Жёлтая звезда

Запрос «Лата» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Жёлтая звезда Давида	Евреи Могилёва, 1941 год

Жёлтая звезда или Лата (также «жёлтый знак» или «знак позора») — особый отличительный знак, который по приказу нацистов должны были носить евреи на подконтрольной властям Германии территории в период Холокоста. Латы служили для того, чтобы отличать евреев в общественных местах.

Знаки для сегрегации евреев

Отличительные знаки для евреев существовали в Средние века в мусульманских и христианских странах и являлись частью политики антисемитизма по религиозному признаку. В 1933 году нацисты, придя к власти в Германии и оккупировав в ходе Второй мировой войны ряд других стран и территорий, возродили практику сегрегации евреев, но уже на основе расовых критериев.

Требования нацистов

Впервые нацисты ввели обязательное ношение жёлтой звезды в 1939 году для евреев оккупированной Польши. Власти указали, что евреев, нарушивших требование носить на одежде спереди и сзади жёлтую звезду, ждёт суровое наказание. Первым, не дожидаясь указаний высшего руководства, такой приказ издал 24 октября 1939 года комендант города Влоцлавек оберфюрер Крамер. Этот приказ касался всех евреев без различия возраста и пола. Такой же порядок был быстро принят другими немецкими командующими на оккупированных территориях и получил официальное одобрение, с учетом антисемитских настроений, преобладающих среди местного польского населения, которое с энтузиазмом поддержало эту идею. С 1 декабря 1939 года ношение жёлтой звезды было введено по всему генерал-губернаторству.

Чаще всего лата делалась из куска ткани жёлтого цвета, в основном в виде шестиконечной звезды.

Латы нужно было носить спереди и сзади на верхней одежде для того, чтобы в соответствии с расовой политикой нацистов можно было отличить еврея от любого человека другого этнического происхождения.

Кроме лат нацисты часто требовали от евреев носить белые нарукавные повязки с шестиконечной звездой, иногда также нашивку с номером дома и квартиры.

На востоке введение ношения жёлтой звезды было почти повсеместным и одним из первых ограничений, которым подвергались евреи. Так, в Белоруссии, согласно приказу № 1 от 7 июля 1941 года командующего тылом группы армий «Центр» генерала Максимилиана фон Шенкендорфа, вводились обязательные для ношения евреями с 10 лет нарукавные повязки белого цвета с нарисованной жёлтой звездой. В Латвии приказ о ношении жёлтой звезды был издан оккупационными властями 13 августа 1941 года, в Эстонии — 11 сентября 1941 года.

Однако в Третьем рейхе и оккупированных странах Западной Европы, в отличие от Восточной Европы и СССР, это требование вводилось после целого ряда иных, более мягких дискриминационных мер. Например, в Голландии нацисты ввели жёлтую звезду только 9 мая 1942 года, в оккупированной зоне Франции — 29 мая 1942 года.

В Белоруссии нацисты не делали особого упора на форму нашивки, и часто она была не в виде звезды, а в виде кружка.

Союзники нацистов также использовали жёлтую звезду в качестве отличительного дискриминационного знака. В частности, 22 мая 1941 года предписание носить жёлтую звезду получили евреи Хорватии, в июле 1941 года такое требование получили евреи Румынии.

Жёлтая звезда была также отличительным знаком для военнопленных еврейского происхождения.

Кроме жёлтой звезды часто использовались другие дополнительные обозначения. Например, вводились специальные нарукавные повязки со звездой Давида или нашивки на груди с номером дома, где живёт этот еврей.

Городская легенда

Существует городская легенда, согласно которой после оккупации Дании нацистами, когда король Дании Кристиан X узнал о приказе об обязательном ношении датскими евреями жёлтой звезды, он нашил этот знак себе на одежду, сказав, что все датчане равны, и после этого приказ был отменён. Легенда появилась в связи с высказыванием короля после посещения синагоги в 1942 году. Он сказал, что «если евреев Дании заставят носить символ, что отличает их от других сограждан, то я и моя семья тоже будем носить этот символ».

Легенда стала широко известной отчасти благодаря упоминанию в книге Леона Юриса «Исход», написанной в 1958 году. Легенде также посвящён один из эпизодов художественного фильма Эльдара Рязанова «Андерсен. Жизнь без любви». По фантастическому сюжету фильма, Г. Х. Андерсен на время переносится в оккупированную нацистами Данию и оказывается на месте Кристиана X. Видя унижения, которым подвергаются евреи, Андерсен — Кристиан X просит королеву Александрину прикрепить к его одежде жёлтую звезду Давида в знак солидарности с ними. Со звездой Давида на груди он совершает конные прогулки по Копенгагену. Примеру короля следуют простые датчане, прикрепляя к своей одежде, зданиям и машинам жёлтые звёзды.

На самом деле Дания была единственной подконтрольной нацистам страной, где ношение жёлтой звезды не вводилось.

Использование исламистами

В период правления исламистского режима талибов в Афганистане в 2001 году правительство потребовало, чтобы индуистское меньшинство в «Исламском Эмирате Афганистан» носило жёлтые знаки в общественных местах. Это было частью плана талибов по отделению и идентификации представителей религиозных меньшинств от мусульманской общины.

Эти требования вызвали протест и осуждение в Индии и США как грубое нарушение свободы вероисповедания. Председатель Антидиффамационной лиги Авраам Фоксман сравнил указ талибов с практикой нацистской Германии в отношении евреев. В США некоторые конгрессмены и сенаторы носили жёлтые значки в ходе дискуссии по данной проблеме в качестве демонстрации солидарности с индуистским меньшинством в Афганистане.

Литература

• Альтман И. А. Глава 3. Нацистский оккупационный режим на территории СССР. § 3. Правовое и социально-экономическое положение евреев // [jhist.org/shoa/hfond_108.htm Холокост и еврейское сопротивление на оккупированной территории СССР] / Под ред. проф. А. Г. Асмолова. — М.: Фонд «Холокост», 2002. — С. 60-73. — 320 с. — ISBN 5-83636-007-7.
• [go.galegroup.com/ps/i.do?id=GALE%7CCX2587501851&v=2.1&u=imcpl1111&it=r&p=GVRL&sw=w&asid=ee05fd0f8dd6a3276272c0694fade351 BADGE, JEWISH] // [archive.org/stream/KhaosOdenslandArchiveDocstheMisanthropicMisogynist/EncyclopaediaJudaicaV.03ba-blo Encyclopaedia Judaica] / Ed. Fred Skolnik, Michael Berenbaum. — Second edition. — Macmillan Reference USA, 2007. — Vol. 3 (Ba–Blo). — P. 45-48. — ISBN 978-0-02-865931-2.

Ссылки

• [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/Holocaust/badges.html Jewish Badges during the Holocaust] (англ.). Jewish Virtual Library. American-Israeli ooperative Enterprise. Проверено 10 октября 2012. [www.webcitation.org/6BgTXfLt1 Архивировано из первоисточника 25 октября 2012].

Отрывок, характеризующий Жёлтая звезда

– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.