Футбольная лига Англии 1923/1924

Футбольная лига Англии 1923/1924 Первый дивизион Футбольной лиги
Подробности чемпионата
Число участников	22
Призовые места
Чемпион	Хаддерсфилд Таун (1-й раз)
Второе место	Кардифф Сити
Статистика чемпионата
Сыграно матчей	462
Забито голов	1143  (2.47 за игру)
Бомбардир(ы)	Уилф Чадуик (Эвертон)  (28 мячей)
← 1922/23 1924/25 →

Футбольная лига в сезоне 1923/24 — 32-й сезон Футбольной лиги Англии. В чемпионате приняло участие 22 клуба. Чемпионом Англии по итогам сезона впервые в своей истории стал клуб «Хаддерсфилд Таун». Второй дивизион выиграл «Лидс Юнайтед».

Итоговые турнирные таблицы

Первый дивизион

Место	<center> Команда	<center> И		<center> В	<center> Н	<center> П	<center> ГЗ	<center> ГП		<center> %	<center> ±	<center> Очки
1	Хаддерсфилд Таун	42		23	11	8	60	33		1.818	+ 27	57
2	Кардифф Сити	42		22	13	7	61	34		1.794	+ 27	57
3	Сандерленд	42		22	9	11	71	54		1.315	+ 17	53
4	Болтон Уондерерс	42		18	14	10	68	34		2.000	+ 34	50
5	Шеффилд Юнайтед	42		19	12	11	69	49		1.408	+ 20	50
6	Астон Вилла	42		18	13	11	52	37		1.405	+ 15	49
7	Эвертон	42		18	13	11	62	53		1.170	+ 9	49
8	Блэкберн Роверс	42		17	11	14	54	50		1.080	+ 4	45
9	Ньюкасл Юнайтед	42		17	10	15	60	54		1.111	+ 6	44
10	Ноттс Каунти	42		14	14	14	44	49		0.898	- 5	42
11	Манчестер Сити	42		15	12	15	54	71		0.761	- 17	42
12	Ливерпуль	42		15	11	16	49	48		1.021	+ 1	41
13	Вест Хэм Юнайтед	42		13	15	14	40	43		0.930	- 3	41
14	Бирмингем Сити	42		13	13	16	41	49		0.837	- 8	39
15	Тоттенхэм Хотспур	42		12	14	16	50	56		0.893	- 6	38
16	Вест Бромвич Альбион	42		12	14	16	51	62		0.823	- 11	38
17	Бернли	42		12	12	18	55	60		0.917	- 5	36
18	Престон Норт Энд	42		12	10	20	52	67		0.776	- 17	34
19	Арсенал	42		12	9	21	40	63		0.635	- 23	33
20	Ноттингем Форест	42		10	12	20	42	64		0.656	- 22	32
21	Челси	42		9	14	19	31	53		0.585	- 22	32
22	Мидлсбро	42		7	8	27	37	60		0.617	- 23	22

	Чемпион Англии
	Обладатель Кубка Англии
	Выбывание во Второй дивизион

Второй дивизион

<center> Место	<center> Команда	<center> И		<center> В	<center> Н	<center> П	<center> ГЗ	<center> ГП		<center> %	<center> ±	<center> Очки
1	Лидс Юнайтед	42		21	12	9	61	35		1.743	+ 26	54
2	Бери	42		21	9	12	63	35		1.800	+ 28	51
3	Дерби Каунти	42		21	9	12	75	42		1.786	+ 33	51
4	Блэкпул	42		18	13	11	72	47		1.532	+ 25	49
5	Саутгемптон	42		17	14	11	52	31		1.677	+ 21	48
6	Сток Сити	42		14	18	10	44	42		1.048	+ 2	46
7	Олдем Атлетик	42		14	17	11	45	52		0.865	- 7	45
8	Уэнсдей	42		16	12	14	54	51		1.059	+ 3	44
9	Саут Шилдс	42		17	10	15	49	50		0.980	- 1	44
10	Клаптон Ориент	42		14	15	13	40	36		1.111	+ 4	43
11	Барнсли	42		16	11	15	57	61		0.934	- 4	43
12	Лестер Сити	42		17	8	17	64	54		1.185	+ 10	42
13	Стокпорт Каунти	42		13	16	13	44	52		0.846	- 8	42
14	Манчестер Юнайтед	42		13	14	15	52	44		1.182	+ 8	40
15	Кристал Пэлас	42		13	13	16	53	65		0.815	- 12	39
16	Порт Вейл	42		13	12	17	50	66		0.758	- 16	38
17	Халл Сити	42		10	17	15	46	51		0.902	- 5	37
18	Брэдфорд Сити	42		11	15	16	35	48		0.729	- 13	37
19	Ковентри Сити	42		11	13	18	52	68		0.765	- 16	35
20	Фулхэм	42		10	14	18	45	56		0.804	- 11	34
21	Нельсон	42		10	13	19	40	74		0.541	- 34	33
22	Бристоль Сити	42		7	15	20	32	65		0.492	- 33	29

