Софроний IV (патриарх Александрийский)

Софроний IV

Патриарх Софроний (при рождении Ста́врос Меидандзо́глу, греч. Σταύρος Μεϊδαντζόγλου; 1798, Константинополь — 22 августа 1899) — епископ Александрийской православной церкви; с 1870 по 1899 годы — Патриарх Александрийский под именем Софроний IV, ранее, с 1863 по 1866 годы — патриарх Константинопольский по именем Софроний III.

Биография

Родился в Стамбуле между 1798 и 1802. Происходил из богатой семьи. Он учился в Великой школе нации. В молодости он обладал сильным и приятным голосом и считался первым знатоком церковного пения.

В 1820 году он был рукоположён в сан диакона, получил монашеское имя Софроний. В 1839 году был рукоположён в священника, а затем епископа. В 1855 году он стал епископом Амасийским.

На Константинопольском престоле

20 сентября 1863 ушёл на покой Патриарх Константинопольский Иоакима II, после чего 2 октября 1863 года был избран Патриархом Константинопольским.

Принимал активное участие в деле по поводу румынских имений греческих монастырей, конфискованных князем Александром Кузой в пользу нового Румынского государства.

Умеренный образ действия Софрония по отношению к греко-болгарской распре возбудил против него крайнюю греческую партию, стоявшую за полное духовное подчинение болгар грекам. Не видя конца раздорам, Патриарх 4-го декабря 1866 года отказался от престола.

На Александрийском престоле

В 1869 году из-за череды конфликтов ушёл на покой Патриарх Александрийский Никанор, вместо не был избран митрополит Нил, но и он должен был уйти по требованию Константинополя и египетских властей. 30 мая 1870 года Софроний был избран Папой и Патриархом Александрийским.

Составил в 1874 году новое Положение о церковном управлении из 32 статей и подал его на утверждение египетскому правительству. В нем предусматривалось участие в избрании Патриарха представителей всех православных общин Египта, а также легальных профсоюзов Каира и Александрии, врачей, ученых, адвокатов. Положение так и не было утверждено.

При слабых наследниках Мухаммада Али во второй половине XIX века Египет быстро потерял экономическую самостоятельность и превратился в полуколонию европейских держав. Строительство дорог, каналов, перерабатывающих предприятий, рост внешней торговли привели к наплыву из-за рубежа огромного количества технических специалистов, торговцев и предпринимателей. Среди иммигрантов было много православных христиан — греков и сирийцев, заполнивших важные социальные ниши (бизнес, издательское дело, журналистика, образование). Иностранное засилье, финансовое закабаление страны вызвали рост националистических настроений, кульминацией стало восстание Ораби-паши в 1882 году. Патриарх Софроний и православное духовенство, как и представители других конфессий, покинули Египет. В Каире и Александрии остались только 2 священника, на долю которых выпали тяжкие испытания во время бесчинств мятежной толпы. Восстание было подавлено после артиллерийского обстрела Александрии английски флотом, после чего Египет перешёл под британский протекторат.

В те годы Александрийская церковь занимала весьма скромное место в жизни Египта, так в 1884 году в Александрийский Патриархат насчитывалось 30 храмов и 4 молитвенных дома. По мере роста православного населения строились новые церкви, в том числе в Верхнем Египте и Судане.

Заслуги Патриарха Софрония были значительны. Прежде всего, он умиротворил Александрийскую Церковь. Авторитет и влияние, которым он пользовался на греческом востоке, создали ему редкое уважение в народе. К концу XIX века представители православных народов играли в экономике и культуре Египта куда более значительную роль, чем в предшествующие столетия.

Оставался Патриархом Александрийским до своей смерти 22 августа 1899 года, в возрасте около 100 лет. Похоронен в церкви Святого Георгия Старого Каира.

Ссылки

• www.pravoslavie.ru/cgi-bin/sykon/client/display.pl?sid=259&did=537
• s.r.chg.su/articles.php?lng=ru&pg=42&st=4

Отрывок, характеризующий Софроний IV (патриарх Александрийский)

– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.