Кондратьев, Василий Кириллович

Василий Кондратьев
Имя при рождении:	Василий Кириллович Кондратьев
Место рождения:	Ленинград, РСФСР, СССР
Род деятельности:	поэт, прозаик, переводчик
Жанр:	поэзия, проза
Язык произведений:	русский
Премии:	Премия Андрея Белого — 1998

Василий Кириллович Кондра́тьев (16 ноября 1967, Ленинград — 25 сентября 1999, Санкт-Петербург) — российский поэт, прозаик, переводчик.

Биография

Родился в Ленинграде. Отец — геофизик, академик К. Я. Кондратьев, мать — филолог Л. Г. Морозова (Кондратьева). Учился на историческом факультете Ленинградского государственного университета, изучал историю искусства.

Стихи начал писать в 15 лет. С конца 1980-х публиковал стихи, прозу, эссе, переводы с английского и французского в «Митином журнале», затем в журналах «Звезда Востока», «Родник», «Место печати», «Черновик». Первая и единственная книга прозы «Прогулки» вышла в 1993 г. в книжной серии «Митиного журнала». К середине 1990-х перестал писать стихи, сосредоточившись на прозе. Автор предисловий к книге Т. де Квинси «Исповедь англичанина, употребляющего опиум» (М.: Ad Marginem, 1994) и полному собранию прозы Ю. Юркуна «Дурная компания» (СПб.: Терра; Азбука, 1995).

В переводе Кондратьева издана книга Х. Уолпола «Иероглифические сказки», произведения А. Мишо, Ф. Понжа, П. Боулза, Э. Родити, Л. Зуковски, Дж. де Кирико, М. Палмера и др. В 1994 г. выступил редактором сборника [www.vavilon.ru/metatext/24i2/ «24 поэта и 2 комиссара»], журнала [www.vavilon.ru/metatext/p_and_c/ «Поэзия и критика»] (вышел один номер). В том же году в Петербурге организовал и провёл литературный фестиваль «Открытие поэзии», объединивший деятелей неофициальной культуры и ставший, по словам А. Скидана, «подлинным открытием и прорывом».

Лауреат премии Андрея Белого 1998 г. в номинации «Проза».

Погиб в результате несчастного случая: согласно воспоминаниям Дмитрия Кузьмина, «он погиб очень питерской литературной смертью: повёл каких-то знакомых на экскурсию по городским крышам и, показывая им с крыши дом, где жил Михаил Кузмин, сорвался вниз. С учётом того, чем он занимался в литературе, эта смерть встала как влитая в его биографию, потому что был он прямой наследник самой теневой петербургской литературной линии, шедшей от Кузмина к Николеву, Дмитрию Максимову и другим до сих пор полулегендарным фигурам».

Похоронен на Северном кладбище.

Отзывы

Электризующий его прозу (особенно книгу «Прогулки») декадансный импульс почерпнут из уроков, преподнесенных в его франкофильскую юность книгами Лафорга, Аполлинера, Бретона, Мандиарга и т. п. — уроками ужаса и благолепия перед отшлифованной, андрогинной машиной письма, перед её перемалывающей все и вся работой на износ и на кон. Фатум настоящего декадента, каковым и был Василий, — низвергаться в её жернова, зондируя там разрыв между спиритуальной легкостью, невесомостью внутренней речи и тяжеловесной монотонностью языковых механизмов и агрегатов. Проза Василия — полигонный образец того, как запущенная на полные обороты машина письма съедает саму себя, а заодно и фигуру пишущего.

— Дмитрий Голынко

Линия побега, линия «романтиков» и «проклятых», с необитаемого заброшенных на некий умозрительный Васильевский остров, совпадает с линией сопротивления канонизированным, популярным формам, на которых уже оттиснуто клеймо рыночной стоимости. Откликаясь на отправленное нам приглашение к странствию, мы встречаемся с изысканным интернациональным составом, по этой линии прописанным: Одоевским и Рене Домалем, Юркуном и Полом Боулзом, Андреем Николевым и Эдуардом Родити. В других текстах возникнут другие, но опять же из тех, что не на слуху. Подчас их речи не без щегольства вынесены в эпиграф, однако никогда не производят впечатление вымышленных. Автор расписывается в чем-то, что явно противоположно ходовому товару и что ему дорого как еще не ставший в витрине штампованной брошью перл. Между тем явственно ощутимый в этой прозе стилистический излом обязан своим происхождением не только англо-французскому подстрочнику, заставляющему русскую речь звучать на старомодный аристократический лад, но в первую голову — историческому слому двадцатых, свидетельством которому романы Вагинова, Николева, Ильязда.

— Александр Скидан

Публикации

Книга

• [www.vavilon.ru/texts/kondratiev1.html Прогулки]: [Рассказы] / Графика В. Урман-Куслик. — СПб.: Борей; Митин журнал, 1993. — 104 с. — 300 экз. — ISBN 5-7187-0055-9.

