Линейные корабли типа «Шарнхорст»
Линкоры типа «Шарнхорст» — тип линейных кораблей (нем. "Schlachtschiff", в литературе также встречается определение «линейные крейсера» нем. "Schlachtkreuzer"), состоявший на вооружении Кригсмарине в годы Второй мировой войны и последние предвоенные годы. В некоторых источниках упоминаются как тип «Гнейзенау», так как «Гнейзенау» был заложен и введён в строй раньше «Шарнхорста». Одни из наиболее известных кораблей Второй мировой войны[2], принимали участие в боевых действиях в Атлантике на торговых коммуникациях Британии, операции «Везерубюнг» (вторжении в Норвегию в 1940), операции «Цербер» (прорыве германских кораблей из французского Бреста в Вильгельмсхафен). «Гнейзенау» вскоре после операции получил попадание авиабомбой, был тяжело поврежден и до конца войны в строй не вошёл. «Шарнхорст» погиб 26 декабря 1943 в Бою у Нордкапа[2].
Содержание
История создания, строительство, модернизации
После окончания Первой мировой войны и подписания Версальского договора 1919 года Германия была сильно ограничена в вопросах строительства новых кораблей для военно-морского флота. Данный договор запрещал Германии строить боевые корабли водоизмещением свыше 10 000 английских («длинных») тонн. В середине 1920-х гг. Германия смогла приступить к замене старых броненосцев «Braunschweig», «Hannover» и «Elsass», возраст которых превысил 20-летний. В результате конструкторских изысканий, направленных на достижения компромисса между различными боевыми качествами кораблей в рамках отведенных Версальским соглашением 10 000 тонн водоизмещения появился проект броненосцев (нем. "Panzerschiff") типа «Дойчланд». Три корабля этого типа, оснащенные дизельной энергетической установкой, обеспечившей кораблям значительно большую, чем у кораблей с паротурбинной ЭУ, дальность плавания, вошли в состав Рейхсмарине (ВМС Германии периода Веймарской республики) и позже — Кригсмарине в период с 1933 по 1936 годы. В начале 1930-х, после закладки третьего корабля серии «Дойчланд», появились сведения о новых французских линкорах типа «Дюнкерк» с более высокой скоростью и мощным вооружением из восьми 330-мм орудий. Главнокомандующий германским флотом адмирал Эрих Редер сделал попытку увеличить водоизмещение 4-го и 5-го кораблей до 15 000 — 18 000 т и добавить на них третью башню главного калибра с целью парировать новую угрозу. Были составлены несколько вариантов нового линейного корабля. Всего рассматривалось три базовых проекта: 18 000-тонный, 22 000-тонный (оба с 283-мм орудиями) и 26 000-тонный с 330-мм орудиями, стоимость которых составляла 120, 150 и 180 млн марок соответственно. Выбор был сделан в пользу 280-мм калибра, но орудия были другой модели, нежели на предшествующем типе «Дойчланд». Энергетическая установка была паротурбинной, вместо дизельной на «Дойчландах». В конце концов, стандартное водоизмещение кораблей возросло до 31 500 тонн[2].
Броненосные корабли «D — Ersatz Elsass» (замена броненосца «Эльзас») и «Е — Ersatz Hessen» (замена броненосца «Гессен») были заложены на военной верфи Вильгельмсхафена и на верфи фирмы «Дойче Верке» в Киле 14 февраля 1934 года. 5 июля постройку приостановили в связи с принятым решением строить линейные крейсера значительно больших размеров. Перезакладка состоялась соответственно 15 июня и 6 мая 1935 года. «Шарнхорст» был спущен на воду 3 октября, а «Гнейзенау» — 8 декабря 1936 года. Вошли в строй корабли 7 января 1939 года и 21 мая 1938 года соответственно. Плавания «Гнейзенау» в штормовую погоду показали, что высота борта в носовой части недостаточна. В результате при плановом ремонте носовую часть переделали, увеличив развал шпангоутов, наклон и подъем кверху форштевня[2]. Дальнейшая практика плаваний выявила недостатки энергетической установки, в частности, трубок котлов, ряд проблем в турбинах. Дальнейшие улучшения по ходу службы предусматривали установку авиационного оборудования, радаров, добавление зенитного вооружения.
