закономерность экономического роста. Согласно Шумпетеру, движущая сила процветания — инвестиции в основной капитал, которые служат воплощению инноваций.

Память

В 1986 году создано международное экономическое общество, названное в честь Й. Шумпетера. Именем учёного названа аллея в Бонне, городе в котором он преподавал[32].

В 2004 году в доме, где родился экономист (в городке Тршешть) президентом Чехии В. Клаусом был открыт Музей Шумпетера (Rodný dům J. A. Schumpetera)[33].

В 2010 году в России открыт проект серии международных научно-практических конференций "Шумпетеровские чтения" (г. Пермь) под руководством заведующего кафедрой Пермского национального исследовательского политехнического университета профессора А.В. Молодчика. Среди участников чтений академик РАН А.И. Татаркин, член-корреспондент РАН Е.В. Попов, ведущий научный сотрудник Института экономики РАН О.С. Сухарев.[34]

Напишите отзыв о статье "Шумпетер, Йозеф"

Примечания

  1. ↑ Reisman D. Schumpeter's Market: Enterprise and Evolution. — Cheltenham, UK: Edward Elgar, 2004. — P. 4. — 249 p. — ISBN 1-84376-164-5.
  2. ↑ Shionoya Y. [books.google.co.uk/books?id=4tpDcLNE1OsC&pg=PA14#v=onepage&q&f=false Shumpeter and his surroundings: on overview] // Schumpeter and the Idea of Social Science: A Metatheoretical Study. — Cambridge: Cambridge University Press, 2007. — P. 14. — 354 p. — ISBN 978-0-521-43034-0.
  3. ↑ Shionoya, 2007, p. 14—15.
  4. ↑ 1 2 3 4 5 Шумпетер Й. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/Schum/intro.php Предисловие В. С. Автономова "Несвоевременные" мысли Йозефа Шумпетера] // Капитализм, социализм и демократия / Предисл. и общ. ред. В. С. Автономова. — М.: Экономика, 1995. — 540 с. — ISBN 5-282-01415-7.
  5. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Hedtke, U. [www.schumpeter.info/biogra~1.htm Joseph Alois Schumpeter – Kurzbiographie] (нем.). schumpeter.info. Проверено 22 января 2013. [www.webcitation.org/6E7JYVxeL Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
  6. ↑ Селигмен Б. [gallery.economicus.ru/cgi-bin/frame_rightn.pl?type=in&links=./school/austria/lectures/austria_l3.txt&img=lectures_small.jpg&name=menger Менгер, фон Визер и возникновение австрийской школы] // Основные течения современной экономической мысли. — М.: Прогресс, 1968. — 600 с.
  7. ↑ Хайек Ф. А. 2. Пролог. Экономическая теория 1920-х годов: взгляд из Вены // [lib.web-malina.com/getbook.php?bid=5048 Судьбы либерализма в XX веке]. — М.: ИРИСЭН, 2009. — 337 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-91066-028-5.
  8. ↑ Базилевич, 2006, с. 316.
  9. ↑ Базилевич, 2006, с. 317.
  10. ↑ Базилевич, 2006, с. 317—318.
  11. ↑ Базилевич, 2006, с. 318.
  12. ↑ 1 2 3 4 Базилевич, 2006, с. 319.
  13. ↑ 1 2 Базилевич, 2006, с. 320.
  14. ↑ Базилевич, 2006, с. 318—319.
  15. ↑ Шумпетер Й. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/Schum/prolog_2.php Часть вторая. Может ли капитализм выжить? Пролог] // Капитализм, социализм и демократия / Предисл. и общ. ред. В.С. Автономова. — М.: Экономика, 1995. — 540 с. — ISBN 5-282-01415-7.