В периодике

• [kolonna.mitin.com/archive.php?address=kolonna.mitin.com/archive/mj26/kondrat.shtml Аркан и Психея: Стихи] // Митин журнал. 1989. № 26. [Самиздат.]
• [kolonna.mitin.com/archive/mj30/kondr.shtml Жизнь Андрея Николева: Этюд с комментариями] // Митин журнал. 1989. № 30. [Самиздат.] Переизд.: Место печати. 1992. № 1; Русская проза: Вып. А. — СПб.: ИНАПРЕСС, 2011. С. 129—136.
• [kolonna.mitin.com/archive.php?address=kolonna.mitin.com/archive/mj34/kondrat.shtml Предчувствие эмоционализма (М.А. Кузмин и «новая поэзия»)] // Митин журнал. 1990. № 34. [Самиздат.] Переизд.: Михаил Кузмин и русская культура XX века: Тезисы и материалы конференции. — Л., 1990. С. 32—36.
• [kolonna.mitin.com/archive.php?address=kolonna.mitin.com/archive/mj35/kondrat.shtml Прогулки, по ином Тристане]: [Стихи] // Митин журнал. 1990. № 35. [Самиздат.]
• [kolonna.mitin.com/archive.php?address=kolonna.mitin.com/archive/mj37/kondrat.shtml Ценитель пустыни]: [Стихи] // Митин журнал. 1991. № 37. [Самиздат.]
• [www.vavilon.ru/texts/kondratiev1-6.html Девушка с башни]; [www.vavilon.ru/texts/kondratiev1-9.html Соломон]: [Рассказы] // Митин журнал. 1991. № 39. [Самиздат.]
• Сабаста (Избранные главы) // Черновик. 1991. № 5.
• [Стихи] // Звезда Востока. 1992. № 1.
• [kolonna.mitin.com/archive.php?address=kolonna.mitin.com/archive/mj4748/kondr.shtml Фамильные черты: Рассказы] // Митин журнал. 1992. № 47/48. [Самиздат.]
• [www.vavilon.ru/texts/kondratiev1-4.html Мурзилка] // Место печати. 1992. № 2.
• [Стихи] // Черновик. 1992. № 6.
• [Проза] // Звезда Востока. 1993. № 4.
• [www.vavilon.ru/texts/kondratiev1-7.html Зеленый монокль] // Место печати. 1993. № 3.
• [Стихи] // Черновик. 1993. № 9.
• [kassandrion.narod.ru/commentary/03/17kondr.htm Из книги «Кабинет фигур»] // Комментарии. 1994. № 3.
• Машина: [Эссе] // Место печати. 1994. № 6.
• [Стихи] // Многоточие. 1994. № 1.
• Любители любовей: Каталог выставки «Метафоры отрешения». СПб., 1996.
• Русская исповедь [Об отношении к наркотикам в русской литературе] // Опиум. — М.: Рандеву-АМ, 1999.
• Из неизданного: [Проза] / Публикация В. Эрля // Митин журнал. 2005. № 63. — Тверь: KOLONNA Publications; Митин журнал, 2005. С. 278—317.
• [www.litkarta.ru/projects/vozdukh/issues/2008-4/kondratiev/ По развалинам: Стихи 1985—1988 годов] / Публикация Г. Морева // Воздух. 2008. № 4. С. 160—164.
• [www.oblaka.ee/journal-new-clouds/3-4-2014/%d0%b2%d0%b0%d1%81%d0%b8%d0%bb%d0%b8%d0%b9-%d0%ba%d0%be%d0%bd%d0%b4%d1%80%d0%b0%d1%82%d1%8c%d0%b5%d0%b2-%d1%81%d0%bc%d1%8b%d1%81%d0%bb-%d0%ba%d0%be%d1%82%d0%be%d1%80%d0%be%d0%b3%d0%be-%d0%bd%d0%b5/ Смысл, которого не бывает] // Новые облака. 2014. № 3-4.