После повреждения «Гнейзенау» от британской авиабомбы в начале 1942 года были начаты работы по возможному перевооружению корабля с 9 283-мм орудий на 6 380-мм в трёх двухорудийных башнях (данный вариант вооружения рассматривался ещё в 1935 году), однако планы не были претворены в жизнь[2].
Вооружение
Орудия главного калибра модели С/34 имели калибр в 283 мм (28 cm) и представляли собой улучшенную версию устанавливавшихся на типе «Deutschland». Отличием была большая масса снарядов (бронебойный — 330 кг, фугасный — 315 кг), возросшая дальность стрельбы (свыше 40 км), но конструкция самих башен осталась прежней, усилено лишь их бронирование. Для изначально планировавшихся к строительству 4-го и 5-го «карманных» линкоров имелись одинарные щитовые установки 150-мм орудий. Их решили установить на новых линкорах. Они оказались не слишком удачным дополнением к двухорудийным башням (хотя все орудия относились к одной модели С/28). Зенитное вооружение было весьма мощным: спаренные установки 105-мм/65 и 37-мм/83 орудий (стабилизированы в трёх плоскостях). Управление огнём осуществлялось тремя постами главного и среднего калибра и четырьмя — зенитной артиллерии[2].
Корпус и бронирование
Корпус линейных кораблей типа «Шарнхорст» — гладкопалубный, главный броневой пояс был внешним и не имел наклона. Пояс шёл от носовой до кормовой башен главного калибра. Толщина его составляла 350 мм, к нижней кромке снижаясь до 170 мм. Над главным находился верхний пояс с толщиной в 45 мм, доходивший до верхней палубы[1]. Палубное бронирование было представлено 50-мм верхней и 80-мм (95-мм над погребами) главной броневыми палубами со 105-мм скосами, не доходившими до нижней кромки пояса; в районе КО имелся 80-мм гласис. Башни ГК были также основательно забронированы: лоб 360 мм, крыша 100 мм. Бронирование барбетов было дифференцированным — от 350 мм по бортам до 200 мм в диаметральной плоскости. Противоторпедная защита имела глубину на середине осадки у миделя 4,5 м, у башен «А», «B» и «C» — соответственно 2,58, 3,35 и 3,74 м[2]. Она отделялась от жизненно важных частей корабля 45-мм переборкой. Суммарный вес бронирования составлял 14 245 т (44 % водоизмещения)[3].
Энергетическая установка
В отличие от предшественников — броненосных кораблей типа «Дойчланд», оснащенных дизельной ЭУ, новые линкоры получили более традиционную паротурбинную, но на паре высоких параметров. Состав силовой установки включал в себя двенадцать трёхколлекторных котла с перегревателем и экономайзером типа Бауэр-Вагнер (давление 58 атмосфер, температура 450°С) и три турбозубчатых агрегата фирмы «Brown-Boveri» на «Шарнхорсте» и фирмы «Deschimag» на «Гнейзенау». Дальность плавания оказалась ниже проектных 8200 (19) миль[2].
Служба и гибель
Линейные корабли типа «Шарнхорст» принимали активное участие в боевых действиях Второй мировой войны. В начальный период войны корабли совершали выходы в море для отвлечения части сил британского Флота Метрополии от поиска рейдеров — «карманных линкоров» (броненосных кораблей типа «Дойчланд»), для нанесения ударов по британским патрульным судам между Исландией и Фарерскими островами (одна из таких операций завершилась потоплением вспомогательного крейсера «Равалпинди»), в апреле 1940 прикрывали высадку германских войск в Норвегии (оп.), в ходе выполнения задания 9 апреля имели перестрелку с британским линейным крейсером «Ринаун». В ходе дальнейших операций в норвежских водах «Шарнхорст» и «Гнейзенау» 8 июня 1940 года артиллерийским огнём потопили авианосец «Глориес», однако эсминец эскорта «Акаста» добился попадания торпеды в кормовую часть «Шарнхорста», в результате чего корабль вынужден был встать на ремонт. В декабре 1940 — марте 1941 оба линкора участвовали в операции «Берлин» — атаке британского торгового судоходства в Атлантике. За время операции они потопили и захватили 22 судна общим тоннажем 115 335 брт. После окончания операции линкоры прибыли в Брест, где базировались вплоть до февраля 1942, когда участившиеся налеты британской авиации вынудили провести операцию «Церберус» по прорыву в порт Вильгельмсхафен. Успех этой операции омрачила потеря «Гнейзенау» 27 февраля в Киле после прохождения ремонта. Британская авиабомба попала в носовую часть линкора, вызвав пожар и взрыв. Повреждения оказались настолько серьёзными, что ремонт корабля, по оценкам, затянулся бы на два года. В итоге корабль так и остался невосстановленным, выведен из состава флота и был затоплен в Готенхафене (Гдыне) 28 марта 1945 года в качестве брандера, чтобы загородить фарватер порта при наступлении на город частей Советской Армии[2].
