Бронзовый век

Бро́нзовый век — выделяемая на основе данных археологии эпоха человеческой истории, характеризующаяся ведущей ролью изделий из бронзы, что было связано с улучшением обработки таких металлов, как медь и олово, получаемых из рудных месторождений, и последующим получением из них бронзы. Бронзовый век является второй, поздней фазой эпохи раннего металла, сменившей медный век и предшествовавшей железному веку. В целом, хронологические рамки бронзового века: 35/33 — 13/11 вв. до н. э., но у различных культур они отличаются.

Общая периодизация

Выделяют ранний, средний и поздний этапы бронзового века. В начале бронзового века зона культур с металлом охватывала не более 8—10 млн км², а к его концу их площадь возросла до 40—43 млн км². На протяжении бронзового века происходило формирование, развитие и смена ряда металлургических провинций.

Ранний бронзовый век

Рубежом, отделявшим медный век от бронзового века, был распад Балкано-Карпатской металлургической провинции (1-я половина 4 тыс.) и формирование ок. 35/33 вв. Циркумпонтийской металлургической провинции. В пределах Циркумпонтийской металлургической провинции, доминировавшей на протяжении раннего и среднего бронзового века, были открыты и начали эксплуатироваться меднорудные центры Южного Кавказа, Анатолии, Балкано-Карпатского региона, Эгейских островов. К западу от неё функционировали горно-металлургические центры Южных Альп, Иберийского полуострова, Британских островов, к югу и юго-востоку металлоносные культуры известны в Египте, Аравии, Иране и Афганистане, вплоть до Пакистана.

Место и время открытия способов получения бронзы достоверно неизвестно. Можно предположить, что бронза была одновременно открыта в нескольких местах. Самые ранние бронзовые изделия с примесями олова обнаружены в Ираке и Иране и датируются концом 4 тысячелетия до н. э. Содержащие примеси мышьяка изделия из бронзы производились в Анатолии и по обе стороны Кавказа в раннем 3 тысячелетии до н. э. А некоторые бронзовые изделия майкопской культуры датируются ещё серединой 4 тысячелетия до н. э. Хотя этот вопрос спорный и другие результаты анализов говорят о том, что те же самые Майкопские бронзовые изделия изготовлены в середине 3 тысячелетия до н. э.

С началом бронзового века оформились и начали активно взаимодействовать два блока человеческих сообществ Евразии. Южнее центрального складчатого горного пояса (Саяно-Алтай — Памир и Тянь-шань — Кавказ — Карпаты — Альпы) сформировались общества со сложной социальной структурой, хозяйством, основанном на земледелии в комплексе с животноводством, здесь появились города, письменность, государства. Севернее, в Евразийской степи сформировались воинственные общества подвижных скотоводов.

Средний бронзовый век

В среднем бронзовом веке (26/25—20/19 вв. до н. э.) происходит расширение (в основном на север) зоны, занятой металлоносными культурами. Циркумпонтийская металлургическая провинция в основном сохраняет свою структуру и продолжает являться центральной системой производящих металлургических очагов Евразии.

Поздний бронзовый век

Началом позднего бронзового века является распад Циркумпонтийской металлургической провинции на рубеже 3 и 2 тысячелетий и формирование целой цепи новых металлургических провинций, в разной степени отразивших важнейшие черты горно-металлургического производства, практиковавшиеся в центральных очагах Циркумпонтийской металлургической провинции.

Среди металлургических провинций позднего бронзового века наиболее крупной была Евразийская степная металлургическая провинция (до 8 млн км²), наследовавшая традиции Циркумпонтийской металлургической провинции. К ней с юга примыкала малая по площади, но отличающаяся особым богатством и разнообразием форм изделий, а также характером сплавов, Кавказская металлургическая провинция и Ирано-Афганская металлургическая провинция. От Саяно-Алтая до Индокитая распространились производящие центры сложной по характеру формирования Восточно-Азиатской металлургической провинции. Разнообразные формы высококачественных изделий Европейской металлургической провинции, простиравшейся от Северных Балкан до Атлантического побережья Европы, сосредоточены преимущественно в богатых и многочисленных кладах. С юга к ней примыкала Средиземноморская металлургическая провинция, существенно отличавшаяся от Европейской металлургической провинции производственными приемами и формами изделий.

В 13—12 вв. до н. э. происходит катастрофа бронзового века: распадаются или видоизменяются культуры практически на всём пространстве от Атлантического до Тихого океана, в течение нескольких столетий — до 10—8 вв. до н. э. происходят грандиозные переселения народов. Начинается переход к раннему железному веку. Дольше всего рецидивы бронзового века сохранялись на кельтской территории (Атлантическая Европа).

