Большой Кремлёвский дворец

Дворец
Большой Кремлёвский дворец
Главный фасад Большого Кремлёвского дворца
Страна	Россия
Город	Москва, Московский кремль
Архитектурный стиль	Псевдорусский стиль
Автор проекта	К. А. Тон
Основатель	Николай I
Дата основания	1838—1849 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7710353025

Большо́й Кремлёвский дворе́ц — один из дворцов Московского Кремля. Построен в 1838—1849 годах по повелению императора Николая I группой русских архитекторов под руководством К. А. Тона (Н. И. Чичагов, Ф. Ф. Рихтер, П. А. Герасимов, В. А. Бакарёв, Н. А. Шохин).

Длина дворца составляет 125 метров, высота — 47 метров; общая площадь составляет около 25 000 м². Ансамбль дворца включает в себя Теремной дворец, девять церквей (с 14, 16, 17 веков), вестибюль и около 700 комнат. Здание дворца образует прямоугольник с внутренним двором. Пять залов дворца (Георгиевский, Владимирский, Александровский, Андреевский и Екатерининский), названные по имени орденов Российской империи, в настоящее время используются для государственных и дипломатических приёмов и официальных церемоний, а сам дворец является парадной резиденцией Президента Российской Федерации.

Предыстория

Первые дворцы московских царей (кон. XV—XVII вв.)

Первые каменные здания дворцового комплекса были построены итальянским зодчим Алевизом Фрязином в 1499—1508 годах. К концу XVII века в комплекс входили:

• Грановитая палата
• Средняя Золотая палата
• Столовая палата
• Теремной дворец
• Набережная палата
• Запасной дворец
• Набережный сад
• Гербовые ворота
• Дворец царицы Натальи Кирилловны
• Хоромы царевен

Императорские резиденции (1712—1838)

После переноса столицы из Москвы в Санкт-Петербург (1712 г.) кремлёвские дворцы потеряли своё значение, часть помещений стала использоваться московскими отделениями правительственных департаментов, другая часть постепенно ветшала и страдала от пожаров (1715, 1722 и особенно 1737 г.).

Небольшое оживление наступило в 1730-е гг., при царице Анне Иоанновне, когда императорский двор значительную часть времени пребывал в Москве.

Однако процесс разрушения зданий Большого Кремлёвского дворца был связан не столько с техническим состоянием зданий, сколько с их моральным старением — планировка дворца была рассчитана на средневековый быт московских князей и не могла удовлетворять изменившимся потребностям нового времени.

Ещё при Анне Иоанновне неподалёку от Арсенала были возведены новые императорские апартаменты «Зимний Анненгоф» — деревянный дворец в стиле барокко (архитектор Ф.-Б. Растрелли).

При Елизавете Петровне двор возвратился в Петербург, однако было решено построить в Кремле новую императорскую резиденцию — «Новый» или «Зимний дворец» (в качестве летнего использовался дворец Анны Иоанновны «Анненгоф» в Немецкой слободе). В 1749 г. были снесены Средняя Золотая и Набережная палаты, а на их подклетах был выстроен новый дворец в стиле барокко (окончен в 1752 г., архит Ф.-Б. Растрелли). Облик нового дворца в упрощенном виде отдалённо напоминал Большой Петергофский дворец — нижний ярус представлял собой массивный подклет, ритмично прорезанный глубокими арками, верхний этаж представлял собой изящное здание с центральным ризалитом, в котором помещался аудиенц-зал, по бокам от которого располагались жилые покои императрицы и комнаты приближённых.