Переводы

• [kolonna.mitin.com/archive.php?address=kolonna.mitin.com/archive/mj31/oblek.shtml Поэты журнала О.БЛиК: Кларк Кулидж, Карла Гарриман, Клейтон Эшлеман, Джером Ротенберг] / Перевод и предисловие В. Кондратьева // Митин журнал. 1990. № 31. [Самиздат.]
• Бретон А., Супо Ф. [www.vavilon.ru/metatext/mj41/breton.html Как Вам угодно: Пьеса] // Митин журнал. 1991. № 41. С. 84—107. [Самиздат.]
• Мишо А. [www.fergananews.com/zvezda/misho.html Поэты путешествуют] // Звезда Востока. 1992. № 5.
• Кулидж К. Стихи // Звезда Востока. 1992. № 6.
• Саки. [kolonna.mitin.com/archive.php?address=kolonna.mitin.com/archive/mj4546/saki.shtml Псы судьбы: Рассказы] // Митин журнал. 1992. № 45/46. [Самиздат.]
• Эшлеман К. Стихи // Звезда Востока. 1992. № 11/12.
• Боулз П., Родити Э. [www.vavilon.ru/metatext/mj49/pisma1.html Письма из наверняка] // Митин журнал. 1993. № 49. С. 64—121.
• Понж Ф. [www.fergananews.com/zvezda/ponzh.html О двух личных механизмах] // Звезда Востока. 1993. № 2.
• Крили Р. [www.vavilon.ru/metatext/mj51/kreeley.html Числа и другие произведения] // Митин журнал. 1994. № 51. С. 227.
• Витон Ж.-Ж. [kassandrion.narod.ru/commentary/05/11viton.htm Две поэмы] // Комментарии. 1995. № 5.
• Зуковски Л. Найденные предметы // Звезда Востока. 1995. № 6.
• Кирико Дж. [kolonna.mitin.com/archive.php?address=kolonna.mitin.com/archive/mj57/kiriko.shtml Гебдомерос (Отрывки из книги)] // Митин журнал. 1999. № 57.
• Уолпол Г. [kolonna.mitin.com/archive.php?address=kolonna.mitin.com/archive/mj59/walpol.shtml Иероглифические сказки] // Митин журнал. 2001. № 59. Отдельное издание: Уолпол Х. Иероглифические сказки / Пер. В. Кондратьева и Е. Ракитиной. — Тверь: KOLONNA Publications; Митин журнал, 2005.

Литература

• Абдуллаев Ш. [os.colta.ru/literature/names/details/12528/ Василий Кондратьев: смерть солдата] // OpenSpace.ru. 25.09.2009.
• Вишневецкий И. [www.litkarta.ru/dossier/vishnevetskiy-o-kondratieve/dossier_1044/ Памяти Василия Кондратьева] // Митин журнал. 2001. № 59.
• Голынко Д. [www.litkarta.ru/dossier/operezhaya-zhizn/dossier_1044/ Опережая жизнь: Памяти Василия Кондратьева] // На дне (Санкт-Петербург). 15–31.10.1999. № 20(73).
• Драгомощенко А. [www.vavilon.ru/metatext/nlg6/dragomot.html Крапленая память] // ГФ — Новая литературная газета. М., 1994. Вып. 6. С. 2—3.
• Драгомощенко А. [kolonna.mitin.com/archive.php?address=www.mitin.com/people/kondrat/drag.shtml Странствующие/Путешествующие] // Митин журнал. 2001. № 59.
• Корчагин К. [www.oblaka.ee/journal-new-clouds/3-4-2014/%d0%ba%d0%b8%d1%80%d0%b8%d0%bb%d0%bb-%d0%ba%d0%be%d1%80%d1%87%d0%b0%d0%b3%d0%b8%d0%bd-%d0%be-%d0%b2%d0%b0%d1%81%d0%b8%d0%bb%d0%b8%d0%b8-%d0%ba%d0%be%d0%bd%d0%b4%d1%80%d0%b0%d1%82%d1%8c%d0%b5%d0%b2/ О Василии Кондратьеве. Вместо предисловия] // Новые облака. 2014. № 3-4.
• Курицын В. Внебрачные объявления с летальным исходом: Василий Кондратьев. Прогулки // Курицын В. Журналистика 1993—1997. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 1998. С. 22—23.
• Морев Г. [www.litkarta.ru/dossier/kondratiev-in-memoriam/dossier_1044/ Несколько слов в память Василия Кондратьева] // Новый мир искусства. 1999. № 5.
• Самиздат Ленинграда. 1950-е—1980-е: Литературная энциклопедия. — М.: Новое литературное обозрение, 2003. С. 222—223.
• Скидан А. [www.vavilon.ru/texts/skidan7-9.html Василий Кондратьев: до востребования] // Скидан А. Сопротивление поэзии: Изыскания и эссе. — СПб.: Борей-Арт, 2001. С. 79—84.
• Скидан А. [www.litkarta.ru/projects/vozdukh/issues/2008-4/skidan/ Совпадение в пейзаже] // Воздух. 2008. № 4. С. 149—159. Переизд.: Скидан А. Сумма поэтики. — М.: Новое литературное обозрение, 2013. С. 196—209.

Ссылки

• [www.litkarta.ru/russia/spb/persons/kondratiev-v/ Василий Кондратьев] на сайте «Новая литературная карта России».
• [gallery.vavilon.ru/people/k/kondratiev/ Фотогалерея на сайте «Лица русской литературы»].
• [www.mitin.com/people/kondrat/ Страница на сайте «Митиного журнала»].
• [www.fergananews.com/kondratiev/nadne.html Мемориальная страница «Королевский пилот»].
• [os.colta.ru/literature/projects/175/details/12529/ «Сценарий телефильма о Штирлице» и другая неопубликованная проза].
• [www.fergananews.com/vasily.html Три рассказа на «Фергананьюс»].
• [www.vavilon.ru/textonly/issue2/kon1.htm Страница в интернет-журнале «TextOnly»].

Отрывок, характеризующий Кондратьев, Василий Кириллович

– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».