Хамс
 |
| |||||||||
Хамс, также Хамса, Хамсэй-и Карабаг[1] (от араб. خمسة [хамса] — «пять», «пятерица») — в начале XVII — середине XVIII вв., пять армянских[1][2][3][4][5][6] княжеств (меликств) на территории Нагорного Карабаха. В средние века меликства Карабаха стали последними остатками армянского национально-государственного устройства[2][3][6][7].
Описание меликств
Армянский писатель XIX века Раффи в своей работе по истории Нагорного Карабаха «Меликства Хамсы» так описывал границы меликств:
- Гюлистан, или Талыш, простирающийся от реки Кюрак-чай, то есть от границ Гандзака, до реки Тартар.
- Джраберд, или Чараберд, простирающийся от реки Тартар до реки Хачен.
- Хачен, простирающийся от одноимённой реки до реки Баллу-чай.
- Варанда, простирающийся от этой реки до горной зоны Дизапайта.
- Дизак, или Дузах, простирающийся от этих гор до реки Ерасх.[8]
От великого армянского государства
осталась после шаха Аббаса перед двумя
веками самовластная провинция Карабаг.
В ней ныне известны пять меликов…
1. Гюлистан (Талыш) располагался на территории современного Геранбойского района Азербайджана (Шаумяновского района НКР) . На севере его границы достигали реки Кюрак, на которой находится современный Геташен, на западе — горы Мрав, на востоке — окраин Мравского хребта, на юге граничил с меликством Джраберд[10]. Гюлистаном правил род Мелик-Бегларянов[8] (также известных как Мелик-Абовяны)[10]. Согласно Мирзе Адигезаль-беку, автору работы по истории Карабаха «Карабаг-наме» (XIX век), предки правителей Гюлистана были выходцами из Ширвана[11], согласно же Раффи — из Утика[8].
2. Джраберд, был самым маленьким из меликств, располагался в бассейне реки Тертер. На юге границы меликства доходили до реки Хачен. Резиденция меликов находилась в одноименной крепости. Джрабердом правил род Мелик-Исраелянов[8] потомков древнего рода сюникских князей Прошянов[10]. Согласно Мирзе Адигезаль-беку и Раффи, этот род прибыл в Карабах из Сюника[8][11]. Впоследствии власть в регионе отошла к Мирзаханянам и Атабекянам[10], последние были потомками древних князей Хаченского княжества, Гасан-Джалалянов.
3. Хачен, был самым большим из меликств, граничил с Джрабердом на севере, на западе его границы почти достигали озера Севан, на юге до реки Каркар (в прошлом известной как Мегри или Баллу). Здесь находились монастырь Гандзасар и территория современного города Степанакерт[10]. Резиденция меликов находилась в замках Акана и Атерк[12]. Хаченом правили Гасан-Джалаляны[8][11], этот род правил единым Хаченским княжеством ещё с XIII века[10], задолго до того, как княжество распалось на пять отдельных меликств. Согласно Раффи, Гасан-Джалаляны правили Хаченом до 1755 года после чего власть в меликстве перешла к Мирзаханянам, владетелям Хндзристана[8].
4. Варанда занимала небольшую территорию к югу от Хачена. Изначально была частью меликства Дизак, и только к началу XVI века стала отдельной единицей. Здесь находилась территория современного города Шуша[10]. Варандой правил род Мелик-Шахназарянов[8][11], потомков древней княжеской династии Допян, правителей Верхнего Хачена с конца XII века. В начале XV века род Допянов распространил свою власть на Сотк (близ озера Севан). За помощь мелика Сотка, Шахназара I, в войнах с Османской империей и его лояльность персидскому двору, в 1606 году шах Аббас I утвердил младшего брата Шахназара I, Мирза-бека, меликом Варанды[13][14].
5. Дизак располагался к югу от Варанды, его границы простирались от гор Дизапайта до реки Акари на западе и до низменностей на востоке, южная граница проходила по реке Аракс. Резиденция меликства находилась в замке Тох[10]. Дизаком правил род Мелик-Аванянов (также известных как Мелик-Еганяны)[8][11], согласно Раффи и Мирзе Адигезаль-беку основатель династии, мелик Аван (Еган), был выходцем из Лори[8][11].