	Чемпион Второго дивизиона, выход в Первый дивизион
	Выход в Первый дивизион
	Выбывание в Третий дивизион

Третий северный дивизион

<center> Место	<center> Команда	<center> И		<center> В	<center> Н	<center> П	<center> ГЗ	<center> ГП		<center> %	<center> ±	<center> Очки
1	Вулверхэмптон Уондерерс	42		24	15	3	76	27		2.815	+ 49	63
2	Рочдейл	42		25	12	5	60	26		2.308	+ 34	62
3	Честерфилд	42		22	10	10	70	39		1.795	+ 21	54
4	Ротерем Каунти	42		23	6	13	70	43		1.628	+ 27	52
5	Брэдфорд Парк Авеню	42		21	10	11	69	43		1.605	+ 26	52
6	Дарлингтон	42		20	8	14	70	53		1.321	+ 17	48
7	Саутпорт	42		16	14	12	44	42		1.048	+ 2	46
8	Ашингтон	42		18	8	16	59	61		0.967	- 2	44
9	Донкастер Роверс	42		15	12	15	59	53		1.113	+ 6	42
10	Уиган Боро	42		14	14	14	55	53		1.038	+ 2	42
11	Гримсби Таун	42		14	13	15	49	47		1.043	+ 2	41
12	Транмир Роверс	42		13	15	14	51	60		0.850	- 9	41
13	Аккрингтон Стэнли	42		16	8	18	48	61		0.787	- 13	40
14	Галифакс Таун	42		15	10	17	42	59		0.712	- 17	40
15	Дарем Сити	42		15	9	18	59	60		0.983	- 1	39
16	Рексем	42		10	18	14	37	44		0.841	- 7	38
17	Уолсолл	42		14	8	20	44	59		0.746	- 15	36
18	Нью Брайтон	42		11	13	18	40	53		0.755	- 13	35
19	Линкольн Сити	42		10	12	20	48	59		0.814	- 11	32
20	Кру Александра	42		7	13	22	32	58		0.552	- 26	27
21	Хартлпул Юнайтед	42		7	11	24	33	70		0.471	- 37	25
22	Барроу	42		8	9	25	35	80		0.438	- 45	25

	Чемпион Третьего северного дивизиона, выход во Второй дивизион
	Переизбран в Футбольную лигу
	Обладатель Кубка Уэльса
	Не переизбран в Футбольную лигу

Третий южный дивизион

<center> Место	<center> Команда	<center> И		<center> В	<center> Н	<center> П	<center> ГЗ	<center> ГП		<center> %	<center> ±	<center> Очки
1	Портсмут	42		24	11	7	87	30		2.900	+ 57	59
2	Плимут Аргайл	42		23	9	10	70	34		2.059	+ 46	55
3	Миллуолл	42		22	10	10	64	38		1.684	+ 26	54
4	Суонси Сити	42		22	8	12	60	48		1.250	+ 12	52
5	Брайтон энд Хоув Альбион	42		21	9	12	68	37		1.838	+ 31	51
6	Суиндон Таун	42		17	13	12	58	44		1.318	+ 14	47
7	Лутон Таун	42		16	14	12	50	44		1.136	+ 6	46
8	Нортгемптон Таун	42		17	11	14	64	47		1.362	+ 17	45
9	Бристоль Роверс	42		15	13	14	52	46		1.130	+ 6	43
10	Ньюпорт Каунти	42		17	9	16	56	64		0.875	- 8	43
11	Норвич Сити	42		16	8	18	60	59		1.017	+ 1	40
12	Абердар Атлетик	42		12	14	16	45	58		0.776	- 13	38
13	Мертир Таун	42		11	16	15	45	65		0.692	- 20	38
14	Чарльтон Атлетик	42		11	15	16	38	45		0.844	- 7	37
15	Джиллингем	42		12	13	17	43	58		0.741	- 15	37
16	Эксетер Сити	42		15	7	20	37	52		0.712	- 15	37
17	Брентфорд	42		14	8	20	54	71		0.761	- 17	36
18	Рединг	42		13	9	20	51	57		0.895	- 6	35
19	Саутенд Юнайтед	42		12	10	20	53	84		0.631	- 31	34
20	Уотфорд	42		9	15	18	45	54		0.833	- 9	33
21	Борнмут энд Боскомб Атлетик	42		11	11	20	40	65		0.615	- 25	33
22	Куинз Парк Рейнджерс	42		11	9	22	37	77		0.481	- 40	31

	Чемпион Третьего дивизиона Юг, выход во Второй дивизион
	Переизбран в Футбольную лигу
	Не переизбран в Футбольную лигу

Ссылки

• [www.rsssf.com/engpaul/FLA/1923-24.html Футбольная лига 1923/24 на RSSSF.com]  (англ.)
• [football.ua/british/history/128981.html Сезон 1923/24 — Арифметическое чемпионство Хаддерсфилда, убийство игрока Астон Виллы, кубковый триумф Ньюкасла, вратарь-бомбардир из Честерфилда.]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Футбольная лига Англии 1923/1924

Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.