Бронзовый век в степной полосе

Курганная гипотеза относит к периоду поздней бронзы раскол прежде единой протоиндоевропейской общности, населявшей причерноморские степи. Обозначения бронзы в различных индоевропейских языках происходят от одного корня. Мария Гимбутас и её последователи связывают с протоиндоевропейцами такие культуры раннего бронзового века, как катакомбная и ямная.

К началу II тыс. до н. э. начинается распространение индоевропейских племён на восток и запад. Андроновская культура, связываемая с индоиранцами, занимает обширные пространства Центральной Евразии (см. Синташта, Аркаим). Залогом успеха распространения индоевропейцев стало наличие у них таких новаторских технологий, как колесница и меч.

Влиянием европеоидных пришельцев с запада отмечены культуры бронзового века в Южной Сибири — в первую очередь, карасукская и тагарская. Находки идентичного оружия на территории в тысячи километров (т. н. сейминско-турбинский феномен) позволяют археологам предположить, что над туземными народами лесной полосы Евразии с XVI в. до н. э. господствовала некая подвижная дружинная элита

Бронзовый век на Ближнем Востоке

На Ближнем востоке 3 периодам соответствуют следующие датировки (даты очень приблизительные):

• РБВ — Ранний бронзовый век (3500—2000 до н. э.)
• СБВ — Средний бронзовый век (2000—1600 до н. э.)
• ПБВ — Поздний бронзовый век (1600—1200 до н. э.)

Каждый главный период может быть разделён на более короткие подкатегории: как пример РБВ I, РБВ II, СБВ IIa и т. д.

Бронзовый век на Ближнем востоке начался с Анатолии (современная Турция). Горы Анатолийского нагорья обладали богатыми залежами меди и олова. Также медь добывалась на Кипре, в Древнем Египте, Израиле, Армянском нагорье, Иране и вокруг Персидского залива. Медь обычно смешивалась с мышьяком, и всё же растущие потребности в регионе в олове привели к созданию торговых маршрутов, ведущих из Анатолии. Также морскими маршрутами медь импортировалась в Древний Египет и Древнюю Месопотамию.

Ранний бронзовый век характеризован урбанизацией и появлением городов-государств, а также появлением письменности (Урук, IV тысячелетие до н. э.). В Среднем бронзовом веке произошла существенная расстановка сил в регионе, (амореи, хетты, хурриты, гиксосы и возможно израильтяне).

Поздний бронзовый век характеризован конкуренцией мощных государств региона и их вассалов (Древний Египет, Ассирия, Вавилония, хетты, митаннийцы). Обширные контакты были установлены с эгейской цивилизацией (ахейцы), в которой медь играла немаловажную роль. Бронзовый век на Ближнем востоке завершился историческим явлением, которое в среде профессионалов принято называть бронзовый коллапс. Это явление отразилось на всём Восточном Средиземноморье и Ближнем востоке.

Железо появилось на Ближнем востоке, а также в Анатолии, уже в Позднем бронзовом веке. Вступление в силу железного века ознаменовалось скорее политическими мотивами, чем прорывом в области металлургии.

Подразделения Бронзового века

Древний ближневосточный Бронзовый век может быть разделён следующим образом:

<timeline> ImageSize = width:400 height:665 PlotArea = width:300 height:640 left:80 bottom:20 AlignBars = justify Colors =

   id:time value:rgb(0.7,0.7,1) # 
   id:period value:rgb(1,0.7,0.5) # 
   id:age value:rgb(0.95,0.85,0.5) # 
   id:era value:rgb(1,0.85,0.5) # 
   id:eon value:rgb(1,0.85,0.7) # 
   id:filler value:gray(0.8) # background bar
   id:black value:black

Period = from:1200 till:3500 TimeAxis = orientation:vertical ScaleMajor = unit:year increment:100 start:1200 ScaleMinor = unit:year increment:50 start:1200 PlotData =

 align:center textcolor:black fontsize:8 mark:(line,black) width:20 shift:(25,-5)
 bar:Phase color: era 
 from: 3300 till: 3500 text:РБВ 0
 from: 3300 till: 3000 text:РБВ I
 from: 3000 till: 2700 text:РБВ II
 from: 2700 till: 2200 text:РБВ III
 from: 2200 till: 2100 text:РБВ IV
 from: 2100 till: 2000 text:СБВ I
 from: 2000 till: 1750 text:СБВ II A
 from: 1750 till: 1650 text:СБВ II B
 from: 1650 till: 1550 text:СБВ II C
 from: 1550 till: 1400 text:ПБВ I
 from: 1400 till: 1300 text:ПБВ II A
 from: 1300 till: 1200 text:ПБВ II B
 bar:Period color: age
 from: 3300 till: 2100 text:Ранний Бронзовый век (РБВ)
 from: 2100 till: 1550 text:Средний Бронзовый век (СБВ)
 from: 2100 till: 1550 shift:(25,-20) text:(Промежуточный Бронзовый век)
 from: 1550 till: 1200 text:Поздний бронзовый век (ПБВ)
 bar:Age color: period  
 from: 3300 till: 1200 shift:(-25,0) text:Бронзовый век

</timeline>

Европа

На бронзовый век приходится проникновение в Европу индоевропейских племён, которое положило конец многовековому развитию Старой Европы. Основные культуры бронзового века в Европе — унетицкая, погребальных полей, террамарская, лужицкая, белогрудовская.