Исторический очерк
|
| Доисторический период |
| Азыхская пещера • Шушинская пещера • Тагларская пещера |
| Ходжалы-кедабекская культура |
| Античность |
| Великая Армения (Арцах) Кавказская Албания |
| Средние века |
| Хаченское княжество |
| Новое время |
| Кашатагское меликство Карабахское беглербегство Меликства Хамсы Карабахское ханство |
| XIX—XX |
| Гюлистанский мирный договор Елизаветпольская губерния Армяно-азербайджанская война Азербайджанская ССР (НКАО) Карабахский конфликт Нагорно-Карабахская Республика, Азербайджанская Республика |
| |
До образования меликств Хамсы, в IX—XVII веках, на этой территории существовало армянское феодальное княжество Хачен. Последним сюзереном Хаченского княжества был Джалал IV из древнеармянского рода Гасан-Джалалян проживавший в конце XVI столетия.
Первые меликства в Нагорном Карабахе и Сюнике появились в середине XV века, в период правления Джаханшаха, правителя государства Кара-Коюнлу. Пытаясь укрепить пограничные регионы, Джаханшах признал права местных армянских правителей, вернул им привилегии, предоставил им автономию и даровал титул мелика (в переводе с арабского — царь). Этими мерами он рассчитывал что в случае угрозы меликства возьмут в руки оружие от его имени[15].
Врагом против которого Джаханшах пытался защитить свои владения были Сефевиды, однако государство туркоманов Кара-Коюнлу пало под ударами другой туркоманской династии — Ак-Коюнлу, последние правили регионом всего 35 лет, прежде чем были вытеснены Сефевидами[15]. После падения государства Ак-Коюнлу под ударами Сефевидов, новые правители Персии (против которых, возможно, были созданы меликства) подтвердили меликов в их власти и привилегиях. Вся Восточная Армения перешла под власть Персии, в составе которой она оставалась (кроме кратких эпох османских вторжений) до завоевания Российской империей в начале XIX века[16].
В период борьбы между Персией и Османской Турцией в начале XVIII века армянские меликства Карабаха добились кратковременной независимости в 1722—1730 годах. Однако, несмотря на героическое сопротивление армян во главе с Давид-Беком, туркам в конце концов удалось на время занять регион, пока в 1735 году последние не были вытеснены персами под командованием генерала Надир-кули бека, будущего Надир-шаха (1736—1747)[3].
В составе Персии до Надир-шаха меликства находились в подчинении у гянджинского беглербега (губернатора). Надир-шах желая ослабить власть рода Зийяд-оглы, беглербегов Гянджи, отделяет от их владений земли пяти меликств и передаёт их под власть непосредственно своего брата, Ибрагим-хана, сипахсалара Азербайджана[17] (историческая область к югу от реки Аракс), а в необходимых делах меликам было дано указание обращаться напрямую к самому Надир-шаху[18]. После смерти Надир-шаха армянонаселенные меликства попали в вассальную зависимость от новообразованного Карабахского ханства[19].
П. Г. Бутков цитировал российский источник 1743 года[20]:
Карабаг есть страна лежащая между левого берега Аракса и правого реки Куры, выше Муганского поля, в горах. Главнейшие обитатели её — Армяне, управляемые наследственно 5 своими меликами или природными князьями, по числу сигнагов или кантонов: 1.Чараперт, 2. Игермадар, 3.Дузах, 4. Варанд, 5. Хачен.
С 1750-х годов Панах-Али-хан из племени Бахманлы[21] начал постепенно подчинить себе армянские меликства Хамсы[1][22]. Как отмечает родовой историк Мирза Джамал Джеваншир, «Панах-хан задумал подчинить себе армянские магалы Хамсе»[21]. Армянский историк Симеон Ереванци называет его ханом области Хамсаи[23].
Комментируя эти события, царь Грузии Ираклий II писал в письме российской императрице Екатерине II от 14 июня 1769 года:
Хамс составляет владение и во оных семь воеводских правлений, народ весь армянского закона, в том владении находится армянской патриарх… один человек (Панах-Али), закону магометанскаго и от народа жаванширскаго, принял силу; среди того правления, Хамсы, состоит старинная крепость, которая им обманом взята… Сие хамское владение состоит посредине Ширвана, Нахчевана, Генжи и Карадаги, и армяне хамские к воинству весьма храбры; а как в показанных семи частях воеводы между собоя несогласны, то по такому их не согласию жаваншарами под свою власть приведены[24]
Армянские мелики Карабаха вели борьбу с карабахскими ханами вплоть до конца XVIII столетия. Там же возникла идея восстановления суверенного армянского государства[25]. Как отмечает В. А. Шнирельман, в XVII—XVIII веках они составляли силу, с которой приходилось считаться их могущественным соседям[25].
Напишите отзыв о статье "Хамс"
Примечания
- ↑ 1 2 3 И. П. Петрушевский. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI - начале XIX вв. — Л., 1949. — С. 59.: Оригинальный текст (рус.)