Следует отметить, что несмотря на строительство нового дворца, здания Кремля воспринимались как часть национальной истории: в 1759 г. был выпущен указ о сохранении прежнего вида кремлёвских стен и башен. В царствование Екатерины II кремлёвский дворец был признан мало соответствующим величию империи. В 1768 г. архитектором В. И. Баженовым был создан проект и крупномасштабный макет будущего кремлёвского дворца. Дворец должен был занимать всю приречную территорию Кремля, поднимаясь от берега Москва-реки и закрывать собой весь Боровицкий холм и все его постройки. Для этих целей в 1770 г. была разобрана кремлёвская стена вдоль реки с Тайницкими воротами, Петровской, Первой и Второй Безымянной башней. Внутри Кремля были разрушены все монастырские подворья кроме Троицкого, Житный и Денежный дворы, Запасной дворец Бориса Годунова с Верхним Набережным садом, недавно построенная по проекту Ухтомского галерея Оружейной палаты, а также тянувшийся от Архангельского собора на восток по бровке холма корпус приказов, другие древние палаты и церкви.

1 июня 1773 г. произошла торжественная закладка нового дворца. Вскоре дал трещины и стал сползать под гору Архангельский собор, стало ясно, что столь масштабное строительство нецелесообразно. В 1774 году работы были прекращены. Позднее была восстановлена крепостная стена и разобранные ранее башни вдоль Москва-реки (до 1778 г., по проекту М. Ф. Казакова), южный фасад Архангельского собора подпёрли контрфорсами, а прочие древние строения исчезли навсегда.

Отголоском масштабного строительства в Кремле начала 1770-х можно считать возведение здания для московского отделения Сената (современный Сенатский дворец), или, как он назван в проекте, «дома присутственных мест» (1776-88, архитектор М. Ф. Казаков) и строительство, по проекту того же архитектора, нового Митрополичьего дома на территории Чудова монастыря (впоследствии Малый Николаевский дворец).

Работы на существующем здании кремлёвского дворца ограничились обновлением интерьеров и фасадов, устройством мезонина и портика в центре главного фасада жилого этажа, обращённого к реке (около 1800 г., по проекту архитектора Н. А. Львова). После войны 1812 г. здание было восстановлено в формах классицизма (1816—1817 гг, архитекторы А. Н. Бакарев и И. Т. Таманский, по проекту В. П. Стасова) и позднее надстроено ещё одним этажом (1823 г., архитектор В. П. Стасов). Здание приобрело достаточно однообразный облик, характерный для того времени (см. губернаторский дворец в Казанском Кремле) — некоторое оживление в облик главного фасада вносила массивная аркада первого этажа, оставшаяся почти без изменений ещё от дворца Ф.-Б. Растрелли.

История строительства

Победа в войне 1812 г., начало (после долгих исканий) реализации масштабного проекта храма Христа Спасителя вновь приковали взоры к Кремлёвскому дворцу. Укрупненный масштаб строящегося неподалеку от Кремля храма поставил вопрос о строительстве в Кремле нового здания, символизирующего обновление образа Москвы, возрождения её столичных функций, освященных многовековой традицией. Было решено построить дворец, архитектура которого органично связывалось с древними постройками Кремля.

В 1837 г. составление проекта дворца Николай I поручил своему любимому архитектору Константину Тону, автору проекта храма Христа Спасителя. За образец стилистического решения предполагавшегося дворца К. А. Тону было указано взять проектное решение Коломенского дворца (1836 г., арх. Андрей Штакеншнейдер, проект не осуществлен), в монументальных формах развивавшего композицию кремлёвского Теремного дворца. Общее руководство строительными работами было поручено исполнительному камергеру Льву Боде, который формально находился в подчинении у престарелого князя А. М. Урусова.

В 1839 г., одновременно с храмом Христа Спасителя, началось строительство нового дворца, завершенное в 1849 г. В проектировании и строительстве Большого Кремлёвского дворца принимал участие большой коллектив московских мастеров. В 1838 г. главным архитектором был назначен К. А. Тон, главным художником Ф. Солнцев, «архитекторскими помощниками» — П. А. Герасимов и Н. А. Шохин; Ф. Ф. Рихтер был назначен старшим архитектором, заменявшим К. А. Тона в общих вопросах (только с 1843 г.). Проектированием интерьеров и внутреннего убранства занимались архитекторы Ф. Ф. Рихтер и Н. И. Чичагов. Стажировку на строительстве дворца проходил молодой И. С. Каминский. Освящение дворца состоялось 3 апреля 1849 года в присутствии императора Николая I