Эгейские острова

Первые города-государства, образованные в XVII—XVI вв. до н. э. — Микены, Тиринф, Пилос — имели тесные культурные и торговые связи с Критом, микенская культура многое заимствовала от минойской цивилизации, влияние которой ощущается в культовых обрядах, светской жизни, художественных памятниках; несомненно, от критян было воспринято искусство постройки судов.

В XV—XIII вв. до н. э. ахейцы завоевали Крит и Киклады, колонизировали многие острова в Эгейском море, основали ряд поселений в глубине территории Греции, на месте которых позднее выросли знаменитые античные города-государства — Коринф, Афины, Дельфы, Фивы. Этот период считается временем расцвета микенской цивилизации.

Эгейская цивилизация установила крупную торговую сеть. Эта сеть импортировала олово и древесный уголь на Кипр, где олово сплавлялось с медью для получения бронзы. Бронза пользовалась огромнейшим спросом не только в Средиземноморье, но и за его пределами. Изотопный анализ некоторых образцов меди показал, что некоторая её часть импортировалась даже из такой отдалённой области как Великобритания. В то время получило широчайшее развитие такое ремесло как навигация. Навигация к тому моменту достигла такого уровня, какого не достигала до приблизительно 1750 н. э. Например, мореходы Эгейского моря умели определять долготу, на которой они находятся. Очевидно, что минойская цивилизация с центром в Кноссе, координировала и защищала эту торговлю.

Средняя и Южная Азия

Бронзовый век на Индийском субконтиненте наступил в 34 веке до н.э, в эпоху зарождения Цивилизации долины реки Инд. Как показали археологические раскопки, жители Хараппы были знакомы с медью, бронзой, свинцом и оловом и разрабатывали новые методы их обработки и получения. Промежуточное положение между индской и месопотамской занимала т. н. маргианская цивилизация.

Восточная Азия

Китай

См. также: Шан (династия) и Хронологический проект Ся-Шан-Чжоу

Историки расходятся в оценках того, в какие временные рамки следует заключать бронзовый век в Китае. Проблема состоит преимущественно в самом термине: он был изначально предназначен для обозначения такого исторического периода, который начался с вытеснением каменных орудий бронзовыми и закончился заменой последних железными — то есть использование нового материала автоматически означало устаревание прежнего. Применительно к Китаю, однако, попытки определить четкие границы эпохи осложняются тем фактом, что появление технологии выплавки железа не оказало явного единовременного влияния на употребление бронзовых орудий: они продолжали использоваться одновременно с железными. Наиболее ранние находки изделий из бронзы относятся к культуре Мацзяяо (3100 — 2700 годы до н. э.); начиная с этого момента, общество постепенно вступало в бронзовый век.

Зарождение китайской бронзовой металлургии ассоциируется с культурой Эрлитоу. Некоторые историки полагают, что соответствующий исторический период следует относить к династии Шан, иные убеждены, что речь следует вести о более ранней династии Ся. В свою очередь, специалисты Национальной галереи искусства США определяют бронзовый век в Китае как период между 2000 и 771 годами до н. э., увязывая его начало, опять-таки, с культурой Эрлитоу, а внезапное завершение — с падением династии Западного Чжоу. Такая трактовка обеспечивает четкость временных границ, однако в недостаточной степени учитывает сохранение важности и актуальности бронзы для китайской металлургии и культуры в целом.

Поскольку приведенные даты являются более поздними в сравнении, например, с моментом открытия бронзы в Древней Месопотамии, ряд исследователей усматривает основания предполагать, что соответствующие технологии были ввезены в Китай извне, а не разработаны жителями страны самостоятельно. Другие ученые, напротив, убеждены, что китайская бронзовая металлургия могла сформироваться автономно, без факторов внешнего влияния. Сторонники заимствования, в частности, ссылаются на открытие таримских мумий, которое, по их мнению, может свидетельствовать в пользу пути заимствования технологий с запада.