Наряду с этим были и владетельные мелики — армяне в следующих округах […] в пяти округах Нагорного Карабага — Чараберд (Джраберт), Гюлистан, Хачен, Варанда и Дизак; эти пять карабагских армянских меликств обычно известны под общим именем «Хамсэй-и Карабаг» («карабагская пятерица»)
- ↑ 1 2 Encyclopaedia of Islam. — Leiden: BRILL, 1986. — Т. 1. — С. 639-640.: Оригинальный текст (англ.)
Numismatic Society). were still to be fought on Armenian soil, and part of the Armenians of Adharbaydjan were later deported as a military security measure to Isfahan and elsewhere. Semi-autonomous seigniories survived, with varying fortunes, in the mountains of Karabagh, to the north of Adharbaydjan, but came to an end in the 18th century.
- ↑ 1 2 3 [www.britannica.com/EBchecked/topic/35178/Armenia/44272/Ottomans-and-Safavids Armenia] — статья из энциклопедии Британника:Оригинальный текст (англ.)
In mountainous Karabakh a group of five Armenian maliks (princes) succeeded in conserving their autonomy and maintained a short period of independence (1722-30) during the struggle between Persia and Turkey at the beginning of the 18th century; despite the heroic resistance of the Armenian leader David Beg, the Turks occupied the region but were driven out by the Persians under the general Nādr Qolī Beg (from 1736-47, Nādir Shah) in 1735.
- ↑ В. А. Шнирельман. Войны памяти: мифы , идентичность и политика в Закавказье. — М.: Академкнига, 2003. — С. 103.Оригинальный текст (рус.)
Их селения обладали определенной автономией, и христианские общины успешно сохраняли свою идентичность, церковь, язык и литературу (Altstadt, 1992. Р. 8). Мало того, в Нагорном Карабахе имелось пять армянских меликств, которые находили поддержку у Надир-шаха.
- ↑ Michael P. Croissant, The Armenia-Azerbaijan conflict: causes and implications, p.11: Оригинальный текст (англ.)
The descendants of the Jalalian family continued this action with fervor, particularly the five Armenian princes who achieved recognition by Shah Abbas of Persia as the local administrators of Karabakh in 1603
- ↑ 1 2 Армянская Советская Социалистическая Республика — статья из Большой советской энциклопедии (3 издание).:Оригинальный текст (рус.)
В 1639, после мира, заключённого между Турцией и Ираном, А. была окончательно разделена: Западная А., составляющая большую часть страны, отошла к Турции, Восточная А. — к Ирану. Последними остатками армянской государственности являлись 5 меликств Нагорного Карабаха, просуществовавших до конца 18 в.
- ↑ Cyril Toumanoff. Armenia and Georgia // The Cambridge Medieval History. — Cambridge, 1966. — Т. IV: The Byzantine Empire, part I chapter XIV. — С. 593—637.: Оригинальный текст (англ.)
The title of King of Armenia was inherited by the Lusgnans of Cyprus and, from them, by the House of Savoy. Only in Old Armenia could some vestiges of the once imposing structure of the Armenian polity be found in the houses of dynasts (meliks) in Qarabagh
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Раффи. «[armenianhouse.org/raffi/novels-ru/khamsa/meliks1_14.html Меликства Хамсы]».
- ↑ М. Нерсисян, А. В. Суворов и русско-армянские отношения в 1770-1780-х годах, Ер., 1981, с. 135
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Christopher J. Walker. The Armenian presence in mountainous Karabakh // [books.google.de/books?id=-Cj9Xiu3OyUC Transcaucasian Boundaries] / под ред. John Wright, Richard Schofield, Suzanne Goldenberg. — Psychology Press, 2004. — С. 93. — 248 с. — ISBN 0203214471. Оригинальный текст (англ.)
From north to south, these were known as: Gulistan (Iranian, meaning "country of roses"), which was situated outside the modern NKAO, in what is now the Shahumianovsk region, and extended in the north from the River Ti or Kurak-get (or -chai), on which the town of Getashen is situated, to Mount Mrav in the west, to the east by the edge of the mountain range, and to the south by the neighbouring melikdom, Jraberd. The ruling family in Gulistan was that of Melik Beglarian (alternatively, Melik Abovian).
Jraberd (Armenian for "water fortress"), the smallest of the five, was situated in the valley of the River Terter (or Tartar), the northernmost river in NKAO, where a reservoir is sited today the southern boundary was the River Khachen. Its leading family, resident in Jraberd castle, was that of the Melik Israelians, descendants of the Prosh (or Proshian) family who had built the celebrated monastery of Ayrivank or Geghard (mid-thirteenth century), not far from Erevan. They eventually lost the region to the Mirzakhanids and the Atabegians.