  16. ↑ 1 2 Шумпетер Й. [www.libertarium.ru/lib_capsocdem_1 Глава I. Маркс — пророк] // Капитализм, Социализм и Демократия = Capitalism, Socialism and Democracy / Предисл. и общ. ред. В.С. Автономова. — М.: Экономика, 1996. — 540 с. — (Экономическое наследие). — 5000 экз. — ISBN 5-282-01415-7.
  17. ↑ Базилевич, 2006, с. 321.
  18. ↑ Базилевич, 2006, с. 321—322.
  19. ↑ Шумпетер Й. Предисловие // Капитализм, Социализм и Демократия = Capitalism, Socialism and Democracy / Предисл. и общ. ред. В.С. Автономова. — М.: Экономика, 1996.
  20. ↑ Шумпетер Й. [schumpeter.ru/reading.php?book=analiz&id=29 История экономического анализа]
  21. ↑ Дмитриев Т. А. [www.perspektivy.info/book/osparivaja_liberalnuju_demokratiju_jan-verner_muller_o_politicheskom_opyte_jevropy_xx_veka_2014-02-06.htm Оспаривая либеральную демократию: Ян-Вернер Мюллер о политическом опыте Европы XX века]
  22. ↑ Шумпетер Й. [www.archive.org/stream/daswesenundderh00schugoog#page/n7/mode/2up Das Wesen und Hauptinhalt der theoretischen Nationalökonomie]. — Лейпциг: Verlag von Duncker & Humblot, 1908.
  23. ↑ [mises.org/books/schumpeter_individualism.pdf Methodological Individualism] (англ.). mises.org. Проверено 9 апреля 2013.
  24. ↑ Шумпетер Й. [www.marxists.org/reference/subject/economics/schumpeter/value.htm On the Concept of Social Value] (англ.) // Quarterly Journal of Economics. — 1908. — Vol. 23. — P. 213—232.
  25. ↑ Шумпетер Й. [link.springer.com/article/10.1007%2Fs12115-003-1039-3#page-1 {{{заглавие}}}] // Vorträge und Abhandlungen; hrsg. vom Sozialwissenschaftlichen akademischen Vereine in Czernowitz. — Czernowitz, 1910. — Вып. 2.
  26. ↑ Шумпетер Й. Marie Esprit Leon Walras (нем.). — Zeitschrift für Volkswirtschaft, Sozialpolitik und Verwaltung, 1910. — Bd. 19. — S. 397—402.
  27. ↑ Шумпетер Й. Marie Esprit Leon Walras (нем.). — Zeitschrift für Volkswirtschaft, Sozialpolitik und Verwaltung, 1910. — Bd. 19. — S. 271—325.
  28. ↑ [mises.org/document/3063/Economic-Doctrine-and-Method-An-Historical-Sketch Economic Doctrine and Method: An Historical Sketch] (англ.). mises.org. Проверено 9 апреля 2013.
  29. ↑ Шумпетер Й. Das wissenschaftliche Lebenswerk Eugen von Böhm-Bawerks // Zeitschrift für Volkswirtschaft, Sozialpolitik und Verwaltung. — 1914. — Т. 23. — С. 454—528.
  30. ↑ Шумпетер Й. [onlinebooks.library.upenn.edu/webbin/book/lookupid?key=ha001306080 Vergangenheit und zukunft der sozialwissenschaften]. — München und Leipzig: Duncker & Humblot, 1915.
  31. ↑ Й. Шумпетер. [schumpeter.ru/contents.php?book=analiz История экономического анализа]. schumpeter.ru. Проверено 30 марта 2013. [www.webcitation.org/6Fscr1f4p Архивировано из первоисточника 14 апреля 2013].
  32. ↑ [www.staedte-info.net/bonn/joseph-schumpeter-allee_137200.php Joseph-Schumpeter-Allee in Bonn]. www.staedte-info.ne. Проверено 3 февраля 2013. [www.webcitation.org/6ELPeiCR0 Архивировано из первоисточника 11 февраля 2013].
  33. ↑ [trest.czech-mountains.eu/ Třešť] (англ.). Проверено 22 января 2013. [www.webcitation.org/6E7JZ0cA4 Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
  34. ↑ [www.sr.pstu.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=1&Itemid=2&lang=ru Шумпетеровские чтения Schumpeterian Readings (SR)].