Железо обнаруживается на территории Китая с того исторического периода, который ассоциируется с династией Чжоу, однако масштаб его использования минимален. Китайская литература, датируемая шестым веком до н. э., свидетельствует о наличии знаний по выплавке железа, но, тем не менее, бронза и после этого момента продолжает занимать существенное место в результатах археологических и исторических изысканий. Историк Уильям Уайт, к примеру, утверждал, что бронза не была вытеснена железом вплоть до завершения династии Чжоу (256 год до н. э.), и бронзовые изделия составляют большинство среди металлических сосудов до самого начала династии Хань (221 год до н. э.).

Китайские бронзовые артефакты, как правило, либо имеют утилитарно-прикладной характер (наконечники копий, лезвия тесел и т. п.), либо представляют собой образцы ритуальной утвари — более тщательно изготовленных образцов предметов повседневного обихода (сосудов, инструментов, оружия и так далее). В качестве примера могут быть приведены большие жертвенные треножники, известные под наименованием «Дин», хотя существовали и другие специфические формы, характеризуемые теми или иными отличиями. Та древнекитайская ритуальная утварь, которая сохранилась до наших дней, обычно богато украшена, часто с использованием мотивов таоте — иначе говоря, стилизованными изображениями морд зверей или демонов, а также разнообразными абстрактными символами. Многие крупные изделия также имеют на себе надписи, составляющие основной массив сохранившихся образцов древнекитайского письма; с их помощью историки и археологи прослеживают течение истории Китая, в особенности на протяжении династии Чжоу (1046—256 годы до н. э.).

В частности, бронзовая утварь Западной Чжоу «документирует» обширные пласты истории, которые не описываются в сохранившихся текстах, за авторством людей с разным рангом или положением в обществе. По очевидным физическим причинам вероятность сохранения записей на бронзе существенно выше, чем рукописей. Эти записи, как правило, подразделяются на четыре основных части: отсылка к дате и месту событий, наименование запечатлеваемого происшествия, список товаров, переданных ремесленнику в обмен на изделие, и посвящение. Относительные опорные точки, обеспечиваемые данными сосудами, позволили историкам ассоциировать их с определенными периодами в рамках Западной Чжоу, а, следовательно, и проследить эволюцию не только самих изделий, но и событий, на них описанных.

Индокитай

В Бан Чанге (Таиланд) были обнаружены бронзовые артефакты датируемые 2100 г. до н. э..

В донгшонской культуре широко использовались бронзовые барабаны. Они производились приблизительно с 600 годов до н. э. и до третьего столетия до н. э. Эта культура располагалась в областях поблизости от Красной реки на севере Вьетнама, но барабаны были найдены и поперёк области, простирающейся из Индонезии к южному Китаю.

Америка

Южная Америка

Первые находки изделий из мышьяковистой бронзы в Южной Америке относятся к культуре мочика (середина I тысячелетия н. э., северное Перу). Культуры тиуанако и уари выплавляли уже классическую оловянистую бронзу. Государство инков Тауантинсуйу уже может считаться цивилизацией развитого бронзового века.

Месоамерика

Единичные находки бронзовых предметов (возможно, южноамериканского происхождения) были сделаны на западе Мексики. В целом же термин «бронзовый век» к культурам Месоамерики не применяется (см. месоамериканская хронология).

Северная Африка

См. также: Доисторическая Северная Африка

Древний Египет и ряд соседних культур северо-востока Африки (например, Нубия) сыграли важную роль в истории бронзового века. В северную Африку проникали европейские культуры бронзового века (так, в Марокко обнаружены следы культуры колоколовидных кубков), металлургия проникает туда лишь во времена финикийской колонизации, около 1100 г. до н. э., а на остальной территории Африки металлургия распространяется позднее, но начинается сразу с обработки железа.

Архитектура бронзового века

В эпоху бронзы преобладающее значение получила монументальная архитектура, возникновение которой связано с развитием религиозных представлений, с культом предков и природы, то есть с духовными представлениями общества. Мегалитические сооружения возводились усилиями всей первобытной общины и были выражением единства рода.

См. также

• История меди и бронзы

Литература

• Черных Е. Н., Авилова Л. И., Орловская Л. Б. Металлургические провинции и радиоуглеродная хронология. М., 2000
• Черных Е. Н., Кузьминых С. В. Древняя металлургия Северной Евразии (сейминско-турбинский феномен). М., 1989
• A.F. Harding. European Societies in the Bronze Age. Camb., 2000
• Chernykh E.N. Ancient Metallurgy in the USSR. The Early Metal Age. Cambridge, 1992
• Metallurgy in Ancient Eastern Eurasia from the Urals to the Yellow River. Linduff (ed.). K., The Edwin Mellen Press, Ltd. 2004.
• The Bronze Age Civilization in Central Asia. Armonk. Kohl F.L. (ed.). N.Y., 1981

Ссылки

• [3darchaeology.3dn.ru/index/0-8 Статьи по культурам эпохи энеолита и бронзы]

Отрывок, характеризующий Бронзовый век

При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.