Первоначально Большой Кремлёвский дворец и Оружейная палата рассматривались как единый комплекс, который должен был строиться одновременно. В 1842 г. строительство было разделено на две очереди. Освящение готового дворца состоялось с большой пышностью на Пасху 1849 года. Император Николай I лично проинспектировал ансамбль и остался очень доволен. Он пожелал украсить стены в Георгиевской зале мраморными досками с именами всех полков, имеющих георгиевские знамена, начиная с Преображенского.

Парад внутри залы начался с молебствия, которое вёл митрополит Филарет. Затем по знаку государя четверо седых дворцовых гренадеров подняли доску с именем Преображенского полка и начали прибивать её к стене. В ту минуту, когда они дотронулись до доски, Николай, обернувшись к преображенцам, закричал «ура!», которое дружно было принято их рядами. По окончании церемонии император лично повёл солдат смотреть свои новые палаты.

Участники строительства были щедро вознаграждены. Например, Боде неожиданно «пожалован был, обойдя при этом 81-го старшего (в том числе двух министров) в обер-гофмейстеры, в президенты Московской дворцовой конторы, Александровской лентой, брильянтовой медалью и одновременно 50 000 рублей серебра; сверх того, один из его сыновей награждён был вдруг и чином и орденом». Придворные старожилы не могли припомнить подобных проявлений монаршей милости с начала XIX века.

Структура и архитектура

В дворцовый комплекс, помимо вновь построенного здания, были также включены сооружения XVI—XVII веков: Грановитая палата, Теремной дворец, Золотая царицына палата и дворцовые церкви, включая древнейшее из сохранившихся до настоящего времени здание Москвы — церковь Рождества Богородицы на Сенях (1393 г.). Во внутреннем пространстве находился один из древнейших храмов столицы — собор Спаса на Бору, снесённый советской властью в 1933 году.

Своим главным фасадом дворец выходит на Кремлёвскую набережную. В наружной отделке здания использованы мотивы Теремного дворца: так, окна выполнены в традициях русского зодчества и украшены резными наличниками с двойными арками и гирькой посередине. Согласно задумке Николая I, дворец должен был стать памятником славы русского воинства. Так, его пять парадных залов — Георгиевский, Андреевский, Александровский, Владимирский и Екатерининский — названы в честь пяти орденов Российской империи, а их оформление выдержано в соответствующей стилистике.

Современное использование дворца

Изначально дворец служил московской резиденцией российских императоров и их семей. После прихода к власти большевиков многие помещения дворца использовались под жильё. С 1934 года в нём проходили сессии Верховного Совета СССР, для чего Андреевский и Александровский залы были сломаны и по проекту архитектора И. А. Иванова-Шица в 1933—1934 годах перестроены в один большой зал заседаний. Однако форма зала в виде вытянутого прямоугольника была неудобна для работы, так как задние ряды были слишком удалены от трибуны и президиума. С 1962 года съезды КПСС были перенесены в Кремлевский дворец съездов, с 1970 г. сессии Верховного Совета СССР переместились в главный зал Кремлевского Президиума.

В 1990 году в зале заседаний проходил первый съезд народных депутатов РСФСР.

По решению Президента России, в 1994—1999 гг. Андреевский и Александровский залы были восстановлены в изначальных формах.

По состоянию на 2014 год Большой Кремлёвский дворец выполняет роль парадной резиденции Президента России. В его залах проходят важные общегосударственные церемониалы, такие как вручение государственных наград или верительных грамот, и пр.

Посещение и осмотр Дворца частными лицами возможно лишь в составе экскурсионных групп по предварительной записи.