Литература

Часть либертарианской философии
Либертарианство
 
Портал:Либертарианство
п • о • р

Список произведений

  • [schumpeter.ru/contents.php?book=analiz История экономического анализа] в 3 тт. — СПб.: Экономическая школа, 2004. — ISBN 5-900428-65-6, 5-900428-61-3, 5-900428-60-5, 0-415-10888-8, 5-900428-64-8.
  • [www.libertarium.ru/lib_capsocdem Капитализм, социализм и демократия: пер. с англ. / Предисл. и общ. ред. В. С. Автономова.] — М.: Экономика, 1995. — 540 с — ISBN 5-282-01415-7.
  • Теория экономического развития (Исследование предпринимательской прибыли, капитала, кредита, процента и цикла конъюнктуры): пер.с англ. — М.: Прогресс, 1982. — 455 с.
  • Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия / предисл. В. С. Автономова. — М.: ЭКСМО, 2007. — 864 с — (Антология экономической мысли). — ISBN 978-5-699-19290-8.
  • Десять великих экономистов от Маркса до Кейнса = Ten Great Economists: From Marx to Keynes. — М.: Институт Гайдара, 2011. — 400 с. — 1 000 экз. — ISBN 978-5-91129-075-7.
  • Business Cycles: A Theoretical, Historical and Statistical Analysis of the Capitalist Process. — 1-е изд. — New York - London: McGraw-Hill, 1939.
    • [classiques.uqac.ca/classiques/Schumpeter_joseph/business_cycles/business_cycles.html Volume I]. — XVI, 448 p.
    • [archive.org/details/businesscyclesvo033061mbp Volume II]. — IX, 647 p.

Библиография

  • Автономов В. С. «Несвоевременные» мысли Йозефа Шумпетера. — В кн.: Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия: пер. с англ. / Предисл. и общ. ред. В. С. Автономова. — М.: Экономика, 1995. — ISBN 5-282-01415-7.
  • Базилевич В. Д. 12. 1. 2 Неортодаксальна теорія Й. А. Шумпетера // Історія економічних учень: У 2 ч.. — 3-е издание. — К.: Знання, 2006. — Т. 2. — С. 312—324. — 575 с. — ISBN 966-346-150-0.
  • Блауг М. [gallery.economicus.ru/cgi-bin/frame_rightn_newlife.pl?type=in&links=./in/schumpeter/biogr/schumpeter_b2.txt&img=bio.jpg&name=schumpeter Шумпетер, Йозеф А.] // 100 великих экономистов до Кейнса = Great Economists before Keynes: An introduction to the lives & works of one hundred great economists of the past. — СПб.: Экономикус, 2008. — С. 332-335. — 352 с. — (Библиотека «Экономической школы», вып. 42). — 1 500 экз. — ISBN 978-5-903816-01-9.
  • Нуреев Р. М. Й. А. Шумпетер: роль схоластики в истории экономического анализа // Экономический вестник Ростовского государственного университета. — 2005. — Т. 3. — № 4. — С. 20-27.
  • Селигмен Б. [gallery.economicus.ru/cgi-bin/frame_rightn_newlife.pl?type=in&links=./in/schumpeter/lectures/schumpeter_l1.txt&img=lectures_small.jpg&name=schumpeter Йозеф А. Шумпетер и его новатор] // Основные течения современной экономической мысли. — М.: Прогресс, 1968. — 600 с.
  • Хайек Ф. А. [lib.web-malina.com/getbook.php?bid=5048&page=36 Глава 5. Джозеф Шумпетер (1883—1950). Методологический индивидуализм] // Судьбы либерализма в XX веке. — М.: ИРИСЭН, 2009. — 337 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-91066-028-5.
  • Шумпетер Йозеф / Козлова К. Б. // Чаган — Экс-ле-Бен. — М. : Советская энциклопедия, 1978. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 29).</span>

Ссылки

  • Hedtke, U. [www.schumpeter.info/biogra~1.htm Joseph Alois Schumpeter – Kurzbiographie] (нем.). schumpeter.info. Проверено 22 января 2013. [www.webcitation.org/6E7JYVxeL Архивировано из первоисточника 2 февраля 2013].
  • [www.peoples.ru/science/economy/schumpeter Биография Й. Шумпетера].
  • [mirslovarei.com/content_eco/IOZEF-ALOIZ-SHUMPETER-32273.html Экономический словарь: ИОЗЕФ АЛОИЗ ШУМПЕТЕР].
  • [institutiones.com/personalities/207-2008-06-17-10-51-24.html В. Черковец «Й. Шумпетер и трудовая парадигма»].

Отрывок, характеризующий Шумпетер, Йозеф

Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Шумпетер,_Йозеф&oldid=79997449»