Khachen (Armenian khach for cross), the neighbouring melikdom, was the largest: it stretched almost to Lake Sevan in the west, and south to the river Meghri-get or Ballu (Gargar on modern maps). The monastery of Gandsasar was situated in Khachen. In the south it took in Khankend, the modern Stepanakert. The Hasan-Jalalians, the oldest family of the region, indigenous to the area, and as a princely family traceable back to the thirteenth century, ruled in Khachen.
South of Khachen lay the small territory of Varanda, originally part of its southern neighbour, Dizak, and only given a separate identity in the early sixteenth century. The ruling family, confirmed in that capacity by Shah Abbas I, was that of the Melik Shahnazarians. In the territory of Varanda lies the modern town of Shushi (or Shusha). Farther south lay Dizak (or Thizak), ruled from their castle at Togh by the Melik Avanians. Their realm stretched from the Dizapaiti mountains to the River Hagar in the west, the lowlands in the east, and the valley of the Arax to the south. - ↑ 1 2 3 4 5 6 Мирза Адигезаль-бек. «[www.vostlit.info/Texts/rus14/Karabag_name/text1.phtml?id=945 Карабаг-наме]».
- ↑ Роберт Хьюсен. Armenia: A Historical Atlas. — University of Chicago Press, 2001. — С. 163. — 341 с. — ISBN 0226332284, ISBN 9780226332284.
- ↑ Б. Улубабян. [www.lib.mindiaspora.am/wp-content/uploads/2013/2013-11-16/0130-ulubabyab-arcakhi-patm-2.pdf История Арцаха от начала до наших дней]. — Ер., 1994. — С. 131-132.
- ↑ Christopher J. Walker. The Armenian presence in mountainous Karabakh // [books.google.de/books?id=-Cj9Xiu3OyUC Transcaucasian Boundaries] / под ред. John Wright, Richard Schofield, Suzanne Goldenberg. — Psychology Press, 2004. — С. 94—95. — 248 с. — ISBN 0203214471. Оригинальный текст (англ.)
However, Shah Abbas I (1586-1628), who created New Julfa as an Armenian suburb of Isfahan, was on good terms with Armenians throughout his realm, once they were where he wanted them to be, and although there is no record of him visiting a melik of Karabakh, he did pay a visit to Melik Shahnazarian of Gegharkunik in the village of Mazra in 1606. By this time the Shahnazarians had become the dominant melikdom of the region. Shah Abbas confirmed their privileges, and increased their lands and title to take in much of Varanda.
- ↑ 1 2 Christopher J. Walker. The Armenian presence in mountainous Karabakh // [books.google.de/books?id=-Cj9Xiu3OyUC Transcaucasian Boundaries] / под ред. John Wright, Richard Schofield, Suzanne Goldenberg. — Psychology Press, 2004. — С. 92—93. — 248 с. — ISBN 0203214471. Оригинальный текст (англ.)
During the rule of Kara Yusuf's fifth son, Jahan Shah (1440-67), the Armenian people appear to have gained a higher profile, notably when, under this monarch, the governor of Erevan permitted the re-establishment of the Armenian Catholicosate in Echmiadzin in 1441. It was almost certainly Jahan Shah who, taking prudent measures to strengthen border regions, established a set of small buffer States at the northeastern edge of his realm, in the lands of Artsakh and Siunik. The local Armenian rulers of these "Statelets" were confirmed in authority, privileges were restored to them, and they were granted local autonomy and given the title of melik (malik, Arabic for king or sovereign). The principalities were expected to take up arms on his behalf. The enemy against whom he was defending his realm was almost certainly the growing power of Safavid Persia, although the dynasty that ended the rule of the Karakoyunlu was that of the rival Turcoman confederation of the Akkoyunlu, which in turn ruled for only 35 years before being ousted by the Safavids
- ↑ Christopher J. Walker. The Armenian presence in mountainous Karabakh // [books.google.de/books?id=-Cj9Xiu3OyUC Transcaucasian Boundaries] / под ред. John Wright, Richard Schofield, Suzanne Goldenberg. — Psychology Press, 2004. — С. 94. — 248 с. — ISBN 0203214471. Оригинальный текст (англ.)
Following the destruction of the Akkoyunlu by the Safavids, the new rulers of Persia (against whom the melikdoms appear to have been established) confirmed the meliks in their power and privileges. The whole of eastern Armenia came under the dominion of Persia, where it remained (apart from brief incursions by the Ottomans) until the Russian conquests of the early nineteenth century.