«Шарнхорст» в марте 1943 прибыл в Норвегию, где совместно с другими кораблями Кригсмарине должен был угрожать движению конвоев в СССР и противостоять угрозе высадки союзников. 26 декабря 1943 года «Шарнхорст», при попытке атаки конвоя JW-55B был потоплен кораблями Флота Метрополии во главе с линкором «Дьюк оф Йорк» (см. Бой у Нордкапа).
Список кораблей типа[3]
| Название | Название в период постройки | Верфь-строитель | Дата закладки | Дата спуска на воду | Дата вступления в состав флота |
Дата вывода из состава флота/гибели |
Судьба |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| «Шарнхорст» («Scharnhorst») | Panzerschiffe «D»,
«Ersatz Elsass» |
[en.wikipedia.org/wiki/Deutsche_Werke Deutsche Werke] | 16.05.1935 | 30.06.1936 | 07.01.1939 | 26.12.1943 | Погиб в бою с брит. эскадрой во главе с британским ЛК «Duke of York» у мыса Нордкап |
| «Гнейзенау» («Gneisenau») | Panzerschiffe «E»,
«Ersatz Hessen» |
[en.wikipedia.org/wiki/Kriegsmarinewerft_Wilhelmshaven Kriegsmarinewerft Wilhelmshaven] | 03.05.1935 | 08.12.1936 | 21.05.1938 | 01.07.1942 | 07.02.1942 тяжело поврежден брит. авиацией в Киле — ремонт не закончен; исключен из списков флота; затоплен в Готенхафене 28.3.1945 |
Напишите отзыв о статье "Линейные корабли типа «Шарнхорст»"
Литература
- С. В. Патянин. Корабли Второй мировой войны. ВМС Германии. Часть 1. — М.: «Морская коллекция», № 8, 2005
- Сулига С. В. Линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау». — М.: Эксмо, 2006. ISBN 5-699-14979-1
- Gröner, Erich (1990). German Warships: 1815—1945. Annapolis, MD: Naval Institute Press. ISBN 0-87021-790-9. OCLC 22101769.
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 С. В. Патянин. Корабли Второй мировой войны. ВМС Германии. Часть 1. — М.: «Морская коллекция», № 8, 2005, глава «Линейные корабли»
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Сулига С. В. Линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау». — М.: Эксмо, 2006.
- ↑ 1 2 3 С. В. Патянин. Корабли Второй мировой войны. ВМС Германии. Часть 1. — М.: «Морская коллекция», № 8, 2005
Ссылки
- [www.maritimequest.com/warship_directory/germany/battleships/scharnhorst/scharnhorst_page_1.htm Maritimequest: фотогалерея Шарнхорста] (англ.)
- [www.maritimequest.com/warship_directory/germany/battleships/gneisenau/gneisenau_page_1.htm Maritimequest: фотогалерея Гнейзенау] (англ.)
- [www.scharnhorst-class.dk/scharnhorst/history/scharnberlin.html Операция «Берлин» (en)]
- [battleships.spb.ru/0496/german_link.html Германские линкоры Второй мировой войны]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Линейные корабли типа «Шарнхорст»
– Что ты? Что такое случилось?– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