Залы дворца

Андреевский зал

<center>Андреевский зал с императорским троном

</div> </div> По личному повелению Николая I ещё при строительстве дворца зал был посвящён Ордену святого апостола Андрея Первозванного. Андреевский зал стал тронным залом большого дворца и главным императорским залом Московского Кремля. В 1932 году был превращён в зал заседаний, где проходили партийные съезды (до 1959 г.) и сессии Верховного Совета СССР, впоследствии — РСФСР и Российской Федерации. Восстановление зала в первоначальных формах осуществлено в 1994—1999 годах.

Александровский зал

Примыкающий к Андреевскому Александровский зал получил своё имя в честь Ордена Святого Александра Невского, учреждённого Екатериной I в 1725 году. Также, как и Андреевский зал, в 1930-е годы был разрушен и превращён в зал заседаний Верховного совета СССР. В 1994—1999 годах восстановлен.

Владимирский зал

Зал, названный в честь Ордена святого Владимира, построен на месте древнего Постельного крыльца и связывая воедино постройки XV—XX веков, представляет собой некий аналог крытого внутреннего двора, свет в который попадает сквозь круглое окно светового фонаря в вершине купола. Из Владимирского зала можно попасть в Святые Сени Грановитой палаты, Георгиевский зал, Теремной дворец и другие помещения Кремлёвского дворца. Стены и пилястры зала облицованы розовым мрамором.

Георгиевский зал

Один из самых парадных залов дворца — Георгиевский. Был назван в честь Ордена святого Георгия Победоносца, утверждённого Екатериной II в 1769 году и ставшего высшей военной наградой Российской империи. Белое с золотом большое парадное помещение Георгия Победоносца, по выражению Митрополита Филарета, предназначено быть храмом славы победоносного русского воинства. На стенах Георгиевского зала изображены золотые звёзды и орденские повязки с девизом «За службу и храбрость».

Екатерининский зал

Екатерининский зал, расположенный в Парадной половине дворца, в прошлые века был тронным залом российских императриц. Получил своё название в честь единственного женского ордена в России — Ордена Святой Екатерины, учреждённого в 1714 году. Зал украшают пилястры на массивных столбах, стоящих по сторонам от входа, с узорами из мельчайших кусочков малахита. В отделке Екатерининского зала широко используются лепные украшения. Орнамент паркета был разработан академиком Ф. Г. Солнцевым.

В кино

В 1955 году во дворце проходили съёмки фильма «Весенние голоса».

Напишите отзыв о статье "Большой Кремлёвский дворец"

Литература

• Либсон В. Я., Домшлак М. И., Аренкова Ю. И. и др. Кремль. Китай-город. Центральные площади // Памятники архитектуры Москвы. — М.: Искусство, 1983. — 504 с. — 25 000 экз.
• Большой Кремлёвский дворец: указатель к его обозрению / Сост. С. П. Бартенев. — М.: Синодальная типография, 1909. — 140 с.

Примечания

Ссылки

• Государственный историко-культурный музей-заповедник «Московский Кремль». [www.kreml.ru/ru/main/kremlin/buildings/BKD/ Большой Кремлёвский дворец]. Проверено 14 апреля 2008. [www.webcitation.org/65ne1iOBw Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].  (рус.)
• Официальный сайт президента России. [www.kremlin.ru/articles/buildings05.shtml Большой Кремлёвский дворец]. Проверено 14 апреля 2008. [www.webcitation.org/65ne3VXaK Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].  (рус.)
• Официальный сайт президента России. [www.kremlin.ru/articles/atributes10.shtml Большой Кремлёвский дворец]. — Резиденции президента. Проверено 14 апреля 2008. [www.webcitation.org/65ne4N4ag Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].  (рус.)
• Россия Великая. [russia.rin.ru/guides/11176.html Большой Кремлёвский Дворец]. Проверено 14 апреля 2008.  (рус.)
• [polikliet.livejournal.com/29299.html Большой Кремлёвский Дворец. Фотографии из блогов]. [www.webcitation.org/65ne5dEVk Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Большой Кремлёвский дворец

– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.