- ↑ Петрушевский И. П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI - начале XIX вв. — Л., 1949. — С. 65.:Оригинальный текст (рус.)
Надир-шах счел нужным ослабить фамилию Зийяд-оглы, отделив от её владений земли пяти меликов Нагорного Карабага и кочевых племен Мильско-Карабагской степи, а также Зангезур. Все эти земли были подчинены непосредственно брату Надир-шаха Ибрахим-хану, сипахсалару Азербайджана, а владения кочевых племен казахлар и шамсаддинлу были подчинены царю (валию) Картлии Теймуразу.
- ↑ В. Н. Левиатов «Очерки из истории Азербайджана в XVIII веке», стр 82—83: Оригинальный текст (рус.)
Не желая предавать их публичной казни, он провел ряд мер, направленных к тому, чтобы ослабить ганджинских беглербеков. С этой целью население Казаха и Борчалы было передано в подчинение эмирам Грузии; из карабахского вилайета были выселены части племен джеваншир, отузики и кебирли, они были переселены в Хорасан; пяти меликам Карабаха было дана приказание объединиться в крепкий кулак и не повиноваться ганджинским ханам, а в необходимых делах обращаться непосредственно к самому Надир-шаху.
- ↑ Петрушевский И. П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI - начале XIX вв. — Л., 1949. — С. 71—72.:Оригинальный текст (рус.)
Пять армянских меликств нагорной части Карабага - Гюлистан, Чараберд (Джраберд), Хачен, Варанда и Дизак. До Надир-шаха они подчинялись беглербегу карабагскому и ганджинскому, в 1747-1749 гг. они попали в вассальную зависимость от ханов карабагских из племени джеваншир
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/Butkov1/pril2.htm Материалы для новой истории кавказа с 1722 по 1803 год]
- ↑ 1 2 Мирза Джамал Карабаги. «[zerrspiegel.orientphil.uni-halle.de/t1154.html История Карабага]».
- ↑ William Edward David Allen. A history of the Georgian people: from the beginning down to the Russian conquest in the nineteenth century. — Taylor & Francis, 1971. — С. 197.: Оригинальный текст (англ.)
In the following year Taymurazi took Shahverdi-Khan of Ganja under his protection; and defeated the truculent Sharji-Panah, a town crier fugitive from Persia, who had put himself at the head of the Jevanshir Turkomans and who was tyrannizing the Armenian meliks of Karabagh.
- ↑ Симеон Ереванци. «[www.vostlit.info/Texts/rus14/Erevanci/frametext3.htm Джамбр]». Глава 10.
- ↑ Грамоты и другие исторические документы XVIII столетия, относящиеся к Грузии. Том I, с 1768 по 1774 год. С.-Петербург, 1891, с. 434—435.
- ↑ 1 2 Шнирельман В. А. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье / Рецензент: Л. Б. Алаев. — М.: Академкнига, 2003. — С. 199. — 592 с. — 2000 экз. — ISBN 5-94628-118-6. Оригинальный текст (рус.)
При персидской династии Сефевидов Карабах являлся одной из провинций (бегларбекство), где низменности и предгорья входили в мусульманские ханства, а горы оставались в руках армянских правителей. Система меликств окончательно сложилась в Нагорном Карабахе в годы правления шаха Аббаса I (1587—1629) в Персии. Тогда персидские власти, с одной стороны, поощряли армянских меликов к активным действиям против Османской империи, а с другой, пытались ослабить их, отделив их от основных армянских территорий путём переселения курдских племен в район, расположенный между Арцахом и Сюником. Тем не менее, в XVII—XVIII вв. пять армянских меликств Карабаха составляли силу, с которой приходилось считаться их могущественным соседям. Именно эти горные районы стали тем центром, где возникла идея армянского возрождения и образования независимого армянского государства. Однако борьба за власть в одном из меликств привела к междоусобице, в которую с выгодой для себя вмешалось соседнее кочевое племя сарыджалы, и в середине XVIII в.власть в Карабахе первый раз за всю его историю досталась тюркскому хану.
См. также
Литература
- [armenianhouse.org/raffi/also-ru/ulubabyan.html Раффи. Меликства Хамсы]
- [books.nt.am/readbook.php?ID=113&page=1&start=+1&LangID=5 Юрий Барсегов. Карабахский конфликт (Международно-правовая природа и пути его урегулирования)]
- [www.vostlit.info/Texts/rus14/Karabag_name/text1.phtml?id=945 Мирза Адигезаль-бек. Карабаг-наме. АН АзербССР, 1950]
Отрывок, характеризующий Хамс
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
