Акерлоф, Джордж

Джордж Акерлоф
George Akerlof
Дата рождения:	17 июня 1940(1940-06-17) (83 года)
Место рождения:	Нью-Хейвен, Коннектикут, США
Страна:	США
Научная сфера:	экономика
Место работы:	Калифорнийский университет в Беркли
Альма-матер:	Йельский университет Массачусетский технологический институт
Научный руководитель:	Роберт Солоу
Известные ученики:	Уильям Дадли
Известен как:	исследования рынка труда
Награды и премии:	Нобелевская премия по экономике (2001)

Джордж Акерлоф (англ. George Akerlof, вариант: Акерлов; 17 июня 1940, Нью-Хейвен, Коннектикут, США) — американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике (2001) «за анализ рынков с несимметричной информацией» вместе с Джозефом Стиглицем и Майклом Спенсом, основоположник информационной экономической теории. Кроме того Акерлоф известен своими исследованиями рынка труда и особенно нерыночных зарплат, формирующих в настоящее время основы новокейнсианской школы макроэкономики.

Биография

Родился 17 июня 1940 года в городе Нью-Хэйвен (штат Коннектикут) в семье профессора Йельского университета, эмигранта из Швеции Госта Акерлёфа. Его мать Розали (девичья фамилия Хиршфельдер) была еврейкой из семьи, иммигрировавшей из Германии.

Начав своё обучение в Йельском университете (1962 — степень бакалавра экономики), Акерлоф завершил его в Массачусетском технологическом институте (1966 — степень доктора экономики). После окончания учёбы почти постоянно преподавал в Калифорнийском университете в Беркли. В 1967—1968 годах работал профессором Индийского статистического института, в 1973 году был одним из сотрудников Комитета экономических советников при президенте Никсоне. В 1978 году Акерлоф перешёл в Лондонскую школу экономики и политических наук, но в 1980 году окончательно вернулся в Калифорнийский университет в Беркли.

Супруга Акерлофа — Джанет Йеллен — известный экономист, президент Федерального резервного банка Сан-Франциско в 2004−10 годах, заместитель председателя Совета управляющих Федеральной резервной системой США (с октября 2010 года). Глава Федеральной резервной системы США с 3 февраля 2014 года.

Наиболее известна его работа «Рынок "лимонов": неопределенность качества и рыночный механизм».

Сочинения

Переводы на русский язык

• Рынок «лимонов»: неопределенность качества и рыночный механизм (George A. Akerlof. The Market for «Lemons»: Quality Uncertainty and the Market Mechanism // The Quarterly Journal of Economics, v.84, August 1970, p. 488—500. Перевод Е. И. Николаенко) igiti.hse.ru/data/413/313/1234/5_1_4Akerl.pdf
• Экономика идентичности: Как наши идеалы и социальные нормы определяют кем мы работаем, сколько зарабатываем и насколько несчастны (Карьера Пресс Перевод Д. Стороженко George A. Akerlof. Identity Economics. How our idetites shape our work, wages, and well-being)
• Акерлоф Дж., Шиллер Р. Spiritus Animalis: или Как человеческая психология управляет экономикой и почему это важно для мирового капитализма / пер. с англ. Д. Прияткина; под научн. ред. А. Суворова; вступ. ст. С. Гуриева. — М.: ООО «Юнайтед Пресс», 2010. — 273 с. — ISBN 978-5-904522-33-9.
  (Перевод изд.: Akerlof G. A., Shiller R. J. (2009) Animal Spirits. How Human Psychology Drives the Economy, and Why It Matters for Global Capitalism. Princeton and Oxford: Princeton University Press).

Акерлоф, Дж. А. Идентичность и экономика организаций/ Дж. А. Акерлоф, Р. И. Крэнтон. — // Росс. ж-л мен. — 2010. — Т. 8, № 2. — С. 107—130.

Ссылки

• [nobelprize.org/economics/laureates/2001/akerlof-autobio.html Автобиография] на сайте [nobelprize.org/ Нобелевской премии] (англ.)
• [ruconomics.com/2006/09/05/otdam-uchebniki-v-horoshie-ruki-za-horoshie-dengi/ Лимоны Джорджа Акерлофа] в блоге [ruconomics.com/ Ruconomics]
• [gallery.economicus.ru/cgi-ise/g_framen.pl?type=in&search=akerlof Джордж Акерлоф] в [gallery.economicus.ru/ Галерее экономистов]

Отрывок, характеризующий Акерлоф, Джордж

Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.